Драконофобия в контракт не входит

— Нет. У меня случайно состоялся случайный эксперимент, не больше, — нервно проговорил маг, поднимаясь. — Телевизоры показывают новости, линзы светят кораблям, уморты водятся на Северных Отрогах. Я — Петр Ракитников, пустота, вакуум. Пойду переоденусь.

Глава 11

Глава 11

Синтия

— Очень интересное кулинарное решение, — сказал Петр, рассматривая накрытый стол. — Утка, запеченная на подушке… из чего?

— Репы, — вздохнула я. — В оригинальном рецепте была морковь. Много моркови. А вот яблоки — это не мое.

Во дворе замка росли три яблони. Поздние, с кисленькими, дичающими плодами. Мачеха никогда не считала фрукты и овощи необходимой частью рациона, а я очень без них страдала, потому наелась яблок на всю оставшуюся жизнь. И орехов, крупных, терпко пахнущих, из рощи неподалеку — мне их приносили кошки. Приходилось общаться с ними на балконах, мурки остро реагировали на мою «свиту» грызунов. Кошек я подкармливала мясными объедками, уж чего-чего, а мяско мачеха уважала, как и ее любовники.

— Дикие утки обладают специфическим жиром, — тем временем бормотал несносный маг, водя носом у утиной тушки, — он сильно горит при запекании и воняет.

— Нужно подливать в противень воду по мере испарения, — объяснила я. — Эй, ты сейчас ее обцелуешь!

— Я есть хочу! Если я маг, значит, должен много есть. У меня были огромные затраты магии.

— Отличное оправдание!

— Нож. Быстро! Есть что-то поострее?

Румяная утка с поджаристой корочкой требовала особого подхода. Из недр покалеченного чемодана я достала свой кожаный футляр с ножами. Развернула, выбирая подходящий инструмент для нарезки мяса.

— Дай! — жадно велел над ухом маг.

Я протянула ему футляр. Да что происходит? Этот тип тут на птичьих правах, а я его уже слушаюсь! Если бы я не знала, что он владелец ресторана…

— Осторожно, они стоят дороже, чем этот маяк.

— Знаю, — бросил Петр, вытягивая из отделения остро заточенный традиционный дэба(* — нож для нарезки мяса и рыбы) и любовно касаясь лезвия. — Вот этот, например, можно купить в Восточном квартале примерно за тысячу серебряных солидов.

— Девятьсот. Мне уступили как постоянному покупателю.

— Отличная заточка. Откуда я все это знаю?

Я обреченно вздохнула:

— Ладно, признаюсь. Ты не нежить-нянька. Ты мой ассистент. Ну прости! Обманула! Хотела устроить стресс-встряску для пробуждения памяти. Я же не знала, что вы с Петенькой так подружитесь!

— Подружимся? Он меня водой окатил!

— Он любя и тоже для встряски! Я наняла тебя для съемок своего шоу. Кулинарного шоу о еде Сильверграда. Ну… национальные рецепты людей и нелюдей, особо приглашенные гости, экскурсы в историю и так далее. А поскольку ты немного разбираешься в кухне…

— Немного? Я знаю название всех этих ножей и какой для чего применяется! Не думаю, что этим может похвастаться любой обыватель, немного разбирающийся в кухне!

— Хорошо, хорошо! Много! Но это не значит, что я в курсе твоей истории. Мы познакомились… недавно. Пересеклись… в одном ресторане и познакомились. А потом… ты нашел меня здесь, — почти не соврала.

— Уф, — маг выдохнул с заметным облегчением. — Это меняет дело. Я уж подумал, у меня все совсем плохо. Шоу на маяке? Смысл? Атмосферно, конечно, со всей этой стариной и грубоватостью, но…

— Здесь особый свет. С одной стороны мыса в эту точку выходит Солнечный квартал, с другой — Дождливый. Увидишь, когда уйдут снежные облака.

И это будет потрясающе. Однажды я видела семь радуг одновременно. Говорят, это к стабильному счастью в делах и любви, но в моем случае примета почему-то не сработала.

Я приняла решение. Не буду ждать вызова Ледкова и восстановления на канале, все равно ничего хорошего из этого не выйдет. Репутация моя подпорчена навсегда. А еще маячит за спиной тень мачехи, и я уверена, что Арман рано или поздно сдаст меня ее поисковикам, особенно после провала мероприятия по очернению Ракитникова (и проделки с машиной, надеюсь, собаки не попались с поличным).

Когда сойдут снежные завалы, отвезу Ракитникова в город, найду его родню или друзей. Рано или поздно память к нему вернется, особенно если амнезия вызвана использованием магии. А я просто уеду, снова пущусь в бега. Сильверград — врата множества миров, уж в каком-то из них моим талантам найдется применение.

И хорошо бы, чтобы Петенька вернулся к своему хозяину. В мутноватых картинках, которые я иногда считывала из его памяти, не было ни боли, ни злобы, наоборот, там «царила» глиняная миска с вкусной едой, мышка из меха на веревочке и почему-то… бантик на хвосте. Сдается мне, уморт сбежал просто от скуки, в поисках впечатлений. Возможно, его приручил кто-то из сильных ведунов Тридевятого Царства, в который переходит за предгорьем клин Солнечного квартала. И попав на волю, как следует нагулявшись, нежить снова потянулась к людям. Ко мне.

Петр нарезал утку. Такое виртуозное владение ножом я видела лишь в Восточном квартале. Мясо ложилось на старое блюдо тонкими темными ломтиками, во рту у меня заклокотала слюна. Вернувшийся с прогулки Петенька тоже заинтересовался. Маг кинул ему кусочек утиной шейки. Уморт принялся обгладывать ее, зажав коротенькими лапками.

«Ничего так», — милостиво отрапортовала нежить.

— Это была последняя репа, — сообщила я магу, когда мы сели есть. — На мясе и рыбе мы какое-то время продержимся, но рацион так себе, сам понимаешь. Жестянка с чаем — моя последняя отрада — пуста. Завтра переходим на отвары трав.

— Нужно идти за холм, — сказал Петр.

— Опасно. Раз сюда еще никто из поселка не пришел, значит, сильно завалило. Здесь и прежде такое бывало: маячники в ловушку попадали, в февральские снежные бури. Насколько я знаю, Рой эти места раньше цеплял лишь краем, а в этот раз все серьезно. Есть вариант дойти по подтаявшей части берега до пляжа в курортной зоне, там есть спасательная лодка, вот только не знаю, в каком она состоянии. Если укрыта, стоит в лодочном сарае и есть запас горючего, можно попробовать добраться до поселка по воде. Завтра, — подумав, решила я, — пойдем туда завтра.

— Я пойду, — сказал Петр, отрезая от утки еще несколько кусочков. — Ты ждешь меня дома. Готовишь ужин, в косынке и фартуке.


— Чего это?! — возмутилась я.

— Такие прогулки — дело не женское. И сапоги резиновые у нас одни. Я не сбегу, обещаю. Но если ты опять переохладишься, скажи «прощай навсегда» здоровью. И так ходишь — а за тобой по полу сопли тянутся.

— Эй, хорош издеваться! А сам-то? Имя свое не помнишь!

— Я в норме… скоро буду в норме. Магия — великое дело.

Я и впрямь неважно себя чувствовала, сказались несколько часов на морозе. Но про сопли — явный перебор!

— Ладно, завтра решим, — проворчала я, делая вид, что сдалась.

На мысе опять появились чайки. С утра попробую кое-что из своего акциатто-арсенала.

Сидящий на полу Петенька вдруг изогнулся и затрясся, выкатив глаза и дергая шеей. Грудь его пошла спазмами, а из пасти на пол вылетел слюнявый зеленый комок.

— Что это? — поморщился Ракитников.

— Наверное, желудок очистил, — предположила я. — Как кошка травой. Водорослей наелся и ага.

— Как хорошо, что я больше не нежить-нянька, — радостно блеснул своими бесовскими голубыми глазами Петр, с довольным видом откидываясь на стуле. — И убирать не мне, а его хозяйке.

Черт! Не нужно было признаваться!

Петр

Я проснулся от того, что руки и ноги ломило и дергало. Чертов холод! А еще чертова домашняя рутина при полном отсутствии цивилизации! Мы с Синтией дотемна собирали по берегу выброшенный штормом плывун. Несколько крупных кусков пришлось рубить топором — варварский и энергоемкий труд. Наверняка в моем арсенале имеются какие-нибудь полезные бытовые заклинания. Я повел рукой над кроватью, на кончиках пальцев набухли капли магии. Мышечная память хранила какие-то движения, но ее осталось слишком мало.

Моя магия… Опасно сейчас к ней прибегать, даже ради того, чтобы сэкономить время и силы. Я не знаю ее границ, и она быстро истощается, понятно, почему: часть идет на восстановление ауры.

Ноги и руки болели. В своей «прошлой жизни» я, должно быть, был городским лентяем, одним из тех, что ездят в тренажерный зал за три мили от дома, чтобы потом эти три мили пробежать на беговой дорожке.

Через окно в комнату щедро лился лунный свет. Я скинул влажную от пота рубашку и полюбовался на себя в зеркало. Повеселел: не лесоруб, конечно, но какой-никакой рельеф имеется. Синяки и ссадины подживают. Все хорошо, но на лбу еще не высох пот, а дыхание сбито. Что мне снилось?

Цепляясь за остатки образов, лелея их и удерживая в памяти, я спустился вниз. Опять зверски хотелось есть. Кажется, с ужина осталась жареная рыба, Синтия убрала блюдо на самый холодный подоконник. Холодильник не работает, электричества на маяке нет, генератора тоже. Зато есть дрова, много, благодаря шторму. И натуральный мороз за окном.

Навья тварь пошевелилась и с подозрением уставилась на меня сонным красным глазом.

— Все нормально, — сказал я. — Иду подкрепиться.

Петенька, похоже, действительно любит спать в ногах. У Синтии.

Си лежит, обняв подушку, свернувшись вокруг нее, словно кошка. Из-под одеяла торчит изящная ножка. Наверху еще одна комната с двумя двойными кроватями, но девчонка предпочитает спать внизу. Не доверяет. И врет мне… ну, или недоговаривает. На ее месте я поступал бы так же. Я и поступаю. Не говорю о том, что помню, о том, что снится вторую ночь. Вот, хожу, мучаюсь, который день, собрал в голове пазл из нескольких воспоминаний. Голова болит. И складывающаяся картина мне очень не нравится.

… Суета. Мимо пробегает семья: мужчина, женщина, двое детей, один на руках у мужчины, на лицах паника, ребенок плачет.

— Бегите! — кричит мне женщина. — Только что передали: идет Рой!

— Скорее, скорее! — мужчина оборачивается на бегу. — Ближайший костер на соседней улице, у храма!

Почему я так хорошо помню лица этих людей? А то место, где застала меня сирена, — белая дымка, мутная, словно виньетка на краях старой фотографии. Где я был в этот момент? За спиной — темный переулок. Пахнет пивом. На душе — тревога и досада. Она уехала, я не успела с ней поговорить. Кто «она»? Улица стремительно пустеет. Кто-то за спиной. Оборачиваюсь, чтобы спросить, как скоро…

Удар в шею. Плохая магия, очень плохая, темная, запрещенная, но удобная для тех, кто знает слабые места драконов. К лицу устремляется мостовая. Я встречаюсь с ней виском… больно. В свете растущей луны четко видно сколы на булыжнике. На выщербленную тысячами шагов поверхность камня опускается снежинка, тает в полоске крови из моего рта. Мостовая подо мной стремительно становиться ледяной. Рой. Он идет. И это чертовски важно, не помню, почему.

Булыжник. Эм рассказывала, что раньше в каждом секторе Сильверграда был свой способ мостить улицы, свой узор, паттерн, который повторялся каждые три сажени. Торговый квартал? Или Солнечный? Линии из булыжников расходятся радиально. Кто такая Эм?

Шаги. Голоса:

— Госпожа, позволите нам его выпить? — говорит мужчина. В голосе явственные лебезящие нотки.

Стук. Странный звонкий стук, такой… хрустальный и четкий. Цок-цок. Цоканье над самым моим ухом, сзади. Затем тишина.

— Да, — тихо произносит женщина. — Так и сделайте. Я хочу гарантий. Считайте его кровь бонусом.

— Спасибо, госпожа. Рой укроет все, госпожа.

— Прощай. Петя. Мне жаль. Тебе не стоило во все это влезать.

— Эм? — шепчу я. — За что?

Кто, черт возьми, эта Эм?



— Да не трону я ее, — сказал я шепотом, потому что под моим расфокусированным взглядом уморт начал тревожно похрустывать хвостом. Прямо гремучая змея, и повадки такие же пугающие. И глазки. — Смотрю просто на твою хозяйку, любуюсь. Она такая милая, когда молчит.