Дорога мертвеца. Руками гнева

Вонь внутри сарая стояла такая, что атмосфера снаружи казалась изысканным благоуханием. Просто кошмарный смрад. От стены к стене рядами стояли койки, где лежали рудокопы, изредка — женщины, а кое-где койки делили те и другие. Неподалеку от входа две бочки с перекинутой доской представляли буфетную стойку. За ней, еще на одной бочке, сидел человек в шляпе с таким количеством дыр, что следующая наверняка стала бы последней. Лицо под шляпой походило на сплющенную старую сковородку.

Преподобный подвел коня прямо к доске. Человек по другую сторону произнес:

— Сюда с конями нельзя.

— Отчего же, я ведь вошел, и конь при мне, — сказал Преподобный.

— Говорю, нельзя.

— А я говорю, можно — и значит, можно. Если не нравится, что здесь мой конь, тебе всего-то нужно выставить нас обоих.

— Можем устроить.

— Глядя на тебя, не скажешь.

— Другие тобой займутся.

Преподобный покосился в сторону, куда указывал собеседник. К ним двигались два парня, жира которых хватило бы на сало для всего штата Нью-Йорк. У одного фуфайка едва прикрывала брюхо, другому в равной мере повезло со штанами, которые не доходили до лодыжек.

— Вот они следят, чтобы никто здесь не умничал, — ухмыльнулся человек за стойкой.

— Исключая меня, развитие умственных способностей в здешних местах, похоже, мало кого волнует, — сказал Преподобный.

— Ты, мать твою, о чем?

— Выспись, может, поймешь, — посоветовал Преподобный.

Он повернулся к здоровякам, выпустил из рук поводья и произнес:

— Оставайтесь там, где сейчас. Дважды я не предупреждаю.

Парень в короткой фуфайке ощерился, показывая десны с несколькими обломками зубов:

— Ты нам не страшен.

— А зря, — сказал Преподобный.

Громила достал из кармана нож и выбросил лезвие привычным движением кисти.

Преподобный выхватил 36-й и пальнул в торчащее из-под фуфайки пузо. Выстрел, как всегда, угодил точно в цель — прямо в центр пупка. Здоровяк грохнулся на пол и завертелся в опилках и блевотине. Попутно он опрокинул койку с лежащим на ней рудокопом, который приземлился прямо на задницу. Недолго думая разбуженный вскочил на ноги и дважды пнул раненого по голове.

— Дадут человеку здесь выспаться? — проревел он и тут заметил Преподобного с дымящимся револьвером в руке. В миг заткнулся. Второй вышибала замер на полпути: одна нога в брезентовых штанах на весу впереди другой.

— Надеюсь, мой выстрел не потревожил ваш сон, — обратился Преподобный к рудокопу с кушетки и обвел глазами комнату. Остальные обитатели зашевелились, разбуженные выстрелом и воплями раненого.

— Кстати, он получил пулю в брюхо, — Преподобный махнул стволом в сторону раненого, — и будет долго мучиться, прежде чем для него разверзнутся двери в преисподнюю. Кому-то следует ему помочь.

— Проклятье, — проговорил обладатель брезентовых штанов, опустив наконец ногу. — Ведь это мой брат.

— Еще есть родственники? — спросил Преподобный.

Громила отвел взгляд от брата, корчившегося на полу, и уставился на Преподобного.

— Чего?

— Ты меня слышал.

Преподобный снова огляделся, на случай, если кто-то еще захочет испытать судьбу.

— Другой родни нет.

— Что ж, — сказал Преподобный, — теперь ты — глава семьи, к тому же сирота. Или скоро станешь. — Дьявол, — произнес Брезентовые штаны.

— Мы с тобой закончили? — спросил Преподобный.

— Пока да, — ответил Брезентовые штаны. Он шагнул к брату, наклонился и развел окровавленные руки, которыми тот зажимал рану.

— Дело дрянь, — заключил он.

— Братуха, мне кранты, — простонал раненый. — Боже! Как больно… — Он снова заерзал по полу.

Брезентовые штаны вздохнул. Он подошел к стене, отыскал брус, искривленный так, чтобы можно было ухватиться, и потянул. Гвозди со скрипом вылезли из своих гнезд, а брус остался у него в руках. В стене осталась щель. Он вернулся к брату. — Теперь, Зендер, закрой глаза.

— Твою мать, — сказал Зендер и зажмурился.


Три удара деревянным брусом, и Зендер затих. Брезентовые штаны отбросил брус в сторону и уставился на Преподобного.

— Мог бы взять и перерезать глотку его же ножом, — сказал Преподобный.

— Я с тобой не закончил, — объявил громила.

— Значит, могут появиться планы на мой счет?

— Спиной не поворачивайся.

— Ну, коли так… — Преподобный вновь извлек револьвер из кобуры и выстрелил. Пуля пробила грудь, и Штаны упал, хрипя и обливаясь кровью.

— Не следует раскрывать свои замыслы, — заметил Преподобный. — Я все принимаю близко к сердцу. Он вновь обвел взглядом помещение. Теперь все повскакали с коек. Кто-то одетый, кто-то голышом. Один мужик сжимал свой конец, точно защитный талисман.

— Кто захочет взять брус и добить его? — спросил Преподобный.

Никто не двинулся с места.

Преподобный взглянул на буфетчика:

— Будут другие жалобы? Или личные претензии? По твоей милости я напугал коня.

Мужик затряс головой.

Преподобный вновь обвел глазами толпу. Они привыкли считать, что повидали все, а теперь могли в этом не сомневаться. Преподобный направился к своему коню, который в суматохе опрокинул койку вместе с рудокопом, и подвел его обратно к бочкам. Перекинув поводья через доску, он обратился к буфетчику:

— Подержи его для меня.

— Да, сэр, — ответил тот и взял поводья.

— Вот и ладно, — сказал Преподобный. Подойдя к раненому, он спрятал револьвер в кобуру, наклонился и взял окровавленный брус. Потом заговорил:

— Полагаю, не стоит тратить лишнюю пулю, которая может пригодиться. К тому же, любезный, не таков ли ваш излюбленный метод?

Раненый закатил глаза и пустил кровавые пузыри. Кровь струилась по шее, растекаясь по полу.

Преподобный занес брус высоко над головой, одновременно приседая, и с размаху обрушил его на челюсть рудокопа. Хрустнуло, точно кто-то сел на фарфоровую тарелку. Преподобный изготовился снова, и на сей раз треснуло значительно громче.

Брус с грохотом упал на пол.

— Хватило и первого раза. Второй для пущей верности. Лишний раз дать вам понять, что со мной шутки плохи. Надеюсь, все уяснили?

Похоже, так и было. Из толпы закивали. Державшийся за член мужик с облегчением разжал руку.

Преподобный вернулся к бочкам и поинтересовался:

— Еда имеется?

— Ну, не так чтобы, — ответил буфетчик. — Бобы.

— Почем?

— Пять долларов.

— Пять долларов за миску бобов?

— Расхожая цена.

— Вот что, — сказал Преподобный. — Я не в настроении торговаться. Плачу полдоллара. Как мое предложение?

Поглядев в стальные глаза Преподобного, мужик кивнул:

— Справедливо.

— Прекрасно. Тогда верни мне поводья и неси бобы. Да, и сколько запросишь за фураж для коня? — Какая цена подойдет? — поинтересовался тот.

— Доллар, думаю, в самый раз, — сказал Преподобный. — И не сочти за труд, проследи, чтобы его напоили и чтоб он был в целости и сохранности. Я стану очень горевать, если его уведут. Ввергнусь в пучину горя, как библейский Иов.

— Я позабочусь о нем.

— Побудь его матерью, а он — жеребенком у твоей сиськи.

— Да, сэр. Именно так.