Дорога смерти

Загремели выстрелы. Первые две пули разнесли стекло водительской дверцы, засыпая Носа осколками. Пистолет грохотал. Следующие две щелкнули по водительской дверце. Обе прошли насквозь. Одна оглушительно щелкнула по рулевому колесу, вторая впилась в голень Носа, вспыхивая внутри адской болью от разрезанного металлом мяса.

— АААА! — что есть мочи заревел Нос. Не глядя и не поднимаясь, он ткнул ружье в окно и открыл огонь. Грохнул выстрел. Толстая пластиковая гильза с металлическим основанием стукнула по панели приборов. Нос передернул затвор помповика и выстрелил снова. А потом снова и снова. В ушах грохотало, салон заволакивало дымком пороховых газов.

Совсем рядом взорвался рев двигателей: убийцы сорвались с места, втопив педаль газа до максимума. Визжа покрышками, их машина рванула прочь.

Нос вскочил. Распахнул водительскую дверцу и вывалился на асфальт. Припав на колено, он выстрелил вслед. Машина уносилась на полной скорости. Заряд дроби разнес вдребезги задние фары с пассажирской стороны. Второй ушел в молоко — машина стремительно удалялась.

Патроны в шестизарядном ружье кончились. Тяжело дыша, Нос с яростью смотрел вслед убийцам.

— Ну иди сюда!! Иди сюда, сука, слышишь?!

Машина уносилась все дальше, она была уже в сотне метров от него и стремительно удалялась. Нос опустил ружье и засмеялся, задыхаясь от одышки. Он был жив. Он дал отпор тем, кто убили кучу народу, и выжил. Он им показал!

Опомнившись, Нос вскочил. Нога отдалась болью, и Нос, вскрикнув, упал в салон. Хватая телефон, увидел, что его пальцы трясутся. Ткнул быстрый вызов. Федор ответил после первого же гудка, и Нос сразу заорал, не давая тому открыть рот:

— Меня обстреляли! Они ушли! Идут на темном «фокусе» по Новорязанскому от малой бетонки к Тимонино! Иди на перехват! Слышишь?! Ловите их! Темный «фокус»!

Федор изменившимся голосом прокричал, что все понял. Нос отключился. Точить лясы с Федором было нельзя — пусть сосредоточит все силы на перехвате ублюдков.

Нос выполз из-за руля. Прыгая на одной ноге и держась для страховки правой рукой за кузов, он окинул взглядом колеса. Переднее водительское спущено. Нос доковылял до колеса, упал на колено. И заглянул вниз.

Из горячей еще резины торчало что-то металлическое. Касаясь предмета пальцами и с силой выдергивая его из толстой покрышки, Нос уже знал, что это. Это была скрутка из 10-сантиметровых гвоздей, растопыренных в разные стороны острыми концами, что делало ее похожей на «куриную лапу».





Глава 3




Федор вышел из дверей управления внутренних дел города Домодедово. Светило яркое утреннее солнце, которое на секунду ослепило его. Щурясь, Федор нашел глазами свою машину на территории широкой асфальтированной парковки во дворе УВД и направился к ней.

— Вы стритрейсер?

Федор обернулся.

— Да, а что?

— Меня зовут Александр, я следователь.

Бегин протянул руку. Федор пожал ее, представившись в ответ.

— Бессонная ночка? — спросил Бегин, видя его осунувшееся лицо с красными глазами и кругами под ними.

— Не без того.

— Уже завтракали? Могу угостить.

Они расположились в небольшой кафешке, расположенной в том же квартале, совсем рядом с УВД. Сюда периодически захаживали сотрудники, в форме и без. Вот и сейчас трое патрульных обсуждали что-то около стойки, ожидая свой заказ. Бегин и Федор присели за столиком около окна. Заказали нехитрый завтрак. В ожидании официантки с подносом Федор вкратце пересказал Бегину события ночи.

— Я вашим в управлении все подробно рассказал.

— Не нашим. Я не из полиции.

— Следственный комитет? — Федор вгляделся в его лицо. — Точно. Я вас видел по телеку, когда вся эта заваруха началась.

— Что с вашим другом?

— Отвезли в травмпункт, оттуда в больницу сразу. Недавно ребята отзвонились. Пулю вытащили. Ранение не сильное. Правда, за руль он теперь месяца полтора точно не сядет… А пулю ваши сразу забрали, они там дежурили. Заодно и Носа тоже допросили. Да он не помнил ничего. Только то, что они были на синем «форде-фокусе». Даже не видел, сколько человек в машине было. Прыгнул вниз сразу. И тем самым свою шкуру спас. — Федор мрачно покачал головой, делая большой глоток горячего кофе. — А я ведь чувствовал что-то такое. Не по себе было.

— Вы в полицию сразу позвонили?

— Да мы ведь с постами ГАИ на контакте постоянном. Ориентировки у них берем на угоны, чтобы попутно и эти вещи на трассе высматривать. Мы им отзвонились в ту же минуту, передали координаты «фокуса». Сами туда рванули тоже. Но бесполезно. Эти падлы с трассы ушли куда-то.

— Как всегда, — согласился Бегин.

— Всегда? Они ведь на М-5 не стреляли раньше. Ну, если верить информации, которая у нас есть. Так что расширяют потихоньку географию, суки. — Федор испытующе посмотрел на Бегина. — Что вы сами об этом думаете, если не секрет?

— О чем?

— О том, как они бесследно исчезают.


Бегин пожал плечами.

— Они хорошо знают эти дороги. Или специально изучили их вдоль и поперек перед тем, как начать действовать. Или они местные.

— Вот! — воодушевился Федор. — Я сразу так и сказал. Местные. Видите, вчера они ушли с М-4 на М-5, но все равно остались в этом квадрате, если вы по карте посмотрите. Сместились чуть восточнее и все. — Бегин неопределенно кивнул и ничего не ответил. — Слушайте. От Подольского до Белоозерского десятки деревень и поселков. Они ведь где-то там засесть могут. Мы в курсе, вся полиция сейчас зашивается. И мы можем опросить местных жителей. Ну, знаете: появились ли какие-нибудь приезжие, новые лица, новые машины, что-то подозрительное?

— На пулю нарваться хотите?

— Во-первых, мы не тупые отморозки. У нас ведь есть все шансы их поймать. Нас больше, чем, например, оперативников. Среди нас есть бывшие сотрудники, военные, участники боевых действий. Во-вторых, уже нарвались. Но после случая с Носом мне телефон оборвали. Вчера нас было 30 человек. Сегодня будет минимум 60. — Федор, это чувствовалось, был горд за солидарность участников их движения. — Один раз они с нами столкнулись и получили отпор. В следующий раз мы их возьмем. А в-третьих…

Официантка принесла еду. Дежурно улыбнулась уголками губ, поставила тарелки и сразу положила счет. Когда она ушла, Бегин напомнил Федору:

— А в-третьих?

— Помните ту знаменитую фразу? Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я не коммунист. Потом пришли еще за кем-то…

— Профсоюзными деятелями, — подсказал, чуть улыбнувшись, Бегин. Федор был удивлен. Он кивнул и закончил:

— В общем, когда пришли за мной, не было уже никого, кто мог бы протестовать. Так вот, мы с ребятами стараемся сделать все, чтобы до этого не дошло. Понимаете?

Бегин ничего не ответил. Лишь выудил из кармана пиджака визитку и положил перед Федором. А дожевав заказанную глазунью, расплатился и двинулся к выходу.





* * *




Рябцев сунул ключ в замочную скважину и испустил вдох облегчения. Когда он или Вика, или они оба, были дома, ручку замка внутри они проворачивали так, чтобы изнутри открыть квартиру было нельзя. Но ключ легко вошел в замок и легко провернулся. Вики не было.

Рябцев вошел, скинул обувь.

— И где ты был?

Рябцев невольно вздрогнул. На пороге прихожей, скрестив руки на груди, стояла Вика.

— Блин, чего пугаешь? Я думал, тебя нет.

— А я отпросилась с работы до обеда, чтобы тебя искать, — голос Вики звенел. — Ты где был всю ночь? Почему на звонки не отвечал?

— Вик, ну ё-моё. Я тебе СМС-ку написал же, что задержусь на работе.

— Задержусь? Сейчас, алё, половина десятого утра!

— Вот только не начинай! — скривился Рябцев, протискиваясь между Викой и стеной вглубь квартиры. Он чувствовал себя, как захваченный врасплох преступник на месте преступления. Оказывается, паршивое было чувство. — Ты же знаешь отлично, меня перевели, я сейчас в операх, мы банду ловим! В курсе же, нет? Всю ночь работал! Такая она работа у оперов, ты забыла?

— Я тебе звонила раз двести.

— Восемнадцать! Не отвеченных вызовов восемнадцать. — возразил Рябцев и тут же сообразил, что звучало оправдание так себе. — Блин, Вика, я всю ночь работал. Вот уж извини, что трубку не взял, но занят был, знаешь ли. Мы ночью трассу прочесывали. Усиленные наряды, бросили всех, меня в том числе. Тормозили тачки, досматривали, проверяли… Елки-палки, что мне, отчитываться что ли? Ты передо мной отчитываешься о своей работе? Нет? Так что хватит, может?

Вика пристально смотрела на него.

— Ты точно работал?

— Мне честное пионерское сказать или вот так сделать? — Рябцев шутливо чиркнул ногтем по горлу и тем же ногтем поддел себя за передние верхние зубы, которые в ответ громко клацнули.

— То есть… это не месть?

— Какая еще месть?

— Ты знаешь, какая, — тянула из него жилы Вика. — За банкет. За то, что ты сам себе напридумывал.

Рябцев тяжело вздохнул, делая вид, что набирается терпения. Хотя в каком-то смысле так оно и было.

— Вика. Я никому ни за что не мстил. Я всю ночь катался в душной тачке, отсидел задницу, провонял потом. Хочу спать и жрать. У меня нет сил выяснять отношения. А еще мне нужно опять на работу, потому что ночной рейд ночным рейдом, а работать один хрен надо. Лучше бы меня уж в подвале оставили, что ли… Я и забыл, как тяжело иногда приходится.

— То есть, между нами… все нормально? — продолжала допытываться Вика.

Рябцев заставил себя улыбнуться, подошел к ней, взял за плечи и поцеловал. При этом вспомнил добрым словом Ольгу, которая дала ему новую зубную щетку из своих запасов. И тут же испытал укол совести за то, что, целуя жену, думал об Ольге. Все оказалось гораздо сложнее, чем казалось вчера.

— Все хорошо. Я просто работал.