Долина колокольчиков

Очень жаль.

Рык снежного волкодлака застал нас врасплох. И опередил само чудовище на каких-то пару секунд.

Скорее всего, зимняя тварь, худший из хищников Лилаковых гор, давно сидел в засаде неподалеку, привлеченный теплом шалаша. И, убедившись, что жертв немного, решился напасть.

Ярко-синяя шкура на фоне молочного Ничего мелькнула так быстро, что если бы я моргала в этот момент — могла и вовсе его не увидеть.

Студеные волкодлаки быстры и безжалостны. Говорят, их седой вожак — воплощение Холода. Не такого, что щиплет за щеки румянцем, а такого, что уничтожает идею самой жизни. Останавливает ее — натурально — тормозя в нас движение атомов и молекул…

Я успела уклониться от твари — чудом, не иначе. Волкодлак в огромном прыжке пролетел над санками, сшиб с них наш сундук и, глухо зарычав, развернулся. Лазурная шерсть на загривке встала дыбом. Размером хищник был с полуторогодовалого теленка.

— Спина к спине, Тинави, — напряженно сказал Голден-Халла, пока тварь, припав на передние лапы, истекала слюной и гневом, выбирая на кого из нас прыгнуть теперь.

Не успела я удивиться предложению сыщика: монстр один, а нас двое — зачем же спина к спине? — как из тумана выступила еще дюжина рычащих теней.

М-да. Ну, тут, наверное, можно и заканчивать.





Глава 28. Фортуна в тапках




…Снуи тоже решил, что конец неминуем. Снежный дух взвизгнул и исчез из видимости, улепетнув. Прощай, мой хрустальный дружок!

Мы с Берти встали в оборону, и Голден-Халла протянул мне свой нож, а сам сложил руки в подготовительную маг-позицию.

— А вот и беда от Травкёра, да? — усмехнулся сыщик. — Жаль, что мы не успели снивелировать её чем-нибудь инициативным! Придется отдуваться по полной программе.

И действительно, вокруг нас собралась целая стая истекающих слюной врагов.

Я мысленно позвала:

— Унни! Забудь сегодня о просьбе наставника, открой мне доступ ко всем сферам, я тебя очень прошу! Мы иначе просто не выстоим!

— Я не могу…

— Теннет поймет! Не может не понять!

— Да не могу я! Он повыдергивал все подключения вручную, нам изнутри их не перезагрузить!

— Не знаю, о чем ты, но если выживу — убью гада нахрен, — мрачно пообещала я.

— Госпожа Ловчая, пс! Не зевай, давай по накатанной! — крикнул Берти, уже создавший вокруг нас защитную сферу.

А дальше всё завертелось.

Волкодлаки — голодные и обрадованные редкому завтраку — озверело бросались на преграду. А мы — и впрямь, по уже отработанному сценарию — работали в паре. Халла колдовал, а я напитывала его энергией.

Мы могли продержаться так достаточно долго. Но не вечно, к сожалению. Потому что голод волков не знал никаких границ или расписания, в отличие от колдовства. Ведь даже карлова магия не может быть бесконечной. Даже у бога в руках, а что уж там говорить про меня, горемычное подмастерье…

Волки сначала кидались на купол по очереди, будто соревнуясь, кто первый его сломает, а потом начали делать это одновременно. Мы оказались заперты в темноте, создаваемой массой холодных аквамариновых шкур.

Я поняла, что пришел Господин Трындец, когда не смогла залечить очередной порез Голден-Халлы. И тотчас сама осела на снег, чувствуя, как мутит меня от слабости и безнадеги.

— Унни! — вслух застонала я.

Теневые блики промолчали. И в данном случае не из вредности, а потому, что всю силу, которую они еще могли пропускать сквозь меня, они теперь направляли в мой организм — чтобы не окочурилась раньше времени. На разговоры мощности уже не хватало — как тому сигнальщику от Травкёра.

— Всё, что ли, кончилась наша удача? — вздохнул Берти, краем глаза увидев, как по его руке стекает струйка крови. — Унни её зовут? Интересно.

— Иссякла, исчерпалась и сошла на нет! — лежа на снегу, максимально бодро отрапортовала я.

— Какая непостоянная! И трех дней-то не выдержала, ой-ой! — Голден-Халла вымученно засмеялся.

Из носа у него тоже текла кровь — маков цвет, симуляция весны. И капала с уголка рта — магический перенапряг, одинаковый во всех традициях. Маг-браслеты опустели. Я знала, что еще пару минут — и Берти просто рухнет рядом со мной и отрубится, но ничем не могла помочь.

— Ужасная, просто ужасная дама! — продолжала трепаться я. — Всего-то и помогла нам пережить великанов, ущелье, метель и корону. И подарила вчерашний опыт. Кошмар, почему так мало? Я возмущена!

— Подадим петицию? — предложил Берти, уже медленно оседая, но пока не отпуская формулу.


— Кровью распишемся!

— Правильно, пусть поймет серьезность нашей обиды!

Но оказалось, мы зря ругались на нашу удачу.

Или наоборот — не зря? Так сказать, простимулировали её к действию?

Потому что еще через минуту, когда, казалось, все уже кончено: мы лежали в рядок, отрешенно и молча пялясь в небо, щит Голден-Халлы прогибался и мялся, как горячее стекло, а волкодлаки ревели все радостнее, — Фортуна вдруг зевнула, потянулась и, шаркая тапками, радостно приперлась обратно к нам. Помогать.

Неторопливая и неожиданная. В лице снуи.

Точнее, в лице нескольких сотен снуи… А то и тысяч. Целое полчище духов снега летело на нас, как саранча, звеня и сверкая. Наш дружок, не отличимый от собратьев ничем, кроме особенно воинственного писка и рыбной чешуи на роли доспехов, был генералом в авангарде снежной армии.

Что-то яростно пискнув, снуи замер над нами, воинственно потрясая лососевым плавником. Ряды его солдатов растеклись на два фаланги и бросились на снежных волкодлаков: как блохи, как маленькие иголки, как крайнее неудобство.

Неловкое и беспощадное. Пожаловаться стыдно, терпеть — невмоготу!

Волкодлаки мигом потеряли к нам всякий интерес: как дворовые псы они тявкали и крутились, пытаясь понять, что это такое их щиплет под самой шерстью, что это кусает и жжет — везде, даже в самых укромных местах.

Очень быстро непобедимая стая обратилась скулящей, растерянной сворой, мечтающей поскорее свалить в туман.

У меня меж тем чуть-чуть восстановились силы. Мои пальцы веселыми паучками по снегу пробежались до запястья Берти и вылечили его.

— Во дают снуи! Красавцы! — поражался Голден-Халла. — О! — заметив мою ладонь, — И ты ожила? Шикарно!

— А то! — согласилась я.

Еще немного подзарядки, и Берти отпустил защитный купол. И, свеженький, пошел в новую магическую атаку: стал наколдовывать отпугивающие чары. Хотела бы я знать, почему не боевые: потому что не знал вторых, или потому, что он — против смертей, даже если это убийство врагов?

Я же со своим ножиком и истощением была совершенно бесполезна, а потому просто наблюдала за тем, как снуи — уже хохоча, писклявенько так — гоняют волков в хвост и в гриву.

Да-а-а, чую, снежные волкодлаки рискуют стать вегетарианцами после такой-то бучи! Все больше и больше чудовищ разворачивалось и, на прощанье взвыв, синими всполохами убегало в туман.

Их осталось всего две непуганых штуки — которые все продолжали бегать за своими хвостами по кругу в оптимистичной попытке уцепиться за дюжину снуи, которые оседлали эти хвосты, как развлекательные лодки-бананы. Я совсем расслабилась, соскреблась со снега и пошла к саням с опрокинувшимся сундуком — проверить, как там наши колокольчики.

Я наклонилась, подняла груз и укрепила его на санках, пока Берти хохотал и нахваливал тучу снуи, при побеге врагов обратившихся к нему, как вдруг…

Передо мной мелькнула седая волчья тень.

Не синяя, а снежно-белая и будто бы не до конца материальная — так быстро призрак-волкодлак скользнул вперед. Он встал на задние лапы, оказавшись ростом с медведя, заревел от стыда за сбежавшую стаю, и, не успела я ни шагнуть, ни выдохнуть, ни позвать на помощь, полоснул меня когтями.

Ледяные когти прорвали шубу под горлом, но боли не было — и я оптимистично подумала, что всё хорошо, не так славен вожак, как о нем говорят в легендах. Волкодлак исчез сразу, не успели мои друзья броситься ко мне с встревоженными лицами.

Но все, конечно, было не хорошо. Я упала на снег, понимая, что задыхаюсь.

— Унни?

— Я пытаюсь!

— Что… проис…ходит?

— Холод, Тинави.

Рядом со мной на колени бахнулся Берти.

— Ты ранена?

— Нет… или… да?.. — мысли почти не работали, скрежетали, как сломанный механизм, голос — тем более.

— Ох ты ежики! — ахнул сыщик, расстегнув на мне шубу.

Я опустила взгляд, который заволакивала странная сероватая пелена. Нет, крови не было. Но сквозь разорванный свитер виднелась одна наискось проведенная черта — ярко-синяя, полыхающая от ключицы до подмышки, как нестерпимый электрический огонь. Метка Холода.

Сыщик что-то крикнул духам снуи — они все зависли над нами крылатым колодцем и в волнении забывали даже трепыхать крылышками. Снежные феи с готовностью рванули вниз, туда, где лежали брошенные веревки. Берти сел на сани, спиной упершись в сундук, уложил меня перед собой и громко свистнул.

Санки тотчас легко, как пустые, рванули вперед. Меня вдавило в грудь сыщика, я закашлялась.

— Ну что ж ты, целительница? — Берти прикусил губу. — Что ж ты себя не лечишь?

Я молчала, не в силах ничего сказать, а вот теневые блики в моей голове заходились в истерике:

— Я не могу! Мы потратили всю пропускную способность канала на него. Твой организм просто не может вынести нагрузку большего волшебства сейчас, а Холод — это очень тяжелая магия, он лезет прямо в искру, дрянь такая!