Долина колокольчиков
Часть 27 из 29 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Всё он знает, — Берти вздохнул. — Когда извозчик впервые вернулся в деревню после той ссоры, он нашел скелет Ягера и брошенный сундук с колокольчиками. Увидел на них значки проклятья, всё понял и… Решил их продать случайному торговцу. Сам. Потому что освобождать жителей и погибать он совершенно точно не собирался. Но теперь, полвека спустя, приоритеты нашего постаревшего, помудревшего извозчика сменились. Снуи говорят, он раскаивается. Глубоко и искренне. И готов заплатить цену за то, что сотворил.
Я кивнула.
— И в чем же твоя диверсия, Берти?
Сыщик пожал плечами:
— Я хочу его спасти, конечно же! Как у нас с тобой заведено — принудительно. И в тайне от самого возницы. Потому что он должен проводить ритуал с искренней готовностью погибнуть за людей: иначе эта магия не сработает.
— То есть нам нужно каким-то образом заранее снять проклятье с колокольчиков? С аргусами не хочется встречаться…
— Увы, мы с тобой снять проклятье не сможем. А вот лыжник-Травкёр — вполне! — Берти подмигнул. — Я попросил его о помощи. Отправил сообщение с феечками — они ведь умеют преодолевать временной полог — и уже получил ответ.
— Он послал тебя куда подальше, да? — прикинула я.
— Нет! — возмутился Берти. — Я предложил ему сделку: он снимает проклятье соплеменника с колокольчиков, а в ответ получает бальзамовый клад своего почившего коллеги. Травкёр согласен. Он уже выезжает к нам на лыжах. Но есть проблема…
— Какая? Опять лавиной накрыло?
— Нет. Как бы быстро он сюда ни ехал, он все равно окажется в Колокольчиках в другом часовом моменте, чем мы. Здесь же полный дурдом со временем.
— Ой, — осознала я.
Точнее, попыталась осознать.
— …А как тогда нам встретиться?
— Нам с тобой надо выйти за ворота, а вернуться уже вместе с Травкёром.
— А возница?
— Феечки говорят, на силля, как и на них, это правило не действует. Он будет здесь в любом из потоков.
— Т-т-т-ыж-жь-жь! — я поднесла руку к виску и показала, как мой мозг взрывается от этих рассуждений, будто от гномьей бомбы.
Мы вновь вышли на улицу. Метельные лошадки впереди уже доедали сугроб: видать, они работают на благо весны, будучи идейными товарищами йети. Впрочем, и зима не сдавалась: все сыпала, сыпала, окаянная.
Короче, кони тут не голодают!
— В общем, главное, провернуть всё это как можно скорее. Силль крайне неохотно согласился отложить ритуал до твоего выздоровления. Ему не терпится начать. Это можно понять: мало радости положить голову на плаху и ждать, ждать, ждать… Так что хорошо, что он не знает, что ты проснулась: иначе б сразу начал ритуал, и весь мой план пошел коту под хвост.
Я встала как вкопанная и испуганно уставилась на Берти.
— Кроме того, — деловито продолжил сыщик, по инерции сделав еще несколько шагов вперед, — Я предлагаю еще пару местных дней изображать для силля, будто ты дрыхнешь. Потому что, раз уж мы не сможем общаться вне деревни — давай пообщаемся тут напоследок? Авось, успеем друг в друге как следует разочароваться! Шучу… Хм, а почему ты остановилась? Плохо себя чувствуешь? Слабость? Тошнота? Печалюшка? — Берти удивленно оглянулся.
— Он знает, — побледнев, сказала я. — Силль знает, что я проснулась.
— Блин, — сказал сыщик.
И тотчас на соседней улице что-то грохнуло, полыхнуло голубым и пронзительно зазвенело сотнями колокольчиков. Небо над Колокольчиками загорелось, будто в трещины атмосферы полили синей лавой, и деревянные дома вокруг нас застонали на все лады.
— Эм, ну, тогда — план «Б»! — встрепенулся Берти. — По коням!!!
Глава 33. Сыпались селяне
Мы рванули вперед по улице и там, как два яростных браконьера, с боевыми воплями напрыгнули на метельных лошадок.
Они аж присели.
Привыкшие к «нестабильным» призрачным крестьянам, кони были искренне возмущены как самим фактом нападения, так и тем, что мы не спешили растворятся в воздухе при соприкосновении с лошадиной плотью. Наоборот, поддали каблуками и звонко свистнули (это Берти) и гикнули (это я).
— А в чем заключается план Б?! — спохватилась я, пока мы с цоканьем, тряской и очень недовольным ржанием скакали вперед — в эпицентр событий.
Там, возле трактира, уже выросла огромная воронка — что-то вроде смерча, несанкционированно ворвавшегося в метель. Ростом почти до небес, она изгибалась и ныла, как разбуженное, расстроенное чудовище.
Задавая вопрос, я подозревала, что Берти сейчас отмахнется: «А фиг его знает! Действуем сообразно Бредовости, Болезненности и Беспардонности ситуации — вот тебе и план Б!».
Но нет.
У сыщика был ответ почетче:
— Наши кулоны, Тинави! Давай спрячем в них ненависть аргусов!
— КАК?! — ошалела я.
— А фиг его знает! — таки не разочаровал Голден-Халла…
Мы вылетели на площадь перед трактиром.
Там творилось прах пойми что, счастливый сон художника с поехавшей кукушкой. Метель усилилась, снег горел нестерпимо-белым, хлестал по лицу. Обитатели Долины забыли монотонный сюжет своего «недобытия» и вывалили на улицы. Две сотни привидений плыли на площадь, уже потеряв иллюзорную овеществленность — это были полупрозрачные, пугающие и немые силуэты.
В небе, дрожащем и будто втягивающимся в воронку, как в слив фарфоровой ванной, летали преображенные колокольчики. Но не маленькие и хорошенькие сувениры, а огромные стеклянные колокола — хоть в звонницу вешай.
Эти синие, кажущиеся обманчиво хрупкими гиганты кувыркались в воздухе, презрев гравитацию и наполняя улицу тревожным боем. На их боках горели ярко-красным символы, похожие на руны — видимо, результат проклятья.
Извозчик-силль стоял в эпицентре событий, воздев руки. Его синий чубчик дрожал, как пламя на ветру. Силль пел заклинания, и колокола в небесах раскалывались один за другим — и тогда из них выпадали люди — обалдевшие, испуганные, втыкающиеся в сугробы, как свечки.
А из вихря-воронки меж тем вышли аргусы…
Мой конь встал, как вкопанный. Не вцепись я в его гриву окоченевшими (от страха? От холода?) пальцами, лететь мне вперед, составлять лежащую компанию вон тому дворнику, только что вернувшемуся в мир живых.
Лошадь Берти оказалась посмелее.
Метельный скакун сыщика, увидев монстров (они уже мрачно, несгибаемо шагали к извозчику-силлю — воплощенная смерть на ходу), с оскорбленным ржанием — «Еще чужаки, задолбали!» — кинулся на аргусов.
Ну и Халла вместе с ним, конечно.
Конь домчал до ближайшего аргуса, тормознул перед ним и оскорбленно хлестнул хвостом. Как и следовало ожидать, аргусу от этого было ни горячо, ни холодно.
Бедолага-скакун! Он правда верил, что получится… Пожалуй, я понимаю коня. Когда многие годы ты пользуешься одним и тем же приемом, а потом жизнь ни с того ни с сего меняет правила игры, мало кто из нас готов сразу перестроиться. Большинство будет упрямо использовать старый метод. Снова и снова. Наше мышление ригидно, нам сложно меняться. Иногда настолько сложно, что мы лучше умрем адептами прежней веры, чем примем новый мир…
Но у коня был, к счастью, Голден-Халла.
Берти спрыгнул с лошади, напоследок так поддав ей каблуками, что конь взвизгнул, отпрянул и успешно избежал исполинского кулака аргуса. А сам Берти, в прыжке извернувшийся, будто кошка, намертво вцепился в кустистую грудь чудовища. И теперь висел на ней, как на волосатой стенке. Или как тогда — на упавшем мосту через Волчье ущелье.
Аргус, мягко говоря, удивился.
Десятки его черных глаз — разбросанных по телу хаотично и, не побоюсь этого слова, живописно — яростно заморгали. Страж — ходячая машина мести — как-то и не ожидал, что ему помешают. И, тем более, не подозревал, что какой-то человечишка захочет завести с ним столь близкое знакомство!
Аргус гневно заревел и стал мотаться из стороны в сторону, пытаясь сбросить Берти. Вы спросите: почему бы не сделать это руками, раз их у стража в изобилии?… Потому что обнаружился забавный факт: ни одна из конечностей аргуса не располагала такой полезной штукой, как локоть. Одноразовый монстр успешно крушил все вокруг, но себя и почесать бы не смог.
Так что Берти просто упрямо висел, обняв чудовище ногами, как лютгардийская коала — эвкалипт. И, видимо, пытался придумать, как быть дальше. Со стороны казалось, что саусбериец и аргус танцуют. Огромные челюсти чудища щелкали над сыщиком безостановочно: отбивали такт.
Я вдруг сообразила, что, если не вступлю в игру сейчас же, вон тот второй страж порвет нашего силля в куски.
Так что, спрыгнув с коня, я с боевым воплем рванула к аргусу номер два. В одной руке я сжимала выхваченный амулет, а другой по пути выдернула шатавшуюся жердь из чьего-то забора. Здоровенная орясина — то ли дубина-дистрофик, то ли копье гуманиста, — она придала мне уверенности, если не мощи.
Впрочем, уже за пару метров до аргуса я поняла, что палкой этой его не проткну… Хуже: даже не отвлеку от возницы-силля! Тыкай не тыкай — таким прутиком получится только щекотка.
Ну разве что в глаз. Но я так не могу. Извините…
В общем, тактика Голден-Халлы — единственная подходящая.
Разбежавшись как следует, я сделала то, что со стороны всегда казалось мне элементарным. С яростным воплем я перехватила шест двумя руками, выставила вперед на манер пики, воткнула в припорошенную снегом дорогу и… Прыгнула! Прыгнула, как настоящая звезда-лягушка, взлетев высоко-высоко.
Но шест в неумелых руках «поскользнулся», из-за чего траектория моего полета непредсказуемо изменилась.
Мне невероятно повезло! Вместо того, чтобы приземлиться в благостно распахнутую пасть аргуса (что-то вроде трех тысяч зубов), я пролетела чуть выше и шмякнулась монстру на мохнатую макушку. И тотчас вцепилась в густой мех всеми конечностями, даже пальчики на ногах поджала!
Десятки глаз подо мной заморгали растерянно. Где эта наглая жертва?
— Уруррум!!!! — негодующе взревел аргус и, как и его коллега, не смог дотянуться до вредного человечка руками. Зато исправно завертелся на месте, будто юла.
Я закопошилась, пытаясь удержаться на этом родео и одновременно понять принцип действия амулета.
Меж тем, силль продолжал колдовать. С неба все так же сыпались селяне. Мимо нас с нашим аргусом пробежал Аргус Первый с болтавшимся на шее Голден-Халлой. Откуда-то издалека прилетела стайка феечек-снуи, которые теперь замерли у трактира и азартно хрустели снежинками, как орешками («А что? Наш бой был на днях!»).
— Попутчица! — заорал Берти, когда его обалдевший от ярости и непонимания аргус («Вот же ж блоха — рыжая и прилипчивая!») завертелся где-то рядом с нами. — Просто ткни амулетом ему в ноздрю и думай о ненависти! Сработает!
— Куда?
— В НОЗДРЮ!
Я кивнула.
— И в чем же твоя диверсия, Берти?
Сыщик пожал плечами:
— Я хочу его спасти, конечно же! Как у нас с тобой заведено — принудительно. И в тайне от самого возницы. Потому что он должен проводить ритуал с искренней готовностью погибнуть за людей: иначе эта магия не сработает.
— То есть нам нужно каким-то образом заранее снять проклятье с колокольчиков? С аргусами не хочется встречаться…
— Увы, мы с тобой снять проклятье не сможем. А вот лыжник-Травкёр — вполне! — Берти подмигнул. — Я попросил его о помощи. Отправил сообщение с феечками — они ведь умеют преодолевать временной полог — и уже получил ответ.
— Он послал тебя куда подальше, да? — прикинула я.
— Нет! — возмутился Берти. — Я предложил ему сделку: он снимает проклятье соплеменника с колокольчиков, а в ответ получает бальзамовый клад своего почившего коллеги. Травкёр согласен. Он уже выезжает к нам на лыжах. Но есть проблема…
— Какая? Опять лавиной накрыло?
— Нет. Как бы быстро он сюда ни ехал, он все равно окажется в Колокольчиках в другом часовом моменте, чем мы. Здесь же полный дурдом со временем.
— Ой, — осознала я.
Точнее, попыталась осознать.
— …А как тогда нам встретиться?
— Нам с тобой надо выйти за ворота, а вернуться уже вместе с Травкёром.
— А возница?
— Феечки говорят, на силля, как и на них, это правило не действует. Он будет здесь в любом из потоков.
— Т-т-т-ыж-жь-жь! — я поднесла руку к виску и показала, как мой мозг взрывается от этих рассуждений, будто от гномьей бомбы.
Мы вновь вышли на улицу. Метельные лошадки впереди уже доедали сугроб: видать, они работают на благо весны, будучи идейными товарищами йети. Впрочем, и зима не сдавалась: все сыпала, сыпала, окаянная.
Короче, кони тут не голодают!
— В общем, главное, провернуть всё это как можно скорее. Силль крайне неохотно согласился отложить ритуал до твоего выздоровления. Ему не терпится начать. Это можно понять: мало радости положить голову на плаху и ждать, ждать, ждать… Так что хорошо, что он не знает, что ты проснулась: иначе б сразу начал ритуал, и весь мой план пошел коту под хвост.
Я встала как вкопанная и испуганно уставилась на Берти.
— Кроме того, — деловито продолжил сыщик, по инерции сделав еще несколько шагов вперед, — Я предлагаю еще пару местных дней изображать для силля, будто ты дрыхнешь. Потому что, раз уж мы не сможем общаться вне деревни — давай пообщаемся тут напоследок? Авось, успеем друг в друге как следует разочароваться! Шучу… Хм, а почему ты остановилась? Плохо себя чувствуешь? Слабость? Тошнота? Печалюшка? — Берти удивленно оглянулся.
— Он знает, — побледнев, сказала я. — Силль знает, что я проснулась.
— Блин, — сказал сыщик.
И тотчас на соседней улице что-то грохнуло, полыхнуло голубым и пронзительно зазвенело сотнями колокольчиков. Небо над Колокольчиками загорелось, будто в трещины атмосферы полили синей лавой, и деревянные дома вокруг нас застонали на все лады.
— Эм, ну, тогда — план «Б»! — встрепенулся Берти. — По коням!!!
Глава 33. Сыпались селяне
Мы рванули вперед по улице и там, как два яростных браконьера, с боевыми воплями напрыгнули на метельных лошадок.
Они аж присели.
Привыкшие к «нестабильным» призрачным крестьянам, кони были искренне возмущены как самим фактом нападения, так и тем, что мы не спешили растворятся в воздухе при соприкосновении с лошадиной плотью. Наоборот, поддали каблуками и звонко свистнули (это Берти) и гикнули (это я).
— А в чем заключается план Б?! — спохватилась я, пока мы с цоканьем, тряской и очень недовольным ржанием скакали вперед — в эпицентр событий.
Там, возле трактира, уже выросла огромная воронка — что-то вроде смерча, несанкционированно ворвавшегося в метель. Ростом почти до небес, она изгибалась и ныла, как разбуженное, расстроенное чудовище.
Задавая вопрос, я подозревала, что Берти сейчас отмахнется: «А фиг его знает! Действуем сообразно Бредовости, Болезненности и Беспардонности ситуации — вот тебе и план Б!».
Но нет.
У сыщика был ответ почетче:
— Наши кулоны, Тинави! Давай спрячем в них ненависть аргусов!
— КАК?! — ошалела я.
— А фиг его знает! — таки не разочаровал Голден-Халла…
Мы вылетели на площадь перед трактиром.
Там творилось прах пойми что, счастливый сон художника с поехавшей кукушкой. Метель усилилась, снег горел нестерпимо-белым, хлестал по лицу. Обитатели Долины забыли монотонный сюжет своего «недобытия» и вывалили на улицы. Две сотни привидений плыли на площадь, уже потеряв иллюзорную овеществленность — это были полупрозрачные, пугающие и немые силуэты.
В небе, дрожащем и будто втягивающимся в воронку, как в слив фарфоровой ванной, летали преображенные колокольчики. Но не маленькие и хорошенькие сувениры, а огромные стеклянные колокола — хоть в звонницу вешай.
Эти синие, кажущиеся обманчиво хрупкими гиганты кувыркались в воздухе, презрев гравитацию и наполняя улицу тревожным боем. На их боках горели ярко-красным символы, похожие на руны — видимо, результат проклятья.
Извозчик-силль стоял в эпицентре событий, воздев руки. Его синий чубчик дрожал, как пламя на ветру. Силль пел заклинания, и колокола в небесах раскалывались один за другим — и тогда из них выпадали люди — обалдевшие, испуганные, втыкающиеся в сугробы, как свечки.
А из вихря-воронки меж тем вышли аргусы…
Мой конь встал, как вкопанный. Не вцепись я в его гриву окоченевшими (от страха? От холода?) пальцами, лететь мне вперед, составлять лежащую компанию вон тому дворнику, только что вернувшемуся в мир живых.
Лошадь Берти оказалась посмелее.
Метельный скакун сыщика, увидев монстров (они уже мрачно, несгибаемо шагали к извозчику-силлю — воплощенная смерть на ходу), с оскорбленным ржанием — «Еще чужаки, задолбали!» — кинулся на аргусов.
Ну и Халла вместе с ним, конечно.
Конь домчал до ближайшего аргуса, тормознул перед ним и оскорбленно хлестнул хвостом. Как и следовало ожидать, аргусу от этого было ни горячо, ни холодно.
Бедолага-скакун! Он правда верил, что получится… Пожалуй, я понимаю коня. Когда многие годы ты пользуешься одним и тем же приемом, а потом жизнь ни с того ни с сего меняет правила игры, мало кто из нас готов сразу перестроиться. Большинство будет упрямо использовать старый метод. Снова и снова. Наше мышление ригидно, нам сложно меняться. Иногда настолько сложно, что мы лучше умрем адептами прежней веры, чем примем новый мир…
Но у коня был, к счастью, Голден-Халла.
Берти спрыгнул с лошади, напоследок так поддав ей каблуками, что конь взвизгнул, отпрянул и успешно избежал исполинского кулака аргуса. А сам Берти, в прыжке извернувшийся, будто кошка, намертво вцепился в кустистую грудь чудовища. И теперь висел на ней, как на волосатой стенке. Или как тогда — на упавшем мосту через Волчье ущелье.
Аргус, мягко говоря, удивился.
Десятки его черных глаз — разбросанных по телу хаотично и, не побоюсь этого слова, живописно — яростно заморгали. Страж — ходячая машина мести — как-то и не ожидал, что ему помешают. И, тем более, не подозревал, что какой-то человечишка захочет завести с ним столь близкое знакомство!
Аргус гневно заревел и стал мотаться из стороны в сторону, пытаясь сбросить Берти. Вы спросите: почему бы не сделать это руками, раз их у стража в изобилии?… Потому что обнаружился забавный факт: ни одна из конечностей аргуса не располагала такой полезной штукой, как локоть. Одноразовый монстр успешно крушил все вокруг, но себя и почесать бы не смог.
Так что Берти просто упрямо висел, обняв чудовище ногами, как лютгардийская коала — эвкалипт. И, видимо, пытался придумать, как быть дальше. Со стороны казалось, что саусбериец и аргус танцуют. Огромные челюсти чудища щелкали над сыщиком безостановочно: отбивали такт.
Я вдруг сообразила, что, если не вступлю в игру сейчас же, вон тот второй страж порвет нашего силля в куски.
Так что, спрыгнув с коня, я с боевым воплем рванула к аргусу номер два. В одной руке я сжимала выхваченный амулет, а другой по пути выдернула шатавшуюся жердь из чьего-то забора. Здоровенная орясина — то ли дубина-дистрофик, то ли копье гуманиста, — она придала мне уверенности, если не мощи.
Впрочем, уже за пару метров до аргуса я поняла, что палкой этой его не проткну… Хуже: даже не отвлеку от возницы-силля! Тыкай не тыкай — таким прутиком получится только щекотка.
Ну разве что в глаз. Но я так не могу. Извините…
В общем, тактика Голден-Халлы — единственная подходящая.
Разбежавшись как следует, я сделала то, что со стороны всегда казалось мне элементарным. С яростным воплем я перехватила шест двумя руками, выставила вперед на манер пики, воткнула в припорошенную снегом дорогу и… Прыгнула! Прыгнула, как настоящая звезда-лягушка, взлетев высоко-высоко.
Но шест в неумелых руках «поскользнулся», из-за чего траектория моего полета непредсказуемо изменилась.
Мне невероятно повезло! Вместо того, чтобы приземлиться в благостно распахнутую пасть аргуса (что-то вроде трех тысяч зубов), я пролетела чуть выше и шмякнулась монстру на мохнатую макушку. И тотчас вцепилась в густой мех всеми конечностями, даже пальчики на ногах поджала!
Десятки глаз подо мной заморгали растерянно. Где эта наглая жертва?
— Уруррум!!!! — негодующе взревел аргус и, как и его коллега, не смог дотянуться до вредного человечка руками. Зато исправно завертелся на месте, будто юла.
Я закопошилась, пытаясь удержаться на этом родео и одновременно понять принцип действия амулета.
Меж тем, силль продолжал колдовать. С неба все так же сыпались селяне. Мимо нас с нашим аргусом пробежал Аргус Первый с болтавшимся на шее Голден-Халлой. Откуда-то издалека прилетела стайка феечек-снуи, которые теперь замерли у трактира и азартно хрустели снежинками, как орешками («А что? Наш бой был на днях!»).
— Попутчица! — заорал Берти, когда его обалдевший от ярости и непонимания аргус («Вот же ж блоха — рыжая и прилипчивая!») завертелся где-то рядом с нами. — Просто ткни амулетом ему в ноздрю и думай о ненависти! Сработает!
— Куда?
— В НОЗДРЮ!