Другая миссис

Продолжаю пробежку. Когда я добираюсь до окраины города — типичного маленького городка с парой церквей, гостиницей, почтой и несколькими местами для перекуса, включая киоск с мороженым, в это время года заколоченный фанерой, — начинается дождь. Вначале моросит, но вскоре начинает лить как из ведра. Бегу со всех ног, чтобы укрыться в кафе — переждать непогоду.

Распахиваю дверь и врываюсь внутрь, вся мокрая. Никогда не была здесь раньше. Это типичное провинциальное кафе — из тех, где старички проводят целые дни, попивая кофе и ворчливо обсуждая политику и погоду.

Не успевает за мной закрыться дверь, как я слышу вопрос какой-то женщины:

— Кто-нибудь ездил на поминки Морган?

Женщина сидит на шатком стуле со сломанной спинкой посередине кафе и ест яичницу с беконом.

— Бедный Джеффри, — продолжает она, грустно качая головой. — Он, должно быть, раздавлен горем… — Тянется за пакетиком сливок и подливает их в кофе.

— Это так ужасно, — отзывается другая. Несколько женщин средних лет сидят у окна за длинным пластиковым столом. — Даже выразить нельзя, — добавляет она же.

Сообщаю хозяйке, что мне нужен столик на одного возле окна. Официантка подходит и интересуется, что принести. Я заказываю кофе.

Дамы за столом продолжают болтать. Я навостряю уши.

— Я слышала в утренних новостях, — сообщает кто-то.

— И что там сказали? — спрашивает другая.

— Что полиция допросила подозреваемого.

«Джеффри и есть подозреваемый», — мысленно я говорю себе.

— Я слышала, ее зарезали.

От этих слов у меня сводит живот. Невольно кладу на него ладонь, представляя, каково было жертве, когда нож пронзил кожу и внутренние органы.

Следующий голос звучит недоверчиво.

— Откуда они знают об этом? — спрашивает дама, стукнув чашкой об стол — так, что все женщины, включая меня, подскакивают на местах. — Полиция еще не делала ни одного заявления.

— Ну а теперь сделала, — снова раздается первый голос. — По заключению судмедэксперта, ее зарезали.

— В новостях передали, что ее ударили ножом пять раз. Один раз в грудь, два раза в спину и два в лицо.

— В лицо? — с ужасом переспрашивает кто-то. Дотрагиваюсь до своей — такой мягкой — щеки. Тонкая кожа, твердые кости… Лезвие не войдет глубоко.

— Какой кошмар!

Женщины громко обсуждают, каково было жертве. Почувствовала ли Морган боль сразу или только после того, как потекла кровь? Или, может, все произошло так быстро — один удар за другим, — что она не успела ничего толком ощутить, потому что была уже мертва.

Как врач, я знаю, что если лезвие задело важную артерию, то смерть Морган Бейнс оказалась милосердно быстрой. Но если нет, то смерть от кровопотери наступила значительно позже. И жертве стало больно, едва прошел шок. Ради ее же блага я надеюсь, что нападавший задел крупную артерию. Что Морган умерла быстро.

— Признаков насильственного проникновения в дом нет. Ни разбитых окон, ни взломанной двери.

— Возможно, Морган сама впустила убийцу.

— Может, она и не запирала дверь, — вставляет кто-то. — Может, она ждала его.

И они обсуждают, что, как известно, большинство жертв знакомы со своими убийцами.

Кто-то приводит статистику, доказывающую, что жертвами преступников редко становятся незнакомые люди:

— Ударить ножом в лицо… Похоже на личную месть.

Я вспоминаю бывшую Джеффри — Кортни. У нее были причины желать Морган смерти. Вспоминаю ее слова.

«Я не жалею о том, что сделала».

Что она имела в виду?

— Видимо, убийца знал, что Джеффри уехал по делам, — размышляет вслух одна из дам.

— Джеффри часто путешествует. Я слышала, он почти всегда в разъездах. То в Токио, то во Франкфурте, то в Торонто…

— Может, Морган встречалась с кем-то еще? Может, у нее был любовник.

Тут снова раздается недоверчивый голос:

— Все это только слухи. Сплетни.


Женщина явно упрекает остальных за то, что они распускают сплетни о покойной.

— Памела, — тут же отвечает чей-то несогласный, почти враждебный голос, — это совсем не слухи. Об этом говорили в новостях.

— Они говорили в новостях, что у Морган был любовник? — уточняет Памела.

— Ну… нет. Об этом речи не шло. Но они говорили, что ее зарезали ножом.

Интересно, знает ли все это Уилл?

— Да, они уверены, что именно ножом.

Меня начинает раздражать это местоимение. Кто эти всезнающие «они»?

— Нож — орудие убийства… Можете себе представить?

Женщина хватается за рукоятку столового ножа и угрожающе заносит его над головой, притворяясь, что колет тупым краем соседку. Остальные шикают на нее:

— Джеки, перестань. Что на тебя нашло? В конце концов, произошло убийство.

— Так и передавали в новостях, — продолжает Джеки. — Я просто привожу факты, уважаемые дамы. По заключению судмедэксперта, судя по форме и длине раны, это был обвалочный нож. Узкий и изогнутый, около шести дюймов в длину. Хотя это только версия, потому что убийца Морган не оставил его на месте преступления, а забрал и, вероятно, выбросил в море.

Сидя в кафе, я представляю себе те сердитые бурные волны, которые видела во время пробежки. И думаю о тех, кто изо дня в день ездит на пароме на материк и обратно. Под ними больше трех миль морской воды: более чем достаточно, чтобы спрятать там орудие убийства.

Паром предоставляет практически полную свободу действий. Почти все пассажиры так погружены в себя, что не обращают внимания на окружающих.

Атлантическое течение устремляется вдоль побережья вверх, в сторону Новой Шотландии, а оттуда — в Европу. Вряд ли нож выбросит на побережье штата Мэн, если убийца швырнул его в море.

Уходя, я оставляю кофе на том же месте. Я так и не притронулась к нему.





Камилла




Я всегда ненавидела океан, но каким-то чудом убедила себя последовать за ними на побережье. Потому что хотела быть рядом с Уиллом, куда бы он ни направился.

Я нашла место для ночлега — пустующий домик рядом с его жилищем. Домик оказался крошечным и жалким, со свисающими с мебели простынями, которые напоминали о призраках.

Я прошлась, осмотрела все внутри, посидела на чужих стульях и полежала на кроватях — совсем как Златовласка[33]. Одна кровать слишком велика, другая слишком мала, зато третья как раз впору.

Открыла и закрыла ящики комода. Внутри ничего интересного, только забытые вещи: носки, зубные нити, зубочистки… Повернула водопроводные краны — ничего. Воды там не было, в туалете — тоже. Шкафы и холодильник практически пустые — обнаружилась только коробка с пищевой содой. В домике стоял холод.

За время, проведенное там, я часто испытывала экзистенциальные кризисы. Сидела в домике, убивая время и спрашивая себя, зачем я это делаю. Я словно застряла во мраке. Появилось ощущение, что меня нет и не должно быть. Что мне лучше умереть. Размышляла о способах самоубийства — уже не в первый раз. Раньше я уже пыталась покончить с собой и преуспела бы, если бы мне не помешали. Новая попытка — лишь вопрос времени.

Иногда по ночам я выходила из домика, стояла на улице и наблюдала за Уиллом, глядя в его окна. Почти каждый вечер на крыльце загорался свет — маяк для отсутствующей Сэйди. Это выводило меня из себя. Он любил Сэйди больше, чем меня. Я ненавидела ее за это. Мысленно кричала на нее. Хотела убить, желала ей сдохнуть. Но в жизни все не так просто.

Я стояла на улице и смотрела, как из трубы в ночь вырывается дым — серый дым на фоне темно-синего неба. В доме горели огни. Из окна пробивался желтый свет, раздвинутые занавески составляли букву V.

Прямо идеальный дом с поздравительной открытки, черт его побери.

Как-то ночью я стояла и смотрела в это окно. На секунду закрыла глаза и представила себя не снаружи, а внутри. С ним. В воображении я ухватилась за его свитер. Он притянул меня за волосы и прижался своими губами к моим — необузданно и горячо. Вот он прикусил мне губу, и я ощутила привкус крови…

От фантазий меня пробудил рев двигателя. Я открыла глаза и увидела, как по улице, пыхтя, приближается машина. Паровозик, который смог[34].

Я отпрянула в сторону и спрыгнула в канаву, чтобы водитель не заметил меня в темноте. Автомобиль медленно проехал мимо. Сзади вырывались клубы дыма.

Думаю, я смогу. Я смогу.

Я наблюдала, как Уилл в комнате присел на корточки. В тот вечер на нем был серый джемпер с наполовину застегнутой молнией, джинсы и тапочки. Он играл со своим малышом, сидя на корточках посреди комнаты. Глупый ребенок улыбался. Такой счастливый, черт бы его побрал!

Уилл взял малыша за руку. Они дружно поднялись, подошли к окну и стояли там, вглядываясь в ночной мрак. Я их видела, а они меня — нет. Снаружи царила кромешная темнота, и комнату было видно особенно четко. Пламя в камине, ваза на каминной полке, картина на стене…

Они ждали возвращения Сэйди.

Я убеждала себя, что Уилл переехал на этот остров вовсе не потому, что пытался избавиться от меня. Просто ему некуда податься — подобно личинке, у которой нет другого выхода, кроме как превратиться в блоху.

Мимо проехала очередная машина, но на этот раз я не тронулась с места.