Драконья кровь
Часть 25 из 82 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Дорогая, ты же позаботишься о госте?
Несомненно.
– Что вы…
– Когда-то меня держала клятва, но тот, кому она была дана, давно мертв. Что до остального, то, не судите строго, я пыталась выжить среди людей, которые видели во мне лишь чужой каприз. Этакое забавное животное, которое взяли в дом из прихоти, но, наигравшись, несомненно, вышвырнут на улицу. И главное, они были правы. Мой, с позволения сказать, супруг не слишком обрадовался необходимости возиться со мной и младенцем. Я делала все возможное, чтобы угодить ему, но… я понимала, что как только Вихо подрастет, меня вернут. А я не хотела возвращаться. Дорогая, разрежь мясо. Я будто чувствовала, что сегодня будут гости… Эшби предложил мне сделку. Гарант не только моей безопасности, но саму возможность жить, не завися от прихоти мужа. Точнее, мужем, с вашей точки зрения, он и не был.
Мясо я разрезала.
И сок умудрилась не расплескать на скатерть. И про щипцы вспомнила, серебряные, изрядно попортившие мне кровь, как и все прочее столовое серебро в доме.
– Эшби нужны были наследники. В этом все дело.
Уже потом я узнала, что две трети этого, с позволения сказать, серебра – просто подделка. А потому обращаться с ней приходилось куда осторожнее, нежели с настоящим серебром. Чистить бережней. Мыть только в теплой воде, но не приведи боже, чтобы она текла из-под крана. Следовало наполнить раковину, вымыть в ней тарелки, спустить воду…
Меня передернуло.
– Его проклятие таково, что наследники могут появиться лишь от законной супруги. Тех, кто был до него, это вполне устраивало, но Станислав к выбору жены отнесся без должного внимания.
Матушка ловко орудовала ножом и вилкой, будто родилась с ними в руках.
– Несомненно, Лукреция была красива, родовита, но несколько старовата для того, чтобы справиться со сложной беременностью. Дорогая, как тебе мясо?
– Чудесно, спасибо, мама.
– И салат кушай.
– Всенепременно. – Я с трудом сдержала гримасу.
После обеда будет чай, но стол к чаепитию следует приготовить. Даже если мы останемся вдвоем.
Убрать со стола. Вымыть посуду. Вытереть столешницы, чтобы ни крошки не осталось. Принести поднос, тот, который для ежедневных чаепитий. Сахарницу. Расставить чашки.
– Что с Эшби? – Томас, кажется, тоже почуял, что разговор о еде может длиться ничуть не меньше беседы о погоде.
– А что с ним? Впрочем, понимаю. Мужчины всегда спешат. Мой супруг тоже постоянно торопился, но никогда не умел объяснить, куда, собственно, он торопится и что произойдет, если он немного опоздает. Кроме, собственно, самого опоздания. Вы на него совсем не похожи. Наверное, это вас и спасло… или вы и вправду были сыном своего отца? Того, которого полагали своим. Впрочем, да, вы не понимаете… знаете, меня всегда удивляло, насколько слепы были люди. Они смотрели, но не замечали очевидного, уверенные меж тем, что только им и известна правда.
Матушка слизнула с ножа каплю соуса, что было почти невозможно.
– Станислав пришел ко мне сам. Полагаю, мое появление он счел удачей, избавившей его от необходимости договариваться с кем-то еще. Он прекрасно знал наши обычаи, даже те, которые были забыты самими айоха.
Она давно остригла волосы чуть ниже лопаток, как делали это белые женщины. Она пользовалась щипцами для завивки и специальными маслами, без которых завивка держалась не более нескольких минут. Она пудрила лицо и выщипывала брови. Пыталась освоить румяна, но на смуглой коже они смотрелись глупо.
– Айоха изменились за последние пару сотен лет, пусть даже сами они будут отрицать очевидное. И если раньше любая женщина, наделенная крохами силы, могла связать нити жизней, то сейчас для обряда требовалось разрешение вождя. А мой отец всегда умел оборачивать власть к своей выгоде. И потребовал бы с Эшби многое.
– А вы?
Томас ел аккуратно.
Билли вот никогда не обращал внимания на то, что перед ним. И жевал с одинаковым равнодушием что вареную фасоль, что тушенку. Он мог поставить тарелку на пол. Или швырнуть в стену, когда не находил другого повода достать меня.
– Я не просила. Я слишком боялась этого города и этих людей. – Матушкины манеры были безупречны. – Он сам предложил помощь. Он сказал, что научит меня грамоте. И даст книги. Подскажет, как вести себя с другими, чтобы они меня приняли. Он запретит моему мужу обижать меня. И когда придет срок, поддержит детей. И он исполнил свое слово.
– А вы?
– А я сделала то, что он просил. Обряд айоха прост. Кровь смешивается с кровью и запечатывается силой свидетеля. В этом суть.
– То есть…
– Он выбирал женщину. Он приводил ее на берег моря. Я разжигала костры. Я брала кровь дракона и мешала ее с их кровью. Я подавала чашу и произносила Слово. И я забывала о том, что видела.
Вот в этом я сомневалась. Память у матушки была отменнейшей.
– Я не скажу, что их было много. Некоторых я не знала и никогда не интересовалась, откуда они появлялись и куда исчезали. Но были и другие… он умел уговаривать, Станислав Эшби. Он был достаточно умен, чтобы не трогать девиц. И находил тех, кто желал… несколько поправить свое материальное положение. У Эшби всегда имелись деньги.
– Моя мать… тоже? – Вопрос Томаса прозвучал сухо.
– За неделю до свадьбы. Полагаю, платье было уже готово, да и остальное… я даже присутствовала на венчании. Это было забавно, – матушка изобразила улыбку, но взгляд ее оставался холоден. – Она была нищей, как и ее избранник. Их дом разваливался, и пускай твой отец клялся, что вскоре все изменится, у нее хватило ума не поверить. Эшби обещал помочь. И помог. Тайно. Твоему отцу досталась пара удачных заказов, за которые отлично заплатили. А матушка выиграла немалую сумму в благотворительной лотерее. Это вполне себе достаточная плата за пару ночей.
– Зачем? – Он отложил вилку.
И мне захотелось прикоснуться, успокоить, сказать, что моя матушка такова, что она умеет бить больно, пусть и словами, но порой пощечины куда милосердней.
Но ее взгляд заставил молчать.
– Говорю же, он хотел наследника. Он был одержим этой мыслью. Даже когда появился Николас… тот родился слабым и в первое время никто особо не верил, что парнишка выживет. А когда стало ясно, что он и вправду выживет, Станислав нашел другие причины для нелюбви. Николас был… никаким. Ленивый. Толстый. Некрасивый. Нелюдимый. К сожалению, все же в нем текла кровь Эшби, что и помешало отказаться. Розы… розы не обманешь.
– Розы? – Томас нахмурился.
– Розы. – Матушка положила вилку и нож. – Те самые чудесные розы Эшби, о которых в городе столько говорили. Сорвать розу с куста способен лишь тот, в ком течет кровь Эшби. Вернее, следует говорить, что сорвать безнаказанно. Помнится, как-то один бестолковый мальчишка решил сделать подружке особый подарок. Шипы из ладоней вытаскивали долго, а потом и кожа слезла, и плоть воспалилась. После этого случая и заговорили о проклятии. Впрочем, это было давно.
Томас как-то странно посмотрел на собственные руки. И спрятал их под стол.
– Не буду лгать, что уверена… я скорее подумала бы на твоего старшего братца, но он не выдержал испытания.
– Какого?
– По законам айоха мужчина может иметь столько жен, сколько способен прокормить. Да, не все из тех, кого я связывала с Эшби, рожали. Точнее, рожали многие, но в тех детях не было ничего от Эшби.
Роза. Томас помнил ее. Темную, почти черную, с резким запахом. Тонкий стебель, который никак не хотел ломаться, и шипы, пропоровшие ладонь. И кровь на ней. Он потом зализывал ранки и ругался, про себя естественно, потому что, услышь папаша хоть слово, Томасу точно бы досталось.
– Он принимал многих. Доктор. Единственный на многие мили вокруг. – Эта женщина, казалось, видела Томаса насквозь. И сомнения его. И удивление.
Она сидела, улыбалась, и эта улыбка делала ее лицо похожим на маску из темного дерева.
– Кого-то он брал на заметку, кого-то считал бесперспективным… к слову, в тебе нет ничего от Эшби, разве что волосы светлые, да и то оттенок другой.
– Я не…
– Конечно, нет. Твой старший брат появился ровно через девять месяцев после свадьбы. Очаровательный младенец, столь светлый, что все удивлялись, в кого он такой… – Она прищурила узкие глаза.
Уна на нее не похожа. Совершенно.
Нет, кожа тоже темна и даже темнее, чем у миссис Саммерс, но это от загара. А черты лица более мягкие. И волосы… от ее волос пахло чем-то знакомым и даже родным.
– Значит…
Миссис Саммерс развела руками:
– Боюсь, я была не настолько близка Эшби, чтобы он делился со мной подробностями. Я знаю лишь, что некоторые семьи удостаивались особого его внимания.
– Например, Грени? Или Макграви? Или… – имен в списке Луки было не так и много.
И выходит…
Нет, это ерунда. Суеверия.
Магия? Магия тоже ошибается, потому что… потому что иначе Томас умер бы. Все говорили, что он похож на отца. И сходство не только внешнее, и быть того не может, что настоящий отец… Да и матушка всегда осуждала женщин, которые до свадьбы решались на нечто большее, нежели поцелуй в щеку.
– Не знаю. – Миссис Саммерс сцепила руки. Смотрела она, как показалось, с жалостью. – Этого не знаю, но знаю другое. Меня вырастила бабка. Старая. Беззубая. Редко какая старуха доживала до преклонных лет. Другую давно бы отвели в лес, а вот ей позволяли жить и даже приносили шкуры. Ее кормили, и мне самой приходилось пережевывать для нее мясо. Старуха присматривала за нами и рассказывала истории… разные – про людей и драконов, про то, как кровь одних, мешаясь с кровью других, порождает существ удивительной силы. Но силу эту не всякое тело способно принять.
Она замолчала и подняла салфетку.
– Она рассказывала о том, что в незапамятные времена детей, рожденных от драконьей крови, отводили в горы и ждали. День. Или два. Или три. Редко дольше. Тот, кто был слишком слаб, умирал. И смерть их была легка.
– А что происходило с остальными?
– Они возвращались в племя, к вящей славе его. И тогда айоха устраивали большой праздник. Старуха говорила, что эти дети были особенными. Совсем особенными. Они могли словом и взглядом остановить разъяренного зверя, искупаться в пламени и уцелеть. Подняться в поднебесье на драконьих крыльях…
Томас посмотрел на Уну, а та повела плечами. Ей шло платье, но все равно смотрелось это как-то неправильно, что ли. Непривычно?
– Нет, моя Уна рождена не от Эшби. Мы были партнерами, и только. Я помогала ему, когда это было нужно, а он мне. И да, дорогая, те милые чудесные женщины из приходского комитета в жизни не приняли бы меня в свой круг, не знай я их маленьких секретов.
Платье слишком строгое. Жесткое.
И Уна то и дело поводит плечами, будто желая разорвать оковы ткани. Вздыхает. Смиряется. И забывает, чтобы вновь повторить попытку.
– Имена. – Томас отодвинул тарелку, хотя обед был отменным. – Вы напишете имена?
– Кого помню.
– Не переживай. – Уна тоже поднялась и одернула юбку. – Память у нее отменная.
Глава 13
Несомненно.
– Что вы…
– Когда-то меня держала клятва, но тот, кому она была дана, давно мертв. Что до остального, то, не судите строго, я пыталась выжить среди людей, которые видели во мне лишь чужой каприз. Этакое забавное животное, которое взяли в дом из прихоти, но, наигравшись, несомненно, вышвырнут на улицу. И главное, они были правы. Мой, с позволения сказать, супруг не слишком обрадовался необходимости возиться со мной и младенцем. Я делала все возможное, чтобы угодить ему, но… я понимала, что как только Вихо подрастет, меня вернут. А я не хотела возвращаться. Дорогая, разрежь мясо. Я будто чувствовала, что сегодня будут гости… Эшби предложил мне сделку. Гарант не только моей безопасности, но саму возможность жить, не завися от прихоти мужа. Точнее, мужем, с вашей точки зрения, он и не был.
Мясо я разрезала.
И сок умудрилась не расплескать на скатерть. И про щипцы вспомнила, серебряные, изрядно попортившие мне кровь, как и все прочее столовое серебро в доме.
– Эшби нужны были наследники. В этом все дело.
Уже потом я узнала, что две трети этого, с позволения сказать, серебра – просто подделка. А потому обращаться с ней приходилось куда осторожнее, нежели с настоящим серебром. Чистить бережней. Мыть только в теплой воде, но не приведи боже, чтобы она текла из-под крана. Следовало наполнить раковину, вымыть в ней тарелки, спустить воду…
Меня передернуло.
– Его проклятие таково, что наследники могут появиться лишь от законной супруги. Тех, кто был до него, это вполне устраивало, но Станислав к выбору жены отнесся без должного внимания.
Матушка ловко орудовала ножом и вилкой, будто родилась с ними в руках.
– Несомненно, Лукреция была красива, родовита, но несколько старовата для того, чтобы справиться со сложной беременностью. Дорогая, как тебе мясо?
– Чудесно, спасибо, мама.
– И салат кушай.
– Всенепременно. – Я с трудом сдержала гримасу.
После обеда будет чай, но стол к чаепитию следует приготовить. Даже если мы останемся вдвоем.
Убрать со стола. Вымыть посуду. Вытереть столешницы, чтобы ни крошки не осталось. Принести поднос, тот, который для ежедневных чаепитий. Сахарницу. Расставить чашки.
– Что с Эшби? – Томас, кажется, тоже почуял, что разговор о еде может длиться ничуть не меньше беседы о погоде.
– А что с ним? Впрочем, понимаю. Мужчины всегда спешат. Мой супруг тоже постоянно торопился, но никогда не умел объяснить, куда, собственно, он торопится и что произойдет, если он немного опоздает. Кроме, собственно, самого опоздания. Вы на него совсем не похожи. Наверное, это вас и спасло… или вы и вправду были сыном своего отца? Того, которого полагали своим. Впрочем, да, вы не понимаете… знаете, меня всегда удивляло, насколько слепы были люди. Они смотрели, но не замечали очевидного, уверенные меж тем, что только им и известна правда.
Матушка слизнула с ножа каплю соуса, что было почти невозможно.
– Станислав пришел ко мне сам. Полагаю, мое появление он счел удачей, избавившей его от необходимости договариваться с кем-то еще. Он прекрасно знал наши обычаи, даже те, которые были забыты самими айоха.
Она давно остригла волосы чуть ниже лопаток, как делали это белые женщины. Она пользовалась щипцами для завивки и специальными маслами, без которых завивка держалась не более нескольких минут. Она пудрила лицо и выщипывала брови. Пыталась освоить румяна, но на смуглой коже они смотрелись глупо.
– Айоха изменились за последние пару сотен лет, пусть даже сами они будут отрицать очевидное. И если раньше любая женщина, наделенная крохами силы, могла связать нити жизней, то сейчас для обряда требовалось разрешение вождя. А мой отец всегда умел оборачивать власть к своей выгоде. И потребовал бы с Эшби многое.
– А вы?
Томас ел аккуратно.
Билли вот никогда не обращал внимания на то, что перед ним. И жевал с одинаковым равнодушием что вареную фасоль, что тушенку. Он мог поставить тарелку на пол. Или швырнуть в стену, когда не находил другого повода достать меня.
– Я не просила. Я слишком боялась этого города и этих людей. – Матушкины манеры были безупречны. – Он сам предложил помощь. Он сказал, что научит меня грамоте. И даст книги. Подскажет, как вести себя с другими, чтобы они меня приняли. Он запретит моему мужу обижать меня. И когда придет срок, поддержит детей. И он исполнил свое слово.
– А вы?
– А я сделала то, что он просил. Обряд айоха прост. Кровь смешивается с кровью и запечатывается силой свидетеля. В этом суть.
– То есть…
– Он выбирал женщину. Он приводил ее на берег моря. Я разжигала костры. Я брала кровь дракона и мешала ее с их кровью. Я подавала чашу и произносила Слово. И я забывала о том, что видела.
Вот в этом я сомневалась. Память у матушки была отменнейшей.
– Я не скажу, что их было много. Некоторых я не знала и никогда не интересовалась, откуда они появлялись и куда исчезали. Но были и другие… он умел уговаривать, Станислав Эшби. Он был достаточно умен, чтобы не трогать девиц. И находил тех, кто желал… несколько поправить свое материальное положение. У Эшби всегда имелись деньги.
– Моя мать… тоже? – Вопрос Томаса прозвучал сухо.
– За неделю до свадьбы. Полагаю, платье было уже готово, да и остальное… я даже присутствовала на венчании. Это было забавно, – матушка изобразила улыбку, но взгляд ее оставался холоден. – Она была нищей, как и ее избранник. Их дом разваливался, и пускай твой отец клялся, что вскоре все изменится, у нее хватило ума не поверить. Эшби обещал помочь. И помог. Тайно. Твоему отцу досталась пара удачных заказов, за которые отлично заплатили. А матушка выиграла немалую сумму в благотворительной лотерее. Это вполне себе достаточная плата за пару ночей.
– Зачем? – Он отложил вилку.
И мне захотелось прикоснуться, успокоить, сказать, что моя матушка такова, что она умеет бить больно, пусть и словами, но порой пощечины куда милосердней.
Но ее взгляд заставил молчать.
– Говорю же, он хотел наследника. Он был одержим этой мыслью. Даже когда появился Николас… тот родился слабым и в первое время никто особо не верил, что парнишка выживет. А когда стало ясно, что он и вправду выживет, Станислав нашел другие причины для нелюбви. Николас был… никаким. Ленивый. Толстый. Некрасивый. Нелюдимый. К сожалению, все же в нем текла кровь Эшби, что и помешало отказаться. Розы… розы не обманешь.
– Розы? – Томас нахмурился.
– Розы. – Матушка положила вилку и нож. – Те самые чудесные розы Эшби, о которых в городе столько говорили. Сорвать розу с куста способен лишь тот, в ком течет кровь Эшби. Вернее, следует говорить, что сорвать безнаказанно. Помнится, как-то один бестолковый мальчишка решил сделать подружке особый подарок. Шипы из ладоней вытаскивали долго, а потом и кожа слезла, и плоть воспалилась. После этого случая и заговорили о проклятии. Впрочем, это было давно.
Томас как-то странно посмотрел на собственные руки. И спрятал их под стол.
– Не буду лгать, что уверена… я скорее подумала бы на твоего старшего братца, но он не выдержал испытания.
– Какого?
– По законам айоха мужчина может иметь столько жен, сколько способен прокормить. Да, не все из тех, кого я связывала с Эшби, рожали. Точнее, рожали многие, но в тех детях не было ничего от Эшби.
Роза. Томас помнил ее. Темную, почти черную, с резким запахом. Тонкий стебель, который никак не хотел ломаться, и шипы, пропоровшие ладонь. И кровь на ней. Он потом зализывал ранки и ругался, про себя естественно, потому что, услышь папаша хоть слово, Томасу точно бы досталось.
– Он принимал многих. Доктор. Единственный на многие мили вокруг. – Эта женщина, казалось, видела Томаса насквозь. И сомнения его. И удивление.
Она сидела, улыбалась, и эта улыбка делала ее лицо похожим на маску из темного дерева.
– Кого-то он брал на заметку, кого-то считал бесперспективным… к слову, в тебе нет ничего от Эшби, разве что волосы светлые, да и то оттенок другой.
– Я не…
– Конечно, нет. Твой старший брат появился ровно через девять месяцев после свадьбы. Очаровательный младенец, столь светлый, что все удивлялись, в кого он такой… – Она прищурила узкие глаза.
Уна на нее не похожа. Совершенно.
Нет, кожа тоже темна и даже темнее, чем у миссис Саммерс, но это от загара. А черты лица более мягкие. И волосы… от ее волос пахло чем-то знакомым и даже родным.
– Значит…
Миссис Саммерс развела руками:
– Боюсь, я была не настолько близка Эшби, чтобы он делился со мной подробностями. Я знаю лишь, что некоторые семьи удостаивались особого его внимания.
– Например, Грени? Или Макграви? Или… – имен в списке Луки было не так и много.
И выходит…
Нет, это ерунда. Суеверия.
Магия? Магия тоже ошибается, потому что… потому что иначе Томас умер бы. Все говорили, что он похож на отца. И сходство не только внешнее, и быть того не может, что настоящий отец… Да и матушка всегда осуждала женщин, которые до свадьбы решались на нечто большее, нежели поцелуй в щеку.
– Не знаю. – Миссис Саммерс сцепила руки. Смотрела она, как показалось, с жалостью. – Этого не знаю, но знаю другое. Меня вырастила бабка. Старая. Беззубая. Редко какая старуха доживала до преклонных лет. Другую давно бы отвели в лес, а вот ей позволяли жить и даже приносили шкуры. Ее кормили, и мне самой приходилось пережевывать для нее мясо. Старуха присматривала за нами и рассказывала истории… разные – про людей и драконов, про то, как кровь одних, мешаясь с кровью других, порождает существ удивительной силы. Но силу эту не всякое тело способно принять.
Она замолчала и подняла салфетку.
– Она рассказывала о том, что в незапамятные времена детей, рожденных от драконьей крови, отводили в горы и ждали. День. Или два. Или три. Редко дольше. Тот, кто был слишком слаб, умирал. И смерть их была легка.
– А что происходило с остальными?
– Они возвращались в племя, к вящей славе его. И тогда айоха устраивали большой праздник. Старуха говорила, что эти дети были особенными. Совсем особенными. Они могли словом и взглядом остановить разъяренного зверя, искупаться в пламени и уцелеть. Подняться в поднебесье на драконьих крыльях…
Томас посмотрел на Уну, а та повела плечами. Ей шло платье, но все равно смотрелось это как-то неправильно, что ли. Непривычно?
– Нет, моя Уна рождена не от Эшби. Мы были партнерами, и только. Я помогала ему, когда это было нужно, а он мне. И да, дорогая, те милые чудесные женщины из приходского комитета в жизни не приняли бы меня в свой круг, не знай я их маленьких секретов.
Платье слишком строгое. Жесткое.
И Уна то и дело поводит плечами, будто желая разорвать оковы ткани. Вздыхает. Смиряется. И забывает, чтобы вновь повторить попытку.
– Имена. – Томас отодвинул тарелку, хотя обед был отменным. – Вы напишете имена?
– Кого помню.
– Не переживай. – Уна тоже поднялась и одернула юбку. – Память у нее отменная.
Глава 13