Драма в Гриффин-холле, или Отравленный уикенд
Часть 10 из 12 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Тётушка Розмари, которую потрясения этого длинного дня окончательно выбили из колеи, донимала Себастьяна Крэббса, цепко схватив его за локоть: «Что сказал Матиас? Что он сказал? Это какая-то шутка, да? Игра в поиски сокровища?»
В гулкой тишине её возбуждённый лепет стал первым камешком, после чего на Крэббса обрушилась лавина вопросов, но тут отчётливо прозвучал голос Айрис Белфорт.
– Шоколад готов, Ма-а-тиас, – протянула она чуть насмешливо, будто её саму забавляла нарочитая интимность этих слов.
Все, кроме Джереми Эштона, державшегося в стороне, неприязненно уставились на девушку, она же ловко притушила спиртовку и, обернув ручку медного чайника салфеткой, разлила по глиняным кружкам дымящуюся густую жидкость.
– Прекрасно! – Крэббс вернулся за стол и с воодушевлением предложил: – Может быть, кто-то ещё хочет присоединиться? Мы с Айрис привыкли по вечерам пить горячий шоколад со специями. Настоящий напиток богов! Для тех, кто понимает, конечно. Айрис привезла рецепт из Мексики, где провела месяц с археологической экспедицией. Такой же напиток много тысяч лет назад пили жрецы во время человеческих жертвоприношений.
Никто из присутствующих не выразил желания воспользоваться его приглашением, особенно после такого мрачного заявления. Гости, забыв про напитки, устремились к мольбертам, теперь уже с совсем другим чувством рассматривая полотна, полученные ими в дар.
Майкл и Грейс, схватив картину, отошли в сторону и принялись вполголоса ожесточённо спорить. Вивиан поднесла свою к самой яркой лампе и, прищурившись, вглядывалась в мазки на холсте, будто надеялась обнаружить подсказку в толще художественных слоёв. Близнецы с недоверием поглядывали друг на друга, а тётушка Розмари продолжала терзать покладистого Себастьяна вопросами.
– Да, совсем забыл сказать, – спохватился Крэббс. – Вам следует знать, что все тайники находятся на территории Гриффин-холла, а шифр скрыт именно в изображении. Не стоит повреждать картины: ни холст, ни рама не станут ответом на загадку. При этом для каждого из вас я использовал уникальную комбинацию символов, которая будет понятна только…
Порыв ветра заставил распахнуться одно из окон, находившихся на высоте человеческого роста, и стекло обрушилось вниз, осыпав осколками постамент с гипсовыми бюстами и кувшинами. Филипп машинально прижал руку к щеке: мимо пролетело что-то острое и кожу оцарапало, словно иглой.
– Боже! – вскрикнула Айрис Белфорт и принялась отчаянно дуть на ладони.
По её пальцам стекали капли густого и обжигающе горячего шоколада, одна из чашек лежала на столе, заливая содержимым белоснежную скатерть.
– Не представляю, как так вышло! – чуть не плача, воскликнула девушка.
– Не стоит огорчаться, милая. Тебя просто испугал резкий звук. Возьми мою чашку, я и притронуться к ней не успел, – Матиас Крэббс утешал невесту, как уронившего лакомство ребёнка. – Видишь, всё поправимо. Вот, держи.
Взяв туго свёрнутую салфетку за уголок, он рывком развернул её в воздухе и передал Айрис. Другой салфеткой прикрыл пятно от разлитого шоколада и ободряюще ей улыбнулся.
Тётушка Розмари, неодобрительно взиравшая, как брат суетится вокруг этой крайне сомнительной девицы, мстительно заметила:
– Такие вот ожоги – они самые непредсказуемые. Миссис Одли, жена бакалейщика, как-то раз облила руку горячим сахарным сиропом. Так ей пришлось до конца своих дней носить тонкую розовую перчатку. Длинную, выше локтя. Она их, бедняжка, дюжинами заказывала в универсальном магазине Данкана и Плитцера.
Айрис Белфорт метнула на тётушку Розмари жаркий негодующий взгляд, но пожилая леди, отвернувшись, с невинным видом принялась изучать свою картину и больше внимания на эту дурно воспитанную выскочку не обращала.
Через зияющее чернотой разбитое окно в мастерскую проник ночной солоноватый ветер, и Оливия, наконец, ощутила, как расправляется сжатое спазмом горло и шею приятно холодит под влажным воротничком вельветиновой блузы. Она подошла к брату и встала рядом, соприкоснувшись с ним как в детстве краешком плеча. Близнецы молча рассматривали картину Филиппа, пытаясь проникнуть в замысел Крэббса и отыскать шифр, указывающий на местоположение тайника.
– Ты не находишь, что в ней есть что-то пугающее? Что-то такое липко-кошмарное, отчего одновременно хочется и отвернуться, и продолжать смотреть на неё? – спросила Оливия, пристально разглядывая обезумевшее от ужаса яйцеобразное существо.
Тот не ответил, и вместо него своё мнение высказал Себастьян Крэббс, неслышно приблизившийся к близнецам.
– Я, признаться, удивлён не меньше вашего, – с рассеянной улыбкой сказал он. – Даже не подозревал, что отец в его возрасте способен так увлечься живописью.
– И не только живописью, – язвительно заметила тётушка Розмари, которой изменила её викторианская сдержанность.
Она поднесла свою картину к яркой лампе, сняла очки и, то приближая их к холсту, то отдаляя, пыталась расшифровать своё смутное ощущение несоразмерности какой-то детали изображения по отношению к общей композиции. С самого первого взгляда на картину её покоробила эта уродливая диспропорция, но в чём она заключается, пожилая леди понять не могла.
«Грейси, ну не глупи, прошу! Позволь мне взглянуть на неё. Всего лишь на одну минуточку!»
Оливия обернулась. В углу мастерской продолжался ожесточённый спор между супругами Хоггарт. Кузина Грейс, по-видимому, отказывалась делиться с мужем соображениями насчёт послания, зашифрованного в её картине. Она двумя руками прижимала полотно к груди и шёпотом выговаривала Майклу что-то наболевшее, отчего её лицо приобрело неприятное, мстительное выражение.
Наконец, Майкл оставил жену в покое и спросил развязным тоном:
– Если я правильно вас понял, мистер Крэббс, то территория поиска сокровищ ограничена домом и садом. Значит ли это, что ваше гостеприимство распространяется на всех до тех пор, пока драгоценности не будут найдены?
– Безусловно, – Матиас Крэббс кротко взглянул на Майкла. – В Гриффин-холле всем хватит места! К тому же мы с Айрис рассчитывали, что вы окажете нам честь и останетесь на праздничный обед по поводу нашего бракосочетания. Ничто не сможет доставить нам большей радости в такой важный день, чем семейное торжество. Правда, Айрис, дорогая?
Если Айрис Белфорт и обрадовала такая перспектива, то свою радость она никак не выразила. Девушка неопределённо пожала плечами и с осторожностью поднесла к губам чашку с шоколадом. Смакуя любимый напиток, она прикрыла глаза от удовольствия и всем своим видом дала понять, что в дальнейших обсуждениях участвовать не намерена.
Однако Майкл Хоггарт на этом не успокоился. Засунув руки в карманы, он расхаживал по мастерской, прищёлкивая каблуками модных ботинок. Джереми Эштон следил за его передвижениями, поражаясь тому, какое безотчётное раздражение вызывает в нём этот франтоватый молодчик.
– И всё же, мистер Крэббс, знаете, что меня больше всего интригует? – задумчиво произнёс Майкл до странности серьёзным тоном, какого от него никто не ожидал. – Зачем вы устроили весь этот балаган с поиском сокровищ и зашифрованными в картинах подсказками? Мы вроде бы не дети и в развлечениях подобного рода не нуждаемся. Довольно оригинальный способ выделить родственникам причитающуюся им часть наследства, вы не находите?
Высказав то, о чём про себя думали все присутствующие, Майкл повернулся к Крэббсу и с вызовом посмотрел ему в глаза. Разговоры между гостями смолкли, все замерли и насторожились. Хоггарт не снискал ничьей симпатии: к его жене большинство испытывало жалость, а самого молодого человека считали пустым и никчёмным. Тем не менее вопрос показался всем справедливым, и каждый в душе позавидовал смелости Майкла.
Уловив всеобщее одобрение, Матиас Крэббс рассвирепел. Он встал, отодвинув одним движением глубокое кресло, и распрямился во весь свой внушительный рост. Никому бы не пришло сейчас в голову назвать его стариком.
Обведя взглядом всех присутствующих, он подавил гнев и спокойно, с расстановкой, произнёс:
– Здесь, в Гриффин-холле, нет ничего, причитающегося вам, Майкл! Это относится и к остальным! – Голос Крэббса зазвенел от яростного возмущения. – Моя жизнь не окончена, чтобы вы могли подсчитывать наследство! Я ещё жив, слышите?! И собираюсь жить ещё…
Раздался приглушённый стук, и тётушка Розмари ахнула от ужаса. Дрожащей рукой она показала на Айрис, которая, уронив чашку с шоколадом и выкатив глаза, ладонью с хищно растопыренными пальцами царапала воздух вокруг себя и отчаянно пыталась встать на ноги. Из горла девушки вырывался прерывистый сиплый хрип, лицо исказилось от нестерпимой муки. Всё ещё безуспешно пытаясь встать, она несколько раз ударила в пол правой ногой, выгнула спину и начала сползать в кресле, безвольно свесив голову набок.
Несколько долгих секунд всё в оцепенении наблюдали безжизненное тело Айрис Белфорт. Ветер, ворвавшийся в мастерскую через разбитое окно, пробежал по колеблющимся язычкам свечного пламени, и тени за спиной Матиаса Крэббса исполнили диковинный танец.
Шаркая и еле передвигая ноги, будто шёл по колено в воде, он подошёл к распростёртому телу девушки и, склонившись над ним, приподнял темноволосую голову, бережно взяв её обеими ладонями. Заботливо, со щемящей нежностью уложил на мягкий подлокотник кресла. Выпрямился, на мгновение прикрыл глаза и объявил:
– Всё кончено. Она мертва.
Часть третья
Глава первая, в которой появляется инспектор Оливер
Повинуясь приказу инспектора Джастина Оливера, мастерскую с телом Айрис Белфорт заперли до его прибытия. Последним комнату покинул Матиас Крэббс, замерев на пороге и не находя в себе сил закрыть за собой двери.
Тётушке Розмари пришлось настойчиво оторвать его пальцы от медной ручки и мягко направить в сторону библиотеки. Справившись с потрясением, она на редкость быстро обрела способность здраво соображать и даже приняла на себя командование прислугой. Случившееся, казалось, помогло ей преобразиться и отбросить в сторону вечные ужимки старой девы. Отдавая распоряжение приготовить для всех крепкий чай и подбросить в камин дров, Розмари Сатклифф почти что наслаждалась своей ролью заботливой сестры.
Грейс, сбегав наверх и убедившись, что малышка Полли крепко спит, вернулась к остальным и теперь сидела возле мужа, бесстрастно глядя на огонь и прислушиваясь к вою ветра, пленённого каминной трубой.
Потрясённые развернувшейся на их глазах трагедией, гости Матиаса Крэббса избегали смотреть на него. Однако вскоре ужас от произошедшего сменился возбуждением. Никто из присутствующих, за исключением Себастьяна Крэббса, никогда не сталкивался со смертью так близко, а тот факт, что с жизнью рассталась молодая, но плохо знакомая им девушка, которую все считали алчной охотницей за чужим состоянием, не мог заставить их испытывать глубокую скорбь.
Отойдя от шока, все принялись обсуждать случившееся: сначала тихо, вполголоса, затем всё более оживлённо. Запертые двери мастерской будто отгородили от них ту минуту, когда они стали свидетелями подлинной драмы – вторжения в мир живых той силы, что пожинает свою жатву вне соблюдения приличий и не повинуется никому из смертных. Теперь, спустя полчаса, сцена мучительной агонии в сознании каждого приобрела величественность и глубину, взбудоражив нервы и став напоминанием того, как сладостен и драгоценен каждый миг существования.
– …Сердце? Думаете, это сердечный приступ?
– Нет, нет! Это определённо реакция на какое-то вещество. Некоторые пряности способны вызвать сильнейшую аллергию, особенно…
– …молодая! Даже не верится!..
– Я до сих пор в себя прийти не могу! Полагаю, мне понадобится увеличенная доза моих капель, чтобы уснуть…
Матиас Крэббс всё это время неподвижно сидел в кресле, придвинутом поближе к каминному огню, куда его усадила тётушка Розмари. Горячий крепкий чай в его чашке оставался нетронутым, глаза были полуприкрыты морщинистыми потемневшими веками. Всегда прямая спина доблестного военного ссутулилась, голова мелко дрожала, и, заметив это, Вивиан испытала изумивший её прилив сострадания к деду.
Выбравшись из круга возбуждённо переговаривающихся гостей, она неслышно приблизилась к старому джентльмену и села рядом.
– Дедушка Матиас, – позвала она его негромко, сама не зная, что собирается ему сказать и услышит ли он её сейчас.
Крэббс так резко повернулся к ней, что Вивиан чуть не вскрикнула. Глаза его были сухими, каждая мышца лица напряжена до предела. Лоб усеивали капельки пота, сжатые в кулаки ладони лежали на коленях, подрагивая от волнения.
– Ты хорошая девушка, милая, хоть и имела глупость угодить в историю. Надо признать, Генри тоже не всегда следовал голосу разума. Благоразумие – удел посредственностей, – скрипуче, безжизненно произнёс он. – Но у тебя всё будет хорошо. Не сомневайся в этом и наберись терпения.
Крэббс ласково похлопал её по колену и, доверительно склонившись к ней, хотел ещё что-то сказать, но тут в библиотеку вошёл высокий рыжеволосый мужчина в массивных очках и с кожаным портфелем под мышкой.
– Инспектор полиции Джастин Оливер, сэр, – участливым и в то же время торжественным тоном объявил дворецкий Симмонс.
Выглядел инспектор слишком молодо для такой должности, но, присмотревшись, можно было заметить и цепкий профессиональный взгляд, каким он бессознательно окинул всех присутствующих в комнате, и глубокие морщины на высоком лбу. Из-за длинного носа и отливающих светлой медью волос было в нём что-то лисье, но в целом инспектор имел весьма приятную и располагающую наружность. За его спиной, в отдалении, продиктованном правилами приличия, замерли два констебля – невозмутимые, почти неотличимые друг от друга, именно они придавали всему происходящему пугающую достоверность. Все вдруг с болезненной остротой осознали, что в Гриффин-холле случилась трагедия, унёсшая жизнь молодой девушки.
– Я бы хотел узнать, что здесь произошло, – негромко сказал инспектор Оливер, и, прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, из кресла поднялся Матиас Крэббс.
– Здесь произошло убийство. Убита мисс Айрис Белфорт. И убийца всё ещё в этом доме, инспектор. Им является один из тех, кто находится сейчас в этой комнате.
***
Нужно отдать должное инспектору Оливеру – заявление Матиаса Крэббса никоим образом не удивило его. Он лишь деловито кивнул в ответ и сразу же, повернувшись к своим людям, принялся отдавать распоряжение.
Процедура осмотра тела и места преступления была рутиной для полицейских, частенько сталкивающихся с насилием и неприглядными сторонами человеческой натуры. Они без всяких сантиментов обсуждали между собой подробности случившегося, хоть и приглушив голоса из уважения к хозяину Гриффин-холла.
Поручив старшему констеблю Лэмбу – старательному, но не отличающемуся блеском, – записать показания прислуги, инспектор Оливер попросил всех, кроме Матиаса Крэббса, покинуть библиотеку и перейти в другое помещение. Младший констебль О’Нил отправился ненавязчиво присматривать за подозреваемыми.
Вопросы инспектора были толковы, тон уважителен. Мелким витиеватым почерком он записывал показания в толстом блокноте с синей обложкой, время от времени устремляя на Крэббса проницательный взгляд голубых глаз и поощрительно кивая.
Пока все остальные томились в гостиной, был выяснен ряд важных вопросов, имеющих первостепенное значение. Время происшествия, обстоятельства, сопутствующие трагедии и имена тех, кто присутствовал при этом печальном событии, обрисовали инспектору Оливеру общую картину. Полагаясь на опыт, он нисколько не сомневался, что молодая и, возможно, красивая (сейчас об этом в полной мере было сложно судить) девушка была отравлена.
Напоследок, сделав многозначительную паузу, инспектор посоветовал Матиасу Крэббсу выпить бокал подогретого виски и отправиться в постель.
– Завтра вас ожидает трудный день. Постарайтесь немного отдохнуть.
В гулкой тишине её возбуждённый лепет стал первым камешком, после чего на Крэббса обрушилась лавина вопросов, но тут отчётливо прозвучал голос Айрис Белфорт.
– Шоколад готов, Ма-а-тиас, – протянула она чуть насмешливо, будто её саму забавляла нарочитая интимность этих слов.
Все, кроме Джереми Эштона, державшегося в стороне, неприязненно уставились на девушку, она же ловко притушила спиртовку и, обернув ручку медного чайника салфеткой, разлила по глиняным кружкам дымящуюся густую жидкость.
– Прекрасно! – Крэббс вернулся за стол и с воодушевлением предложил: – Может быть, кто-то ещё хочет присоединиться? Мы с Айрис привыкли по вечерам пить горячий шоколад со специями. Настоящий напиток богов! Для тех, кто понимает, конечно. Айрис привезла рецепт из Мексики, где провела месяц с археологической экспедицией. Такой же напиток много тысяч лет назад пили жрецы во время человеческих жертвоприношений.
Никто из присутствующих не выразил желания воспользоваться его приглашением, особенно после такого мрачного заявления. Гости, забыв про напитки, устремились к мольбертам, теперь уже с совсем другим чувством рассматривая полотна, полученные ими в дар.
Майкл и Грейс, схватив картину, отошли в сторону и принялись вполголоса ожесточённо спорить. Вивиан поднесла свою к самой яркой лампе и, прищурившись, вглядывалась в мазки на холсте, будто надеялась обнаружить подсказку в толще художественных слоёв. Близнецы с недоверием поглядывали друг на друга, а тётушка Розмари продолжала терзать покладистого Себастьяна вопросами.
– Да, совсем забыл сказать, – спохватился Крэббс. – Вам следует знать, что все тайники находятся на территории Гриффин-холла, а шифр скрыт именно в изображении. Не стоит повреждать картины: ни холст, ни рама не станут ответом на загадку. При этом для каждого из вас я использовал уникальную комбинацию символов, которая будет понятна только…
Порыв ветра заставил распахнуться одно из окон, находившихся на высоте человеческого роста, и стекло обрушилось вниз, осыпав осколками постамент с гипсовыми бюстами и кувшинами. Филипп машинально прижал руку к щеке: мимо пролетело что-то острое и кожу оцарапало, словно иглой.
– Боже! – вскрикнула Айрис Белфорт и принялась отчаянно дуть на ладони.
По её пальцам стекали капли густого и обжигающе горячего шоколада, одна из чашек лежала на столе, заливая содержимым белоснежную скатерть.
– Не представляю, как так вышло! – чуть не плача, воскликнула девушка.
– Не стоит огорчаться, милая. Тебя просто испугал резкий звук. Возьми мою чашку, я и притронуться к ней не успел, – Матиас Крэббс утешал невесту, как уронившего лакомство ребёнка. – Видишь, всё поправимо. Вот, держи.
Взяв туго свёрнутую салфетку за уголок, он рывком развернул её в воздухе и передал Айрис. Другой салфеткой прикрыл пятно от разлитого шоколада и ободряюще ей улыбнулся.
Тётушка Розмари, неодобрительно взиравшая, как брат суетится вокруг этой крайне сомнительной девицы, мстительно заметила:
– Такие вот ожоги – они самые непредсказуемые. Миссис Одли, жена бакалейщика, как-то раз облила руку горячим сахарным сиропом. Так ей пришлось до конца своих дней носить тонкую розовую перчатку. Длинную, выше локтя. Она их, бедняжка, дюжинами заказывала в универсальном магазине Данкана и Плитцера.
Айрис Белфорт метнула на тётушку Розмари жаркий негодующий взгляд, но пожилая леди, отвернувшись, с невинным видом принялась изучать свою картину и больше внимания на эту дурно воспитанную выскочку не обращала.
Через зияющее чернотой разбитое окно в мастерскую проник ночной солоноватый ветер, и Оливия, наконец, ощутила, как расправляется сжатое спазмом горло и шею приятно холодит под влажным воротничком вельветиновой блузы. Она подошла к брату и встала рядом, соприкоснувшись с ним как в детстве краешком плеча. Близнецы молча рассматривали картину Филиппа, пытаясь проникнуть в замысел Крэббса и отыскать шифр, указывающий на местоположение тайника.
– Ты не находишь, что в ней есть что-то пугающее? Что-то такое липко-кошмарное, отчего одновременно хочется и отвернуться, и продолжать смотреть на неё? – спросила Оливия, пристально разглядывая обезумевшее от ужаса яйцеобразное существо.
Тот не ответил, и вместо него своё мнение высказал Себастьян Крэббс, неслышно приблизившийся к близнецам.
– Я, признаться, удивлён не меньше вашего, – с рассеянной улыбкой сказал он. – Даже не подозревал, что отец в его возрасте способен так увлечься живописью.
– И не только живописью, – язвительно заметила тётушка Розмари, которой изменила её викторианская сдержанность.
Она поднесла свою картину к яркой лампе, сняла очки и, то приближая их к холсту, то отдаляя, пыталась расшифровать своё смутное ощущение несоразмерности какой-то детали изображения по отношению к общей композиции. С самого первого взгляда на картину её покоробила эта уродливая диспропорция, но в чём она заключается, пожилая леди понять не могла.
«Грейси, ну не глупи, прошу! Позволь мне взглянуть на неё. Всего лишь на одну минуточку!»
Оливия обернулась. В углу мастерской продолжался ожесточённый спор между супругами Хоггарт. Кузина Грейс, по-видимому, отказывалась делиться с мужем соображениями насчёт послания, зашифрованного в её картине. Она двумя руками прижимала полотно к груди и шёпотом выговаривала Майклу что-то наболевшее, отчего её лицо приобрело неприятное, мстительное выражение.
Наконец, Майкл оставил жену в покое и спросил развязным тоном:
– Если я правильно вас понял, мистер Крэббс, то территория поиска сокровищ ограничена домом и садом. Значит ли это, что ваше гостеприимство распространяется на всех до тех пор, пока драгоценности не будут найдены?
– Безусловно, – Матиас Крэббс кротко взглянул на Майкла. – В Гриффин-холле всем хватит места! К тому же мы с Айрис рассчитывали, что вы окажете нам честь и останетесь на праздничный обед по поводу нашего бракосочетания. Ничто не сможет доставить нам большей радости в такой важный день, чем семейное торжество. Правда, Айрис, дорогая?
Если Айрис Белфорт и обрадовала такая перспектива, то свою радость она никак не выразила. Девушка неопределённо пожала плечами и с осторожностью поднесла к губам чашку с шоколадом. Смакуя любимый напиток, она прикрыла глаза от удовольствия и всем своим видом дала понять, что в дальнейших обсуждениях участвовать не намерена.
Однако Майкл Хоггарт на этом не успокоился. Засунув руки в карманы, он расхаживал по мастерской, прищёлкивая каблуками модных ботинок. Джереми Эштон следил за его передвижениями, поражаясь тому, какое безотчётное раздражение вызывает в нём этот франтоватый молодчик.
– И всё же, мистер Крэббс, знаете, что меня больше всего интригует? – задумчиво произнёс Майкл до странности серьёзным тоном, какого от него никто не ожидал. – Зачем вы устроили весь этот балаган с поиском сокровищ и зашифрованными в картинах подсказками? Мы вроде бы не дети и в развлечениях подобного рода не нуждаемся. Довольно оригинальный способ выделить родственникам причитающуюся им часть наследства, вы не находите?
Высказав то, о чём про себя думали все присутствующие, Майкл повернулся к Крэббсу и с вызовом посмотрел ему в глаза. Разговоры между гостями смолкли, все замерли и насторожились. Хоггарт не снискал ничьей симпатии: к его жене большинство испытывало жалость, а самого молодого человека считали пустым и никчёмным. Тем не менее вопрос показался всем справедливым, и каждый в душе позавидовал смелости Майкла.
Уловив всеобщее одобрение, Матиас Крэббс рассвирепел. Он встал, отодвинув одним движением глубокое кресло, и распрямился во весь свой внушительный рост. Никому бы не пришло сейчас в голову назвать его стариком.
Обведя взглядом всех присутствующих, он подавил гнев и спокойно, с расстановкой, произнёс:
– Здесь, в Гриффин-холле, нет ничего, причитающегося вам, Майкл! Это относится и к остальным! – Голос Крэббса зазвенел от яростного возмущения. – Моя жизнь не окончена, чтобы вы могли подсчитывать наследство! Я ещё жив, слышите?! И собираюсь жить ещё…
Раздался приглушённый стук, и тётушка Розмари ахнула от ужаса. Дрожащей рукой она показала на Айрис, которая, уронив чашку с шоколадом и выкатив глаза, ладонью с хищно растопыренными пальцами царапала воздух вокруг себя и отчаянно пыталась встать на ноги. Из горла девушки вырывался прерывистый сиплый хрип, лицо исказилось от нестерпимой муки. Всё ещё безуспешно пытаясь встать, она несколько раз ударила в пол правой ногой, выгнула спину и начала сползать в кресле, безвольно свесив голову набок.
Несколько долгих секунд всё в оцепенении наблюдали безжизненное тело Айрис Белфорт. Ветер, ворвавшийся в мастерскую через разбитое окно, пробежал по колеблющимся язычкам свечного пламени, и тени за спиной Матиаса Крэббса исполнили диковинный танец.
Шаркая и еле передвигая ноги, будто шёл по колено в воде, он подошёл к распростёртому телу девушки и, склонившись над ним, приподнял темноволосую голову, бережно взяв её обеими ладонями. Заботливо, со щемящей нежностью уложил на мягкий подлокотник кресла. Выпрямился, на мгновение прикрыл глаза и объявил:
– Всё кончено. Она мертва.
Часть третья
Глава первая, в которой появляется инспектор Оливер
Повинуясь приказу инспектора Джастина Оливера, мастерскую с телом Айрис Белфорт заперли до его прибытия. Последним комнату покинул Матиас Крэббс, замерев на пороге и не находя в себе сил закрыть за собой двери.
Тётушке Розмари пришлось настойчиво оторвать его пальцы от медной ручки и мягко направить в сторону библиотеки. Справившись с потрясением, она на редкость быстро обрела способность здраво соображать и даже приняла на себя командование прислугой. Случившееся, казалось, помогло ей преобразиться и отбросить в сторону вечные ужимки старой девы. Отдавая распоряжение приготовить для всех крепкий чай и подбросить в камин дров, Розмари Сатклифф почти что наслаждалась своей ролью заботливой сестры.
Грейс, сбегав наверх и убедившись, что малышка Полли крепко спит, вернулась к остальным и теперь сидела возле мужа, бесстрастно глядя на огонь и прислушиваясь к вою ветра, пленённого каминной трубой.
Потрясённые развернувшейся на их глазах трагедией, гости Матиаса Крэббса избегали смотреть на него. Однако вскоре ужас от произошедшего сменился возбуждением. Никто из присутствующих, за исключением Себастьяна Крэббса, никогда не сталкивался со смертью так близко, а тот факт, что с жизнью рассталась молодая, но плохо знакомая им девушка, которую все считали алчной охотницей за чужим состоянием, не мог заставить их испытывать глубокую скорбь.
Отойдя от шока, все принялись обсуждать случившееся: сначала тихо, вполголоса, затем всё более оживлённо. Запертые двери мастерской будто отгородили от них ту минуту, когда они стали свидетелями подлинной драмы – вторжения в мир живых той силы, что пожинает свою жатву вне соблюдения приличий и не повинуется никому из смертных. Теперь, спустя полчаса, сцена мучительной агонии в сознании каждого приобрела величественность и глубину, взбудоражив нервы и став напоминанием того, как сладостен и драгоценен каждый миг существования.
– …Сердце? Думаете, это сердечный приступ?
– Нет, нет! Это определённо реакция на какое-то вещество. Некоторые пряности способны вызвать сильнейшую аллергию, особенно…
– …молодая! Даже не верится!..
– Я до сих пор в себя прийти не могу! Полагаю, мне понадобится увеличенная доза моих капель, чтобы уснуть…
Матиас Крэббс всё это время неподвижно сидел в кресле, придвинутом поближе к каминному огню, куда его усадила тётушка Розмари. Горячий крепкий чай в его чашке оставался нетронутым, глаза были полуприкрыты морщинистыми потемневшими веками. Всегда прямая спина доблестного военного ссутулилась, голова мелко дрожала, и, заметив это, Вивиан испытала изумивший её прилив сострадания к деду.
Выбравшись из круга возбуждённо переговаривающихся гостей, она неслышно приблизилась к старому джентльмену и села рядом.
– Дедушка Матиас, – позвала она его негромко, сама не зная, что собирается ему сказать и услышит ли он её сейчас.
Крэббс так резко повернулся к ней, что Вивиан чуть не вскрикнула. Глаза его были сухими, каждая мышца лица напряжена до предела. Лоб усеивали капельки пота, сжатые в кулаки ладони лежали на коленях, подрагивая от волнения.
– Ты хорошая девушка, милая, хоть и имела глупость угодить в историю. Надо признать, Генри тоже не всегда следовал голосу разума. Благоразумие – удел посредственностей, – скрипуче, безжизненно произнёс он. – Но у тебя всё будет хорошо. Не сомневайся в этом и наберись терпения.
Крэббс ласково похлопал её по колену и, доверительно склонившись к ней, хотел ещё что-то сказать, но тут в библиотеку вошёл высокий рыжеволосый мужчина в массивных очках и с кожаным портфелем под мышкой.
– Инспектор полиции Джастин Оливер, сэр, – участливым и в то же время торжественным тоном объявил дворецкий Симмонс.
Выглядел инспектор слишком молодо для такой должности, но, присмотревшись, можно было заметить и цепкий профессиональный взгляд, каким он бессознательно окинул всех присутствующих в комнате, и глубокие морщины на высоком лбу. Из-за длинного носа и отливающих светлой медью волос было в нём что-то лисье, но в целом инспектор имел весьма приятную и располагающую наружность. За его спиной, в отдалении, продиктованном правилами приличия, замерли два констебля – невозмутимые, почти неотличимые друг от друга, именно они придавали всему происходящему пугающую достоверность. Все вдруг с болезненной остротой осознали, что в Гриффин-холле случилась трагедия, унёсшая жизнь молодой девушки.
– Я бы хотел узнать, что здесь произошло, – негромко сказал инспектор Оливер, и, прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, из кресла поднялся Матиас Крэббс.
– Здесь произошло убийство. Убита мисс Айрис Белфорт. И убийца всё ещё в этом доме, инспектор. Им является один из тех, кто находится сейчас в этой комнате.
***
Нужно отдать должное инспектору Оливеру – заявление Матиаса Крэббса никоим образом не удивило его. Он лишь деловито кивнул в ответ и сразу же, повернувшись к своим людям, принялся отдавать распоряжение.
Процедура осмотра тела и места преступления была рутиной для полицейских, частенько сталкивающихся с насилием и неприглядными сторонами человеческой натуры. Они без всяких сантиментов обсуждали между собой подробности случившегося, хоть и приглушив голоса из уважения к хозяину Гриффин-холла.
Поручив старшему констеблю Лэмбу – старательному, но не отличающемуся блеском, – записать показания прислуги, инспектор Оливер попросил всех, кроме Матиаса Крэббса, покинуть библиотеку и перейти в другое помещение. Младший констебль О’Нил отправился ненавязчиво присматривать за подозреваемыми.
Вопросы инспектора были толковы, тон уважителен. Мелким витиеватым почерком он записывал показания в толстом блокноте с синей обложкой, время от времени устремляя на Крэббса проницательный взгляд голубых глаз и поощрительно кивая.
Пока все остальные томились в гостиной, был выяснен ряд важных вопросов, имеющих первостепенное значение. Время происшествия, обстоятельства, сопутствующие трагедии и имена тех, кто присутствовал при этом печальном событии, обрисовали инспектору Оливеру общую картину. Полагаясь на опыт, он нисколько не сомневался, что молодая и, возможно, красивая (сейчас об этом в полной мере было сложно судить) девушка была отравлена.
Напоследок, сделав многозначительную паузу, инспектор посоветовал Матиасу Крэббсу выпить бокал подогретого виски и отправиться в постель.
– Завтра вас ожидает трудный день. Постарайтесь немного отдохнуть.