Доминион

Он потрогал себя между ног, чтобы подчеркнуть свои слова.



Матео посмотрел на гладиатора, но ничего не ответил ему и вообще никак не выразил свое презрение, хотя ему очень этого хотелось. Он знал, что сейчас не имеет никаких преимуществ, к тому же слишком вымотан и голоден, чтобы оказывать хоть какое-то сопротивление. Наставник захохотал, затем скопил побольше слюны во рту и плюнул в сторону Матео. Эта гадость приземлилась на плечо Матео, и его передернуло, когда он посмотрел на омерзительную слизь, которая стекала по его коже. Он с отвращением глянул на Сервантеса, а тот лишь продолжал смеяться.



— Можешь слизать это, если всё ещё мучаешься от жажды, — сказал Сервантес и пошел прочь, почесывая яйца.



Матео вытер слюну тыльной стороной ладони и втер её в песчаную почву. Он никогда не чувствовал себя столь униженным, как за этот короткий промежуток времени, который успел провести со своим новым хозяином. По мнению Матео, они были настоящими животными. Когда все вернулись обратно в здание, они остались совсем одни, втроем запертые в тесной камере.



— Как думаешь, мы переживем завтрашний день? — спросил один из заключенных, голос которого дрожал от овладевшего им страха.



— Мы обречены, — ответил другой, — так как нам предстоит сражаться с опытным воином, который не был обделен пищей и всем остальным. Мы же не имели ничего из этого. Нам конец.



Мужчина прислонился головой к холодным металлическим прутьям, закрыв глаза, словно уже окончательно сдался.



Заключенный посмотрел на Матео:



— Ты тоже думаешь, что мы умрем?



Его будущее было тем, о чем он в действительности не хотел задумываться. Всё произошло столь неожиданно, что он даже сомневался в том, что хочет выжить, чтобы стать гладиатором. Конечно, вся его жизнь с этого момента превратилась в игру на выживание, и если он желает себе хоть какого-то будущего, должен был найти в себе силы бороться. Он совершенно запутался.



Матео посмотрел на изможденного человека, того самого, который попросил воды и был за это жестоко наказан.



— Остается только надеяться, — ответил Матео, хотя не думал, что у этого мужчины был шанс остаться в живых. Но надежда стала единственным, что оставалось при них в данный момент. Все трое замолчали в попытках отдохнуть, насколько это было возможно.





Глава 4

Элой расслабился в просторной ванне, блаженствуя от прикосновений обхаживающих его человеческих слуг. Один симпатичный парень натирал ему спину, а другой — грудь. Оба мужчины молчали, так как прекрасно знали, что людям дозволено говорить в присутствии богов, только если они обращаются к ним.



Обжигающий янтарный взгляд Элоя скользнул по рельефному телу стоящего перед ним слуги, который водил губкой по его торсу, от груди к члену. Человек ненароком посмотрел Элою в лицо и поспешно отвел глаза, когда его щеки вспыхнули от того, что он встретился взглядом с таким сильным, прекрасным и величественным существом.



— Тебе нравится омывать меня? — спросил Элой.



Безусловно, он уже знал ответ. Самым главным событием дня для этого человека, как и для того, что продолжал натирать его спину, было уже присутствовать рядом с ним, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к его плоти.



Человек улыбнулся:



— О да, мой небесный господин.




Элой ухмыльнулся, упиваясь столь ожидаемым ответом, и застонал, когда мужчины принялись омывать его ягодицы и пах. Его член был толстым и длинным, с широкими венами, проходящими по всей его длине. Головка его члена довольно массивна с выразительной щелью, и всякий раз, когда Элой снимал напряжение, его соков было достаточно, чтобы наполнить целую чашу. Конечно, его семя никогда не растрачивалось так бестолково, и всегда находился жадный рот или очко, чтобы излить его туда.



Даже сейчас, во время водных процедур, человеческая плоть, в которую была заключена его небесная сущность, начала непроизвольно отвечать на мягкие прикосновения и ласки слуг. Даже спустя двести с лишним лет он всё ещё подчинялся своему телу, тяготеющему к еде, комфорту, азарту и, самое главное, к удовольствиям.



Слуга поднял глаза на Элоя, не решаясь встретиться с ним взглядом. На его лице читался вопрос, и Элой утвердительно кивнул. Мужчина улыбнулся и начал водить рукой по длине набухшего члена. Элой закрыл глаза и позволил себе насладиться прикосновениями пальцев, которые сейчас неумолимо вели его к оргазму. Слуга неплохо справлялся со своей задачей, хотя всего час назад Элой получал большее удовольствие с рабом из своего гарема.



Второй мужчина мыл его ноги, для чего приходилось погружаться под воду, только периодически показываясь на поверхность. Он повторял это до тех пор, пока не закончил, а затем покорно отступил в сторону и безмолвно стоял, пока другой слуга продолжал работать с членом Элоя.



— Да-а-а, — Элой протяжно выдохнул, когда его яйца напряглись. Раб приятно потер пальцами головку, что приблизило его к кульминации. Слуга погрузился под воду, обхватил член Элоя губами и продолжил движения. Когда его плоть погрузилась в рот раба, Элой запрокинул голову и громко зарычал. Затем его тело несколько раз дернулось, и он изверг из себя всё до последней капли, сопровождая процесс стонами.



Слуга поднялся на ноги, а с его тела стекала мыльная вода. Он проглотил семя Элоя, затем отступил назад и покорно склонил голову.



— Благодарю тебя за небесное семя, бог Элой, — промолвил он.



Элой улыбнулся, проводя рукою по гладко выбритой мужской щеке.



— Твой рот и горло заслуживают этого благословения.



— Да, бог Элой, — согласился слуга и снова сглотнул, смакуя послевкусие семени Элоя.



Удовлетворенный оказанным ему почтением, Элой жестом руки показал, что они могут идти.



— Оставьте меня.



— Слушаемся, небесный господин, — ответили они и оставили Элоя в уединении.



Ступая по мраморным ступенькам, он выбрался из просторной, круглой, красной ванны, которая занимала большую часть его роскошной ванной комнаты из белого мрамора с отделкой в красных тонах. Его унитаз был красным, как и пара раковин. Также имелась душевая кабина, оснащенная шестью насадками, позволяющими ему всецело наслаждаться водными процедурами.



Схватив с вешалки полотенце, он начал вытираться. Обычно Элой поручал это своим слугам, но на сегодня их присутствия достаточно, потому что он и так провел большую часть дня, трахаясь. Сейчас он желал лишь зарыться в свою уютную кровать и поспать хоть несколько часов. Сегодня он был чрезвычайно возбужден и нуждался в разрядке несколько раз на дню, как всегда бывало с приближением Игр. Элой питал страсть к гладиаторским боям даже похлеще, чем Киджани.



Симеон же, напротив, не жаловал их, но посещал в знак солидарности. Одесса любил так же сильно, как и Элой, и они частенько напару трахали победителей схваток в ночь после Игр. Черт, они оба любили то, что позже назвали оргией чемпионов. Этого события с нетерпением ждали все гладиаторы, участвующие в Играх. Все знали, что секс с Богом — это серьезное жизненное достижение, и каждый хотел прикоснуться к святому таким образом.



— Фортуна улыбается смелым, а боги благоволят героям, — пробормотал Элой себе под нос, рассматривая свое отражение в большом зеркале в полный рост.



Это был девиз всех тренирующихся гладиаторов. Вера в то, что победа дарует им благосклонность, мотивировала их. Успех гладиатора важен не только для него, но и для его хозяина, и города, который он представлял.



Многие считали за честь пасть на арене, так как их смерть тоже имела значение для богов, наблюдающих за их самопожертвованием. И это имело смысл. Умереть в служении богам тоже своего рода победа, поэтому лудусы, потерявшие гладиаторов на арене, не были обделены благосклонностью богов. Конечно, только в том случае, если гладиатор прекрасно держался во время схватки. Плохое представление было чревато катастрофическими последствиями не только для конкретного лудуса, но и для жителей всего небесного города.