Другая миссис

— Да, Сэйди. Спросил, куда делась фотография. Имоджен ответила, что ее никогда не было. Сказала, что ушам своим не верит, что ты могла выдумать такое. И расстроилась. Говорила, что ты испытываешь к ней неприязнь.

У меня нет слов. Могу только ошеломленно таращиться. Заглядываю Уиллу в глаза. Он тоже считает, что я это выдумала?

Уилла зовет Тейт: хочет еще французских тостов. Муж возвращается на кухню, я — за ним.

— Ты же понимаешь, что она врет?

После этих слов Отто поворачивается ко мне. Уилл кладет на тарелку Тейта еще один ломтик французского тоста и ничего не отвечает. Его молчание задевает меня за живое. Если он не верит, что Имоджен лжет, то, значит, солгала я.

— Послушай, дай мне немного времени подумать. Понять, что делать. Я выясню, можно ли как-то восстановить удаленные фотографии.

Уилл протягивает мне мои таблетки, я запиваю их кофе. На муже сегодня рубашка хенли[41] и брюки с широкими карманами, потому что у него лекции. Собранная рабочая сумка ждет его у двери. В последние дни Уилл начал читать новую книгу, она тоже торчит из сумки. Твердый переплет, суперобложка, оранжевый корешок.

Интересно, есть ли внутри фотография Эрин?

Тейт искоса смотрит из-за стола. Хоть я и пыталась извиниться, он все еще злится за недавний случай с куклой и попыткой заставить меня поиграть. Собираюсь купить ему сегодня новый набор лего. Это всегда поднимает детям настроение.

Мы с Отто выходим из дома и садимся в машину. Сегодня он молчаливее обычного. Вижу по его глазам: что-то не так. Отто знает про напряженность в наших с Уиллом отношениях и про Имоджен больше, чем показывает. И это естественно. Ему уже четырнадцать, и он совсем не глуп.

— Всё в порядке? — спрашиваю я. — Ни о чем не хочешь поговорить?

— Нет, — коротко отвечает Отто, отводя взгляд.

Подбрасываю его до пристани, высаживаю и осматриваю набережную в поисках Имоджен. Ее здесь нет. Паром приходит и уходит. После отплытия Отто я выхожу из машины и покупаю в кассе билет на следующий рейс на материк. Возвращаюсь в машину и жду. Через полчаса заезжаю на транспортную палубу, паркуюсь, сажусь на скамейку и разглядываю океан. Сейчас только восемь утра. В моем распоряжении почти весь день. Уилл на работе и не узнает, чем я занимаюсь.

Когда паром пересекает залив, мне становится легче. Наш остров уменьшается в размерах и становится всего лишь одним из множества островков у побережья штата Мэн. Берег приближается; передо мной вырастает город, наполненный домами, людьми и шумом. Я временно выбрасываю из головы мысли об Имоджен.

Полиция просто ищет козла отпущения. Офицер Берг пытается повесить убийство на меня. Чтобы очистить свое имя, нужно самой выяснить, кто убил Морган.

Не тратя время попусту, ищу в телефоне информацию о бывшей жене Джеффри, Кортни, которая живет где-то здесь, на материке. Потому что на острове я ее никогда не видела. К тому же после отпевания она у меня на глазах заехала в красном «Джипе» на паром и скрылась за горизонтом.

Вбиваю в поисковик «Кортни Бейнс». Найти ее оказалось очень просто: она суперинтендант местного школьного округа[42], так что ее имя повсюду. Все новости профессионального характера, ничего личного. «Суперинтендант Бейнс одобряет повышение зарплат учителям и обслуживающему персоналу». «Суперинтендант Бейнс выражает беспокойство по поводу недавнего всплеска насилия в школе».

Нахожу адрес администрации и ввожу в приложение с картой. Всего восемь минут езды от паромного терминала. Буду на месте к восьми тридцати шести утра.

Паром причаливает. Я возвращаюсь в машину, завожу мотор и, получив разрешение, съезжаю на берег.

Направляюсь к школьной администрации, следуя указаниям приложения. Этот городишко — ничто по сравнению с Чикаго. Население меньше ста тысяч, ни одного дома выше пятнадцати этажей. И все-таки это полноценный город.

Административное здание, расположенное в самом центре, явно старое. Въезжаю на стоянку, ищу место для парковки. Честно говоря, понятия не имею, что мне здесь делать. Не представляю, что скажу суперинтенданту Бейнс, когда мы встретимся.

На ходу, пробираясь через парковку, придумываю план. Я заботливая родительница. Над моим ребенком издеваются. В это не так уж трудно поверить.

Миную первый ряд машин и замечаю «Джип» Кортни Бейнс — тот самый красный внедорожник, что отъезжал от церкви. Подхожу, оглядываюсь, дабы убедиться, что рядом никого, и дергаю дверцу. Разумеется, заблокирована. Никто в своем уме не оставит машину незапертой. Заглядываю в салон, но не вижу ничего подозрительного.

Иду в здание администрации. Меня приветствует секретарша:

— Доброе утро. Чем мы можем вам помочь?

Она выражается во множественном числе, хотя в помещении больше никого нет.

Я отвечаю, что хотела бы поговорить с суперинтендантом.

— Вам назначено, мэм?

Конечно, мне не назначено.

— Я совсем ненадолго, — отвечаю ей.

Секретарша смотрит на меня.

— Значит, вам не назначено?

— Нет.

— Мне очень жаль, но сегодня у суперинтенданта очень плотный график. Вы можете записаться на прием завтра.

Она бросает взгляд на монитор и сообщает, когда суперинтендант будет свободна.

Но я уже здесь и хочу видеть Кортни не завтра, а сегодня.

— Завтра я не могу… — с ходу придумываю слезливую историю про больную мать, которой завтра нужно на химиотерапию. — Пожалуйста, всего на три минутки…

Даже не знаю, чего я добьюсь за три минуты. И добьюсь ли вообще хоть чего-то. Мне просто хочется поговорить с Кортни. Понять, что она за человек. Способна ли на убийство. Хватит ли для этого трех минут?


Впрочем, неважно: секретарша энергично мотает головой и повторяет, что ей очень жаль, но сегодня у суперинтенданта очень плотный график.

— Можете оставить номер своего мобильного, — предлагает она. Тянется за бумагой и ручкой, но не успеваю я продиктовать его, как мрачный пронзительный женский голос зовет ее по внутренней связи.

Я знаю этот голос. В последнее время он звучит у меня в ушах почти каждый раз, когда я закрываю глаза.

Я не жалею о том, что сделала.

Секретарша встает, обещает скоро вернуться и уходит. Я остаюсь одна. Первая мысль — уйти. Просто уйти. У меня нет никакого шанса пройти мимо секретарши, не прибегнув к отчаянным мерам. А сейчас все не так уж безнадежно, нет…

Направляюсь к двери. На стене позади меня — вешалка для одежды: чугунная рама с крючками. На одном из них висит черно-белая клетчатая куртка.

Я узнаю ее: это куртка Кортни Бейнс. Та самая, в которой Кортни вышла из церкви, где отпевали Морган, и заторопилась к машине.

Делаю глубокий вдох, прислушиваюсь к голосам, звукам шагов. Кругом тихо. Я подкрадываюсь к куртке, ощупываю и, не раздумывая, сую руки в карманы. И сразу на что-то натыкаюсь — это ключи Кортни.

Смотрю на связку на ладони. Пять серебристых ключей на кожаном брелоке.

За спиной открывается дверь — резко и внезапно. Без всякого предупреждения вроде звука шагов.

Поворачиваюсь, по-прежнему держа ключи. Положить их обратно нет времени.

— Прошу прощения за ожидание. — Секретарша садится на место. У нее в руках стопка бумаг, чему я рада: она смотрит в бумаги, а не на меня.

Быстро отхожу от вешалки, пряча ключи в кулаке.

— На чем мы остановились?

Я напоминаю. Диктую имя, номер телефона и прошу, чтобы суперинтендант позвонила, когда будет время. Имя и номер фальшивые.

— Спасибо, вы очень помогли. — Я поворачиваюсь к выходу.

Вскоре уже забираюсь в салон «Джипа». Необдуманный поступок. Эта идея пришла ко мне, только когда я оказалась возле машины Кортни с ключами в руке. Глупо не воспользоваться шансом, который предоставила сама судьба — цепочка случайных событий, к которым я не имела никакого отношения.

Отпираю дверцу со стороны водителя и забираюсь внутрь. Быстро осматриваюсь: не в поисках чего-то конкретного, а скорее пытаясь понять образ жизни этой женщины. Она слушает музыку кантри, хранит груду салфеток из «Макдоналдса», читает журнал «Правильное домоводство» — его последний номер валяется на пассажирском сиденье среди россыпи писем.

К моему огромному разочарованию, я не обнаруживаю никаких улик, свидетельствующих о том, что Кортни Бейнс — убийца.

Вставляю ключ в замок зажигания и завожу мотор.

На приборной панели есть навигатор. Нажимаю кнопку меню и выбираю опцию «домой».

Не к себе, конечно, а к Кортни Бейнс.

Оказывается, она живет на Брэкет-стрит. Всего в трех милях езды.

Вариантов нет. Надо ехать.





Мышка




Со временем Мышка поняла, что у Фальшивой Мамы две стороны — как у монеты.

Когда отец Мышки был дома, она по утрам целый час одевалась и делала прическу. Красила губы симпатичной ярко-розовой помадой и душилась. Готовила завтрак для Мышки и отца перед тем, как тот займется работой, — причем не привычные девочке хлопья, а другие блюда: например, оладьи, блины, яйца «бенедикт». Мышка никогда раньше не пробовала ни блинов, ни яиц «бенедикт». Отец давал на завтрак только хлопья.

Когда отец Мышки был дома, голос Фальшивой Мамы становился теплым, мягким — просто очаровательным. Она называла Мышку милашкой, дорогушей и куколкой.

— Хочешь, я посыплю твои блинчики сахарной пудрой, куколка? — сюсюкала Фальшивая Мама с шейкером в руке, готовая посыпать блины кучей восхитительной сахарной пудры, которая растает во рту. Девочка качала головой, хотя ей очень хотелось этой пудры. Но даже в шесть лет она понимала, что за хорошие вещи иногда приходится платить, а Мышке этого не хотелось. Она начала скучать по холодным отцовским хлопьям, потому что никакой платы за них не требовалось — только молоко и ложка.

Когда отец Мышки оставался дома, Фальшивая Мама была сама доброта. Но так получалось не всегда: ему приходилось много ездить по делам. Нередко он уезжал на несколько дней.

До того как отец уехал по делам в первый раз, Мышка никогда не оставалась наедине с Фальшивой Мамой надолго, и ей этого совсем не хотелось. Но она ничего не сказала отцу, потому что знала, как сильно он любит эту женщину. Ей не хотелось ранить его чувства.

Вместо этого она просто сжимала его ладонь, пока он прощался. Думала, что если держать очень крепко, отец не уйдет. А если и уйдет, то возьмет ее с собой. Мышка была маленькой и вполне поместилась бы в его чемодане. И сидела бы там тише мыши.

Но отец поступил по-другому.

— Вернусь через несколько дней, — пообещал он. Не уточнив, через сколько именно. Мягко высвободил руку, поцеловал дочь в лоб и ушел.