Дом в лазурном море

Теодор оскалил зубы и угрожающе зашипел.

– Сэл? – угрюмо спросил Люси. – Ты тоже хочешь быть злодеем?

Сэл выглянул из-за плеча Артура, помедлил, затем кивнул.

– Ладно! – сказал Люси, вскидывая руки. – Пусть все будут злодеями. А я тогда втайне буду хорошим… – Он скривился. – Нет, ужасно. Фу, гадость.

У Линуса возникло плохое предчувствие.



Люси шагал впереди всех и орал так громко, что птицы с сердитыми криками взмывали из своих гнезд. Мальчик попросил у Артура мачете, чтобы разрубать толстые лозы, которые свисали с деревьев. Это встревожило Линуса, и он вздохнул с облегчением, когда Артур отказал, пояснив, что мачете для детей не игрушка.

Впрочем, прорубать путь нужды не было. Всякий раз, когда они натыкались на заросли, Фи выходила вперед, трепеща крыльями, и поднимала руки. Лозы скользили по деревьям, как живые, открывая проход.

Дети восторженно кричали, а Фи самодовольно улыбалась. Линус заподозрил, что она нарочно затрудняла им путь, чтобы потом помочь. Даже Сэл улыбался, когда лозы прятались за деревья.

Хотя за последнюю неделю Линус гулял на свежем воздухе больше, чем за весь прошлый год, он довольно быстро понял, что это мало помогло его физической форме. Он пыхтел и отдувался, по лицу катил пот. По счастью, Артур, идущий позади всех, выбрал неторопливый темп, чему Линус был очень рад.

– Куда мы идем? – спросил он, когда по его ощущениям прошло несколько часов (на самом деле меньше одного).

Артур пожал плечами. Сам он ничуть не запыхался.

– Понятия не имею. Разве это не восхитительно?

– Похоже, у нас очень разное понимание восхитительного. У этой прогулки есть какая-то цель?

Артур засмеялся:

– Каждый день дети живут по строгому расписанию. Завтрак ровно в восемь, потом занятия. В полдень обед. Еще уроки. Потом занятия по личному выбору. В половине восьмого ужин. В девять отбой. Я считаю, что перерыв в рутине творит чудеса и высвобождает душу.

– Согласно «Правилам и положениям», дети не должны…

Артур легко перешагнул через толстое, обросшее зеленым мхом бревно, повернулся и протянул руку. Линус поколебался перед тем, как за нее взяться.

– Ты живешь по сборнику инструкций?

– Нет!.. А если и так? Эта книга формирует порядок, необходимый для воспитания счастливых и здоровых детей.

– Разве?

Линус уловил насмешку, но она была беззлобной. Он вообще сомневался, что Артур Парнас способен на настоящую злость.

– Именно! Это руководство для мира магической молодежи. В ее написание внесли вклад эксперты из разных сфер…

– Люди-эксперты.

Линус остановился, держась за дерево и пытаясь отдышаться.

– Что?

Артур запрокинул голову к небу. Солнечный свет, льющийся сквозь кроны деревьев, осветил его лицо. Он казался… неземным.

– Люди-эксперты. Ни одно магическое существо не имело право голоса при создании инструкций.

Линус замялся:

– Ну… не может быть. Наверняка кто-то из магического сообщества принял участие…

Артур опустил голову:

– Ни одно магическое существо никогда не было наделено властью. Ни в Департаменте, ни в правительстве. Им не позволено. Они вытеснены из системы, и дети, и взрослые.

– Как же… Есть доктора-маги. И… юристы! Да, юристы. Я знаю одного очень приятного юриста, она банши. Очень респектабельная.

– А чем именно она занимается?

– Работает с магическими существами, которые пытаются оспорить… свою регистрацию.

– Ясно, – кивнул Артур. – А доктора?

Линус поник.


– Они лечат только магических существ. – Он покачал головой, пытаясь прояснить спутавшиеся мысли. – Для всего есть причина, Артур. Наши предшественники знали, что единственный способ помочь магическим существам ассимилироваться в нашу культуру – установить строгие руководящие принципы для обеспечения плавного перехода.

Взгляд Артура стал жестче.

– А кто сказал, что им нужно ассимилироваться? Им кто-нибудь предоставил выбор?

– Ну… нет. Я думаю, нет. Но это ради высшего блага!

– Для чьего блага? Линус, что происходит, когда дети вырастают? Для них ничего не меняется. Они все так же остаются зарегистрированными. Всегда под контролем. Постоянно кто-то следит за каждым их шагом. Покидая приют, они не обретают свободу.

Линус вздохнул:

– С этим я не спорю.

Артур зашагал вперед между деревьями. Линус вытер лоб и последовал за ним.

– Это напомнило мне Канта, – сказал Артур, когда Линус его догнал. – Он наводит нас на интересные размышления о том, что является моральным, а что нет.

– Само определение аморальности безнравственно.

– Верно, – согласился Артур. – Но кто нам дал право решать, что есть что?

– Миллионы лет биологической эволюции. Мы не суем руку в огонь, потому что обожжемся. Мы не убиваем, потому что это неправильно.

Артур рассмеялся:

– Тем не менее люди до сих пор делают и то и другое. Однажды, в юности, я знал феникса, который любил ощущать огонь на своей коже. И люди убивают других людей каждый день. Мир любит видеть все черным или белым, моральным и аморальным. Однако между ними существуют оттенки серого. И если некто способен на зло, не факт, что он будет действовать в соответствии с этим. А еще есть понятие оценки аморальности. Я очень сомневаюсь, что Чонси хоть раз придет мысль ударить своим щупальцем другое живое существо, даже ради самозащиты. И все же люди по одному его внешнему виду решают, что он чудовище.

– Это несправедливо, – признал Линус. – Даже если он прячется под моей кроватью чуть ли не каждое третье утро.

– Только потому, что еще не отвык играть навязанную ему роль.

– Но у него есть этот дом, – сказал Линус, нагибаясь, чтобы пролезть под большой веткой.

Артур кивнул:

– Конечно. К сожалению, остров не навсегда, Линус. Даже если ты, в своей бесконечной мудрости, решишь позволить нам здесь остаться, однажды парень будет вынужден выйти в мир. И лучшее, что я могу сделать, – это его подготовить.

– Как же ты его подготовишь, если не позволяешь ему отсюда выходить?

Артур повернулся к Линусу, нахмурившись:

– Он не пленник.

Линус отступил на шаг:

– Я никогда… Я знаю. Прошу прощения, если так прозвучало.

– Я их готовлю, – продолжил Артур. – Хотя в некоторой степени и ограждаю. Несмотря на то, кто они есть и на что способны, они очень хрупкие. Они потерянные, Линус. Все они. У них нет никого, кроме друг друга.

– И тебя, – тихо произнес Линус.

– И меня, – кивнул Артур. – Надеюсь, ты поймешь мою точку зрения. Я знаю, как устроен мир. Знаю, какие у него зубы, – укусит в любой момент, когда ты меньше всего ожидаешь. Разве плохо пытаться их от этого уберечь, пока возможно?

Линус не был уверен, что это хорошо.

– Чем дольше они остаются оторванными от мира, тем труднее им будет с ним столкнуться. Остров, как ты сам сказал, не навсегда. Там, за морем, огромный мир, и хотя он, может быть, не самый справедливый, они должны о нем знать.

– Я в курсе, – сказал Артур, глядя вдаль с непонятным выражением лица. – Но иногда мне нравится притворяться, что наш остров и есть весь мир.

Линус помолчал.

– Так или иначе, я и представить себе не мог, что когда-нибудь буду обсуждать философию морали, стоя в коричневых шортах посреди леса.

Артур рассмеялся:

– По-моему, ты очарователен.

Линуса словно окутало теплом. Он сказал себе, что это все от физического напряжения.

– Так… ты знал феникса?

Очевидно, Артур не был готов к полной откровенности.

– Да. С ним случилось много плохого, но он всегда держал голову высоко поднятой. Я часто думаю о том, каким человеком он стал.