Доминион

— Прошло уже три недели, а он все еще держит на меня бестолковую обиду, — пробормотал Элой.



— Его страсть по отношению к тебе делает его злость весьма обоснованной. Ты должен понимать, что он не в восторге, когда твои интересы обходят его стороной, — отметил Симеон.



— Я не давал ему никаких поводов.



— Вы спали друг с другом. Для Киджани этого достаточно.



— Мой темперамент ни для кого не секрет, — ухмыльнулся Элой.



Симеон вскинул бровь.



— Да уж, твой темперамент невероятно горяч, Элой. Должен признать, что даже мне любопытно, почему ты остановил поединок. Разве двое других пленников не были достойны твоей милости?



— Нет, не были, — ответил Элой.



— Так в чем же этот парень превосходит остальных?



— Он вызвал у меня интерес.



— И никто другой не делал этого раньше?



— Никто.



— А я припоминаю одного, кому это удалось, — заявил Симеон, лукаво улыбаясь.



Элой приподнял бровь.



— Кроме тебя об этом никому не известно. Пусть так и будет.



— Сейчас уже нет смысла об этом распространяться. Это было несколько десятилетий назад. Кроме того, это выведет Киджани из себя без всякой на то причины, — сказал Симеон и рассмеялся.



— Он умер таким молодым, — едва слышно произнес Элой, вспоминая единственного человека, который смог завладеть его сердцем.



— Да, умер, но это и к лучшему.



— Аккуратнее в выражениях, — прорычал Элой в ответ.




Симеон поднял руку, успокаивая пыл Элоя.



— Я говорю так не по тому, что хочу задеть тебя, а просто напоминаю. У нас есть уговор никогда не заводить любовников-людей. Это табу. По сравнению с нами их жизнь быстротечна, как мгновение ока. Союз с кем-то из них приведет к войне, так как породит волну ревности.



— Я в курсе, — вздыхая, ответил Элой.



— И все же восемьдесят лет назад ты наплевал на этот факт.



— Вот именно, это было восемьдесят лет назад, Симеон.



— Ну хорошо, — уступил бог ветра с долей недоверия, — я просто слегка беспокоюсь, так как ты выразил свое неравнодушие к представителю одной из низших рас…по мнению Киджани и Одессы.



— А почему тебя так беспокоит то, к чему я испытываю интерес? — спросил Элой, слегка подавшись вперед.



— Потому что тебя редко волнует что-то помимо удовлетворения своих плотских желаний. Ты этого хочешь? Просто присунуть этому пареньку? Я не возражаю, если это так. Он довольно мил… Или здесь все же что-то другое?



Элой задумался о том, что он ждет от парня, у которого до сих пор не знал даже имени. Он был очарован борьбой юноши с врагом, который намеревался и был более чем способен убить его. В этом человеке было что-то такое, что взывало к Элою, но не совсем понимал, что именно. Помимо этого необъяснимого чувства, Элой действительно желал юношу и хотел ощутить свой член глубоко внутри его горячей, тугой дырочки.



Он взглянул на Симеона, ухмыльнувшись:



— А ты неплохо изучил меня, мой друг. Большинство столь красивых юношей, как он, созданы для публичных домов. Мне же интересно посмотреть, какой из него получится воин.



— Но ты же намереваешься затащить его в свою постель? — уточнил Симеон.



— Да, безусловно, — подтвердил Элой.



— Ну что ж, теперь все стало более-менее ясно. Хотя уверен, что такие доводы не обрадуют Киджани.



— Киджани считает меня своим только потому, что мы с ним спали в прошлом. Ему просто придется смириться с тем, что больше ничего не светит, — заключил Элой, хлопнув себя по колену. — Я не смог соблазнить тебя своими рабами, но разе ты сможешь отказаться от деликатесов, приготовленных моими поварами?



— Вот! — Симеон широко улыбнулся и погладил свой живот. — Это и есть путь к моему сердцу.



Элой рассмеялся, а затем поднялся с трона и распахнул дверь.



— Мы будем обедать.