Дурман для зверя

— Захар Александрович, господин Милютин внизу, настаивает на встрече. Охрана уточняет, можно ли пускать.

Дурацкая ухмылка сползла с моего лица, где прочно прописалась с прошлой ночи. Заставив себя сегодня геройским усилием уйти на работу из собственной квартиры, я оставил Аяну, расслабленно спящей в моей, пардон, уже нашей постели. Конечно, она ни словом не упомянула, что готова перебраться насовсем, но я же теперь оптимист. К тому же обнаружил в себе недюжиные способности упертого прилипалы. Распрощавшись с Серафимой, в чьем происхождении обязательно разберусь когда-нибудь потом, я, естественно, прицепился к понимающе усмехающемуся Родиону и делающей строгое лицо Аяне в поездке к его квартире. И даже не стал настаивать на входе внутрь. Просто самым беспардонным образом потребовал у брата подушку и одеяло и расположился бомжевать под дверью, шокируя его соседей, что так и не собрались вызвать полицию, но я заметил пару раз, как исподтишка фоткали на телефоны, от чего я ощущал незнакомый мне прежде кураж. Ну еще бы, взрослый мужик, в дорогом костюме и пальто, разбил лагерь на площадке. Небось не частое зрелище для растерявшегося народа.

Аяна сломалась на третьем часу моей сидячей забастовки и, приоткрыв дверь, встала рядом, пока я деловито ковырялся в собственном гаджете, имитируя рабочую деятельность.

— Ты зачем это?

— Жду нашего первого свидания, — поднял на нее глаза.

— Мы договорились на завтра. На шесть вечера.

— Всего-то двадцать восемь часов. Чего мне мотаться туда-сюда. — Из квартиры послышалось сдавленное хмыканье Родьки.

— Ты не можешь сидеть тут.

— Почему?

— Холодно.

— Не мне.

— Захар, ты обещал не давить.

— Я не давлю, — поднял ладони в жесте «сдаюсь». — Я просто сижу.

— Это больше похоже на то, что ты следишь за мной.

— Поверь, сквозь стены я видеть не умею, так что, нет, не похоже.

— То есть если я сейчас куда-то пойду, ты не прицепишься следом?

— Прицеплюсь, но это не слежка, а защита, кукленочек мой, ведь вопрос с притязаниями на тебя Милютина еще не улажен.

— Хорошо, я обещаю, что никуда не выйду до нашего свидания завтра. Ты поедешь домой?

— Нет.

— Почему?

— Я не видел тебя почти месяц. Практически потерял совсем. Просить меня быть где-то еще, далеко от тебя — реальное издевательство над моими зверями. А в России теперь за жестокое обращение с животными и посадить могут. Я же безопасник — нарушать законы мне нельзя.

Моя истинная закатила глаза, прекрасно видя меня насквозь, но я имею многолетний опыт делания невозмутимого выражения физиономии, так что уставился на нее как ни в чем не бывало.

— Родион, можно я своего парня на чай приглашу? — наконец сдавшись, спросила она.

Своего парня. Так-то по законам оборотней я тебе муж. Почти.

— Ну-у-у не зна-а-аю, может, я на него сначала взгляну и побазарю по-пацански, вдруг он козел и тебе не пара. — Погоди у меня, младший, я тебе припомню это. Принял тебя на работу без «отбивания»? Вот теперь ты точно на силовой экзамен нарвался. Лично тестировать буду, засранец.

— Уваровы, вы невыносимы! Заходи, Захар. Но только на чай.

Само собой, чай. Много-много чаю, хоть порвись. Вечером и с утра за завтраком. И где-то между двумя этими событиями хитрющий Родька незаметно потерялся с ключами от моей квартиры.

— Пусть пропускают, — ответил я Людмиле, возвращаясь на земную твердь.

— Чем обязан? — сухо спросил у Федора, не предлагая присесть. Небось не барышня, ноги держат.

— Мне нужно с дочерью увидеться и поговорить, — не стал он ходить кругами. — Я знаю, что она с тобой. И не хочу ничего обострять, обходя тебя и моего сына, выискивая возможность сделать это без вашего ведома. Хотя мог бы.

— Не обольщайся на этот счет, — процедил я сквозь зубы.

— Я знаю, что ее охраняют, знаю, где она живет и куда ходит. Перестань, Уваров, не меряться возможностями я пришел.

— Ты знать о ней не хотел двадцать лет, даже не интересовался тем, что мог заделать ребенка-полукровку. Обнаружив, что она есть, первым делом увидел в ней возможность нагадить моей матери через меня. А когда явился Родион, вообще решил сбыть ее с рук, как второсортный товар из прошлогодней коллекции. О чем, на хрен, ей с тобой говорить?

— Так все и было. Но прежде чем швырять камнями в меня, вспомни себя.

— А я от своих косяков не открещиваюсь и упорно работаю над их исправлением.

— Вот позволь и мне над тем же потрудиться, окажи такую любезность.

— Черт с тобой. Но если она откажется, ты отвалишь. Без вариантов.

Набрав Родьку, я все объяснил ему. Они с Аяной обещали приехать в течение получаса.


Пока ждали, в кабинете царила тишина. О чем мне с ним говорить?

— Кончай сверлить меня взглядом, мальчишка! — раздраженно зыркнул спустя минут пятнадцать Милютин. — Хочешь что-то сказать — вперед!

— Ты мою мать намерен делать порядочной женщиной?

— А ты мою дочь? — парировал он.

— Не раньше, чем она на это согласится.

— Аналогично.

Помолчали еще пять минут.

— Как ты, на хрен, смог выжить без истинной? — не выдержал я. — Почему не добивался?

Федор прищурился, словно намереваясь послать меня, но все же ответил:

— Вряд ли эти годы можно назвать жизнью. И я добивался. Но она была… Слишком увлечена… Еще и ты мелкий. Не важно все это больше.

Аяна с Родькой вошли без стука, и я рванул ей навстречу, поцеловав сходу и подержав в объятиях, прежде чем позволил взглянуть на Милютина. Плевал я на то, как это со стороны смотрится.

— Привет, — кивнул ему Родька, выглядя настороженным.

— Здравствуй, сын. Зашел бы как-нибудь.

— Не думаю. Мне отделка стен в твоем подвале как-то не очень.

— За это прости. Был немного в неадеквате. Годы ожидания шанса отплатить портят характер и восприятие мира.

— Ты так ничего и не сделал, — заметил Родька.

— Понял, что не мести хотел. Любимой женщине, какой бы ни была, не мстят. — Он покосился на Аяну. — Тем более когда она одарила тебя потомком.

— Сразу ты так не думал, — не унимался брат, но так Федору и надо.

— На брата своего посмотри, — почти огрызнулся Милютин. — Ну, могу я теперь и с дочерью парой слов перемолвиться?

— Я драгоценности верну, — вместо приветствия сказала в лоб ему моя кукла, взирая исподлобья.

— Зачем мне твои вещи, Аяна? Если только ты не решила вернуться в мой дом. — И он сверкнул на меня вызывающим взглядом, а я молча показал ему зубы. — Я пришел сказать, что намерен сдержать свое слово и завтра же отправлю человека с деньгами к твоей матери. И написал ей письмо. С извинениями. Прошедших лет и пережитого оно уже никак не исправит, так что это скорее уж сделал для себя. И сюда пришел из эгоистических побуждений, не волнуйся. Я не был тебе отцом ни в детстве, ни месяц, когда ты жила рядом, и оправдаться мне нечем. Но если бы ты была великодушна и однажды решила позволить мне узнать, каково это быть отцом такой девушки, как ты, я был бы безмерно благодарен. К тому же я надеюсь видеться со своими внуками.

— Размечтался, — шепотом проворчал я.

— Я обещаю подумать, — сдержанно ответила Аяна. — У меня просьба к тебе.

Какая еще просьба? Меня проси, не его!

— Все что хочешь, если в моих силах, — сразу оживился Милютин. Утихни, вороватый волчара, второй раз ты ничего моего не умыкнешь! Даже ее внимания.

— Могу я сама отвезти деньги матери?

— Да, — кивнул Федор немного разочарованно. — Я скажу их доставить сюда в офис твоего… мужчины. Ну и, пожалуй, пойду.

— Я слежу за тобой, Уваров, — бросил он в дверях через плечо.

— Аналогично, — вернул я ему.





* * *


Я уже закончил раздавать последние инструкции перед отъездом в Аянину глухомань и стоял в приемной в пальто, когда туда вошел мой отец. Сухо кивнув Людмиле, он просто направился к моему кабинету, жестом велев мне следовать за ним, но я остался на месте.

— Добрый день, отец, — поздоровался с ним, развернувшимся с недовольным видом, когда наткнулся на запертую дверь.

— У меня для тебя срочное дело, Захар! — заявил он.

— Я уезжаю, отец. Но по любым рабочим вопросам ты теперь можешь обратиться к Родиону.

— Да с какой стати я должен обращаться к этому… — вспыхнул он, но, зыркнув на мою личную помощницу, осекся. — Это дело личного характера, и я настаиваю, чтобы ты занялся им сам. Я требую этого как совладелец этого охранного предприятия и твой…