Дом пустых сновидений

– Когда к тебе подкатился Гендальф, я ведь не мешал.

– А мог бы, – отрезала Скалларк. – Давайте по домам. Вечеринка – жутко классная и опасная. – Она объяснила, когда Кира непонимающе нахмурилась: – Кажется, кто-то принес пушку.

– Или это петарды, – вставила Сьюзен, перекидывая из одной руки в другую пластмассовые песочные часы.

– Да все равно, что это. Сработала сигнализация, поэтому может приехать полиция. Не знаю, как вы, ребята, а я не хочу портить себе настроение.

Будто в подтверждение ее слов из клуба высыпал народ в разношерстной одежде. Они были пьяны, дезориентированы и спотыкались. Аспен приобнял Киру и Скалларк за талию и повел их к машине, которая стояла в самом конце стоянки.

– Убираемся по-тихому, – прокомментировала Скалларк, размахивая посохом из стороны в сторону.

– Прекрати! Ты мне чуть нос не сломала.

– Скалларк, верни мою косу.

– Это не коса, это дубинка. Такой можно зашибить кого-нибудь.

– Да хватит уже бить меня! – Аспен в очередной раз подскочил, когда палка ударила ему по колену. – Ногу хочешь мне сломать?

– Прекрати ныть. Только и слышу твои жалобы. Хорошая штука… отпугивать пьяниц, например, или парней из средней школы.

– Можно вдарить Мухомора, – предложила Кира, к разочарованию Аспена подключившись к игре.

– Если ему прилетит по башке, – начала здраво рассуждать Скалларк, – думаю, он совсем сойдет с ума и будет требовать от нас рефераты на каждом занятии.

Сьюзен ободряюще сжала ладонь Аспена своей. Ее теплые пальцы переплелись с его, и, когда он ей счастливо улыбнулся, Сьюзен улыбнулась ему в тысячу, в миллион раз ярче и солнечней. Он уже давно не чувствовал себя таким счастливым, таким полноценным, просто нормальным парнем.

Той ночью все переменилось. Они с Кирой все еще были друзьями, но не только.

Внезапно даже зимний Эттон-Крик – серость и грязный талый снег, черные кривые деревья, неприветливое небо и стальные воды ледяной реки – вспыхнул яркими красками. Аспен и Кира, держась за руки, видели сверкающее серебро на еловых ветвях, улыбки на лицах прохожих, вслушивались в звонкий смех и льющуюся отовсюду музыку.

В центре на Главной площади установили палатки, где продавали елочные игрушки всех цветов, размеров и форм, сладости, упакованные в подарочные коробки и пакеты, и другую всякую всячину. Повсюду расхаживали Санты и Эльфы, а однажды – Кира и Аспен даже изумленно оглянулись – по площади прошествовал настоящий олень с золотыми колокольчиками на шее. В воздухе витал волшебный запах Рождества и Нового года. Пахло рахат-лукумом, пахлавой, лимоном в меду, корицей и ванилью: стоит вдохнуть полной грудью – и кружится голова.

Аспен и Кира были счастливы как никогда в жизни. Их первое настоящее Рождество. Аспен не был в курсе, что праздники в доме Киры проходили под аккомпанемент звона битой посуды, криков и глухих ударов по спине, и все это было приправлено запахами алкоголя, крови и слез. Он сосредоточился на том, что происходило здесь и сейчас. На ее пальцах в красных рукавичках с вышитыми белыми снежинками, на широкой открытой улыбке, на вздыбленной челке, торчащей из-под съехавшей шапки. Ее красный шарф размотался, но никто из них этого не заметил. Они не целовались на людях – еще не привыкли к своим хрупким отношениям. Единственное, что они делали, – держались за руки так крепко, что если бы прямо под ногами внезапно разверзлась черная дыра, туда полетели бы оба.

Аспен даже не чувствовал холода, хоть его щеки и нос покраснели, а губы обветрились. «Отрасти бороду, будет тепло», – посоветовала Кира с улыбкой. Но ему и так было тепло как никогда. Он не помнил, когда в последний раз его поздравляли от души с Рождеством (не считая деда с бабкой, Альму и Дориана); не помнил, когда в последний раз его горячо целовали, держа за щеки и прижимаясь всем телом; не помнил, когда в последний раз кто-то заботился о том, что приготовить на завтрак.

А теперь, встретив Киру Джеймис-Ллойд – веселую, забавную, заботливую и милую, – он вспомнил разом обо всем. Перед поступлением в университет она сказала родителям, что хочет пожить отдельно, поэтому съехала в крохотную однокомнатную квартирку в центре города. Ее квартира была полна любовных романов и интересных штуковин, найденных на рынке. Например, здесь можно было обнаружить серебряные подсвечники, потемневшие от времени, резные статуэтки оленей Санты, коробки с пряжей и спицами (Кира любила и умела вязать), старинную фарфоровую посуду, купленную у веселой старушки из Старого города. Кира наполнила свою квартиру всем, чем только можно, – главное, чтобы не чувствовать себя одиноко.

В ее маленьком мирке всегда чем-нибудь пахло. Иногда духами или ягодным пирогом, который полюбился Аспену. Сейчас, в Рождество, по квартире разлетелся запах мандаринов и ели, для которой нашлось крохотное местечко в уголке комнаты рядом с диваном, где спала Кира.

Когда они ввалились в квартиру и сняли верхнюю одежду, Аспен опять увидел на шее Киры синяк. Он коснулся пальцами покрасневшего места, и девушка подскочила – его руки были ледяными. В комнате мигала разноцветная гирлянда. На мгновение огоньки застыли на лице Киры, и Аспену показалось, что она до смерти напугана, но тут он включил верхний свет, и видение пропало.

– Хочешь сказать, это опять на тренировках?

Ее плечи поникли.

– Такого больше не повторится, – пообещала она. – Я не знала, что этот… псих начнет меня душить. – Она сжала губы, увидев перекошенное лицо Аспена. – Не в том смысле душить. Ну, понимаешь, он завалил меня на мат…

– У тебя все тело в синяках, что ли? – перебил Аспен, опустив взгляд на ее куртку. Кира сделала мрачное лицо, дернула молнией, отправила куртку в шкаф и сказала:

– Идем на кухню. Не хочу обсуждать ничьи тела в прихожей.

Аспен не оценил шутки. Сняв ботинки, вокруг которых уже образовалась небольшая лужица растаявшего снега, он стащил с себя куртку и швырнул ее в шкаф, а затем последовал за девушкой в глубь квартиры.

– Ну и что?

– И что? – повторила она, ставя чайник на плиту.

– Что там с твоим телом? – Аспен облокотился о столешницу, скрестив руки.

– Тебе его не увидеть, – сказала Кира, вставая на носочки и дотягиваясь до буфета, куда Аспен запихнул ее любимые чашки с котятами. Он раздраженно приблизился, достал чашки и поставил на стол.

Кира, оказавшись в ловушке его крепких рук, обернулась и подняла голову.

– Я действительно не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Аспен. – Она говорила спокойным и уверенным голосом. – Меня никто не обижает. Но если кто-то обидит, я обязательно прибегу к тебе и пожалуюсь. – Она похлопала парня по груди, затянутой в коричневый свитер. – Меня никто не бьет. Я бы сказала.

– Сказала? – переспросил он, сканируя взглядом ее выражение лица.

– Конечно, – заверила она, приподнявшись на носочки и чмокнув Аспена в губы. Он вернулся за стол. Отсюда наблюдать за Кирой было удобнее. Ее длинные черные волосы с отливом, стянутые в хвост, спутались. Обычные темные джинсы и бордовый свитер облегали тело, но не сковывали движения.

Кира знает себе цену. Если ее кто-то мучает, она бы изменилась, решил Аспен, немного успокоившись. Выглядела Кира как обычно: тот же нежный взгляд, пухлые красные губы, раскрасневшиеся от мороза щеки.


– Чем займемся на Рождество? – спросила она, ставя перед Аспеном чашку с чаем. Он тут же обхватил ее руками, греясь.

– Чем хочешь.

Ему было все равно, чем заниматься, главное – вместе с Кирой. Он перевел взгляд на узкое окошко, на которое она наклеила снежинки. Снаружи опять повалил снег.

– Ну а если подумать? – настаивала девушка. Аспен глянул на нее. Похоже, у Киры уже созрел план и она хочет, чтобы их с Аспеном желания совпали.

– Хочу увидеть твое тело, – брякнул он. Кира от удивления отшатнулась. – Ну, хотя бы его верхнюю часть.

– Ты дурак? – она шлепнула его по руке, и Аспен рассмеялся.

– Да все я уже видел.

– Мое не видел! – отрезала она надменно, затем поднялась и молча поставила в раковину свою кружку, затем вырвала кружку у Аспена – он едва не вылил на себя остатки чая.

Аспен подумал, что Кира дуется в шутку, но ее плечи и спина были напряжены по-настоящему.

Я ей неприятен? Ей противна сама мысль, что я…

Аспен покачал головой и встал рядом с Кирой.

– Я не думал, что ты так отреагируешь на шутку.

– Забудь.

– Прости меня, пожалуйста. Я ни на чем не настаиваю, Кира. Мне все нравится. – Он подумал и добавил: – И меня все устраивает. – Подумал еще немного. – Меньше всего я хочу тебя обидеть и чтобы ты подумала, что я какое-то похотливое животное, как сказал твой папочка.

Кира наконец-то посмотрела на него, и это был задумчивый взгляд, полный непонятных Аспену эмоций. Наконец она выключила воду, вытерла руки о салфетку и обернулась. Аспен сделал шаг назад, встав перед ней.

– Понимаешь… я не хочу спешить.

– И не надо, – заверил Аспен, коря себя, что вообще пошутил на эту тему. Кира очень ранимая, очень… нежная и трогательная. С ней надо мягче и деликатнее. Он хотел, чтобы она доверяла ему, а не избегала, вот как сейчас.

– И у меня никогда не было парня, – на выдохе сказала она, глядя в сторону и обняв себя одной рукой, будто защищаясь. Аспен задумчиво ответил:

– У меня тоже никогда не было парня.

– Аспен! – Кира возмущенно посмотрела на него. Ее брови гневно изогнулись, а щеки вновь покраснели от стыда и смущения. На шее красный след от чьих-то пальцев проступил отчетливее. – Это не смешно.

Он не расслышал ее последние слова – уставился на синяк. Когда он приблизился, Кира тут же выпрямилась и напряглась всем телом. Как будто думала, что Аспен нападет, если она шелохнется. Он не нападал. Лишь поддел кончиками пальцев воротник ее свитера и оттянул в сторону. Увидел, как нервно Кира сглатывает.

– Тебе больно?

– Нет, – ответила она, глядя в пол и до боли стискивая себя рукой. – Только ты можешь сделать мне больно.

– Я делал тебе больно? – Он изумленно наклонил голову.

– Пока нет. А вдруг сделаешь?

Аспен нагнулся, чтобы заглянуть в ее глаза; черные длинные ресницы взметнулись вверх, когда она посмотрела смело и с вызовом.

– Нельзя постоянно бояться, что кто-то причинит тебе боль, Кира. Ты поэтому закрываешься?

– Это ты закрываешься, – возразила она. – Мы совсем недавно вместе, но ты знаешь обо мне практически все. Кто я, где я живу, кто мои родители, мои любимые книги и фильмы…

– Ты тоже знаешь.

– Какие сны тебе снятся? – невпопад спросила она. Аспен ошалело открыл рот, потому что ее порывистый вопрос требовал быстрого и точного ответа. Но он ответил лишь спустя пару секунд:

– Никакие. Обычные.

– А помнишь, на прошлой неделе, когда я только переехала, ты остался здесь, чтобы мне не было страшно? – Аспен не дал утвердительного ответа, но по его помрачневшему взгляду было и так все понятно. – Я очень плохо сплю. Но и ты тоже. И во сне… ты вел себя очень странно. Ты был похож на мертвеца. Едва дышал. Что это значит?

– Я…

– И еще ты пьешь таблетки, я видела!

Аспен со вздохом отстранился от Киры и опустился на табурет. Откуда взялась эта защитная реакция? Он попытался вспомнить, как они пришли к конфликту, но не мог из-за настойчивого взгляда Киры, стоящей над душой со скрещенными руками. Она перешла из стадии защиты в стадию нападения и теперь почувствовала себя увереннее. Аспен подумал: Кира права. Он знает о ней все, а она о нем абсолютно ничего. Знает ли она, что он провел четыре года в психушке? Нет. Она знает, что он окончил школу дистанционно? Нет. Знает ли она, что от него отказалась мать, едва он заикнулся о видениях? Нет, нет, нет и еще раз нет. Кира ничего не знает.

Аспен поднялся и проследовал в прихожую. Кира замешкалась лишь на секунду, а затем бросилась за ним следом.

– Аспен… Ты уходишь? Ну прости, я не думала, что ты расстроишься… Зря я надавила!

– Нет, я не ухожу. – Он достал из внутреннего кармана куртки пузырек с таблетками и вернулся. Молча протянул Кире баночку, и она, нахмурившись и виновато прикусив губу, взяла ее и вернулась на кухню к окну.