Дом алфавита

Он подавил вздох, рвавшийся из него при виде жены — связанной, побледневшей, глаза вялые, полусонные.

В ту секунду, когда Брайан ослабил бдительность и старался поймать взгляд Лорин, которая еще не до конца пришла в себя, Ланкау бросился вперед и навалился всем своим немалым весом — у Брайана сильнее потекла кровь.

Ланкау не закрывал рта. Оттуда вырывалось тошнотворное дыхание и вязкая слюна. Он думал лишь о том, как удержать хватку. Его охватило желание причинить боль. Руки Брайана лихорадочно пытались избавиться от этой ноши. Ему приходилось перехватывать кулаки, блокировать резкие удары, парировать удары ног и толчки коленей Ланкау. Рты обоих напоминали не прекращающие резать ножницы, нацелившиеся в горло противника.

Центробежная сила швыряла сцепившиеся тела на содержимое сумочки Лорин: пачки сигарет и тампонов, карандаш для глаз, пудреницу, кошелек, записную книжку и другие мелочи непонятного предназначения. Они бились о мебель, срывали с журнальных столиков изящные кружевные салфетки, переворачивали черные кенийские деревянные фигуры. Словно яичная скорлупа, треснул зулусский колчан со стрелами.

Как только Брайан вывернул руку и наметился Ланкау в пах, тот перекатился на бок и оттолкнул Брайана.

Сидя в паре метров друг от друга, они искали новые приемы и восстанавливали дыхание. Пожилой человек, отлично умевший убивать, и врач средних лет, знавший, что у удачи есть границы. Их глаза искали не одно и то же. Ланкау — любой предмет, способный послужить оружием, а Брайан — только «кэндзю».

Первым своей цели достиг Ланкау. Брайан даже не успел увидеть, как тот сделал бросок. Ему в висок ударил сервировочный столик, дыхание перехватило. В ту же секунду на него напрыгнул крепкий Ланкау — у него словно выросли крылья.

Одной рукой он бил Брайана в грудь, а второй обвил ему шею и схватился за волосы на затылке — Лорин не раз уговаривала его их сбрить. Толстенная рука чуть не сломала ему шею. В горле рос странный ком. Ланкау встал и с нечеловеческой силой швырнул Брайана на стену, где висели оленьи рога. Один из трофеев последних лет разместили на уровне груди. Мелкие острия порвали Брайану куртку, как будто ее ткань за много веков истлела.

Лорин вскрикнула, и на секунду Брайан повернул голову. На него сразу же всем весом навалился Ланкау. Один из зубцов прошелся по спине Брайана с таким треском, что Ланкау завопил от радости и бросился на него с новой силой.

То ли от боли, то ли интуитивно Брайан вытянул руки. Обе ладони наткнулись на костяную броню еще одного трофея Ланкау.

Когда пальцы наконец дотянулись до самих рогов, по спине потекла теплая кровь. Он изо всех сил потянул оленьи рога вниз и присел пониже — острия рогов проткнули толстую, мясистую шею Ланкау. Широколицый тут же отступил с ошеломленным видом; над головой, словно вырост, торчал олений череп.

Он явно растерялся и сделал еще пару шагов назад характерной пошатывающейся походкой, как будто терял сознание. Едва он шагнул в сторону Лорин, Брайан осознал, что у Ланкау в рукаве есть еще один козырь.

Брайан не успел ничего сделать: громила встал над Лорин, чуть пригнувшись к спинке стула у нее за головой. Его правая рука обвивала ее шею. Сомнений не осталось, когда он схватил ее за подбородок. Одно движение сильной руки — и она погибнет.

Ланкау ничего не говорил, но дышал тяжело и смотрел Брайану в глаза, в то время как левая рука пыталась нащупать оленьи рога, висевшие сзади на его мясистой шее. В тот момент, когда Брайан отошел от стены, Ланкау потянул. От боли они вопили вместе.

— Стой где стоишь! — сразу же крикнул Ланкау, едва Брайан сделал еще один шаг вперед. — Одно неверное движение, и я ей шею сломаю!

— Не сомневаюсь! — Брайан знал, это пустая угроза.

— Принеси веревку. Сам знаешь, где взять.

— Если я не перевяжу раны, то истеку кровью.

Подняв брови, Ланкау приоткрыл здоровый глаз. Сострадания в нем не было. Оба молча стояли и мерили друг друга взглядами.

На Лорин больно было смотреть. Ее держали за подбородок, на шее натянулись жилы. Если он сейчас сломает ей шею, борьба не кончится. Оба это понимали, и поэтому Брайан еще мог сопротивляться и медленно приподнял майку. Рана в боку постоянно пульсировала, по пояснице ползла струя крови. Он осторожно ощупал спину. От кончиков рогов остались глубокие раны с рваными краями. Брайан сорвал одежду с торса.

Повязка получилась только временная. Ланкау заулыбался, когда Брайан порвал рубашку на полосы и, словно акробат, стал накладывать себе повязку. Наконец Брайан натянул через голову майку и принес веревку.

— Боюсь, толку от твоей повязки особо не будет, — захохотал Ланкау, хватаясь за затылок.

Брайан не обратил на него внимания.

— А теперь, как я думаю, ты хочешь, чтобы я себя связал?

— Начинай с ног, ублюдок!

Наклонился Брайан с трудом.

— Ты же понимаешь, что просто так отсюда не уйдешь?

— И кто же мне помешает?

— В городе знают, что я здесь!

Ланкау снисходительно на него посмотрел:

— Да, знают? Правда? А может, на окраине Мюнстерталя целая кавалерия стоит? — Ланкау громко заржал. — Может, за моей спиной кто-то стоит и вот-вот в меня выстрелит? Сейчас начнется, да?

— Я сказал портье в отеле, где буду вечером.

— Вот как? — подразнил его Ланкау. — Спасибо за сведения, герр фон дер Лейен. Надо будет нам придумать приемлемое объяснение вашему отсутствию. И мы с этим справимся, правда?

— Меня зовут не Арно фон дер Лейен, вбей себе это в башку.

— Связывай ноги и болтай поменьше!

— Ты ведь знаешь, что она моя жена, так?

— Ага, я много чего знаю. Что она глухая! А еще я знаю, что она не может ничего сказать, если только ей рот не заткнуть, — в этом случае у нее все прекрасно получается. А еще я знаю, что ее зовут Лора, а на самом деле — Лорин, что она из Фрайбурга, но живет в Кентербери. И как я понимаю, по счастливой случайности ты тоже в Кентербери живешь.


— Я там всю жизнь живу, за исключением нескольких месяцев во время войны — тебе прекрасно известно, где я тогда был!

— Так вы просто два голубка и сюда приехали как туристы? Как это все мило!

Ироническая улыбка испарилась, и он тяжело вздохнул:

— Ну что, связал? Крепко?

— Да!

— Вставай, бери оставшуюся веревку и прыгай к столу. Дай посмотреть, туго ли завязал. И когда будешь прыгать, руки за спиной держи!

Ланкау подергал за веревку — с этим покончено. Судя по его дыханию, он разошелся.

— Наклонись над столом, понятно?

Брайан лег щекой на столешницу. Ланкау резко дернул его за правую руку, едва ее не сломав.

— Не дергайся, — предупредил его Ланкау. — Хоть раз шевельнешься, и я тебе руку сломаю!

Он обмотал веревкой правое запястье Брайана, а затем — большой палец. Потом пропустил веревку через ремень Брайана и потянул. Когда он фиксировал руку сзади, Брайан взвыл.

— Красивая вы пара! — заговорил Ланкау и перевернул Брайана на спину — так, чтобы край стола врезался в свежие раны на спине. Брайан мучился от боли. — Вы прямо как Петер и Андреа. Прелесть, а не пара! Симпатичные, любезные и такие милые! — Он расхохотался. — А может, вы знакомы?

— Штих мертв, — глухо произнес Брайан, когда его левую руку Ланкау точно таким же образом привязал к ремню, только на животе.

Ланкау замер. Казалось, он собирается его ударить.

— Ну что опять, тварь? Вечно что-то новенькое.

— Он мертв. Больше часа назад я нашел в квартире на Луизенштрассе его и женщину. Тела еще не остыли.

Когда Ланкау поднял руку, Брайан зажмурился. Последовал выверенный и жесткий удар. Затем широколицый потащил его к Лорин — он рухнул к ее ногам.

— Дайте я на вас посмотрю.

Он потер затылок, а потом убрал кляп изо рта Лорин. Когда он приложил тряпицу к ране на шее, женщина начала всхлипывать.

— Брайан! Прости меня! — говорила она с большим трудом, челюсть тряслась, в глазах стояли слезы. — Мне жаль! Мне так жаль!

— Ну, что я говорил? — Посмеявшись, Ланкау закашлялся. — Для глухонемой немки она очень хорошо говорит по-английски.

Тяжело дыша, он сел подальше. Женщина все не умолкала, а он слушал их ласковые и грустные голоса.

Склонив голову набок, Брайан хотел потереться щекой об ее колено. Приподняв брови, Лорин приходила в себя, шепотом просила прощения, не слушая его заверений. Громила в углу дышал почти неслышно. «Затишье перед бурей», — подумал Брайан и кивнул Лорин. Иллюзий он не питал. В этом акте преступники друг с другом прощаются. Судя по тому, что Лорин вела себя кротко и вдруг ни с того ни с сего успокоилась, он с уверенностью заключил, что она тоже все понимала. Сейчас они умрут. Хотя прошедшие сутки их палач спокойными не назовет.

Скоро все закончится.

— Хватит, друзья! — сказал наконец Ланкау и, хлопнув в ладоши, встал.

Брайан повернулся к нему. Глаза у него самого были влажные, как у жены, не смевшей поднять взгляд.

— У тебя еще есть возможность остановиться и не совершить ошибки, — сказал он. — Мы с женой не хотим ничего плохого. Я всего лишь хотел найти Герхарта Пойкерта. Он был моим другом. Он англичанин, как и я. А моя жена поехала во Фрайбург следом за мной. Уверяю, я этого не знал. Она не сделала ничего плохого. Мы поможем тебе, если ты нас отпустишь.

— А, ты все о том же? — Покачивая головой, Ланкау выставил пожелтевшие от никотина зубы. — Ты мне поможешь? Это с чем же? Ты себя сейчас со стороны видел? Да ты жалок!

— Когда обнаружат Штиха, найдут еще немало вещей, и след приведет к тебе. Тебя будут допрашивать. У Штиха все вещи перероют. Кто его знает, что там еще найдут? Может, тебе с семьей придется уехать отсюда. Далеко. Очень далеко. И возможно, тут мы сможем тебе помочь. — В какое-то мгновение Брайан увидел, как в уродливой ухмылке Ланкау мелькнуло сомнение. — Ты так уверен, что после Штиха не осталось ничего такого, из-за чего ты можешь пострадать?

— Заткнись! — заорал Ланкау, вскакивая со стула.

Он пнул Брайана — его тело перекувыркнулось, сделав пол-оборота.

Лорин смотрела неподвижным взглядом на подкатившееся к ней тело Брайана. Она хватала ртом воздух и, хоть она широко распахнула глаза, на него почти не смотрела, пытаясь контролировать дыхание. Брайан тут же понял, что дело не только в страхе. В другой ситуации она бы сдерживаться не стала.

Она бы кричала и плакала.

Брайан пытался рассмотреть ее губы. Едва шевелясь, они неслышно что-то шептали. Что-то непонятное. Затем она прикусила губу — признак отчаяния. Взгляд стал обреченным, она заморгала — взгляд несколько раз быстро метнулся вниз.

Когда Ланкау шагнул в их сторону, Брайан почувствовал уныние Лорин.

— Мне жаль, Лорин, — заговорил он, и Ланкау остановился. — Надо было вести себя с тобой откровеннее. Надо было все тебе рассказать. Про госпиталь во Фрайбурге, и про Джеймса, и…

Она замотала головой, и он замолчал. Она не хотела этого слышать. Она стукнула друг об друга коленками. Брайан проследил за ее движениями. Затем она замерла. Брайан оглядел пол.

Всего в метре от него, за ногами Лорин, валялся «кэндзю».