Дочери Темперанс Хоббс
Часть 8 из 17 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В этих отвратительных кукурузных чипсах явно что-то было. У Конни начинала выделяться слюна при одной лишь мысли о них. Этот плавленый искусственный сыр, консервированные оливки и кусочки халапеньо… Зази подняла бы ее на смех, если бы узнала.
– Конечно, дитя мое.
Конни знала, что Абнер всех так называет, потому как не может запомнить столько имен. Но ей все равно нравилось, что владелец старался создавать некую иллюзию близости с посетителями. Также ей нравилось и то, что хоть в чьих-то глазах она все еще подходила под категорию «дитя».
Конни покрутила бокал на подставке. Камень на запястье дребезжал при любом движении. Словно колокольчик на кошачьем ошейнике, предназначенный для предупреждения маленьких пташек об опасности. Теперь незамеченной Конни ни к кому не подкрадется. Не то чтобы она стремилась к кому-нибудь подкрасться, но все же. Это смущало само по себе.
– Бу! – взорвался у нее под ухом молодой женский голос.
От неожиданности Конни ахнула. Обернувшись, она увидела озорные глаза и щеки с ямочками. Это была подруга Конни, Лиз Дауэрс.
– Боже… Я чуть коньки от страха не отбросила.
– Прости, не смогла удержаться. – Лиз заняла барный стул рядом с подругой и жестом показала Абнеру, что тоже не прочь отведать «олд фешн». – Ты так ушла в свои мысли, что я уже думала стащить твой ноутбук, чтобы проверить, заметишь ли ты.
Подруги жили в одной комнате во время учебы в аспирантуре. Конни изучала американскую колониальную историю, а Лиз антиковедение. После аспирантуры Конни пустилась прокладывать себе путь в профессуру, самозабвенно преследуя одну-единственную цель в ущерб семейному счастью. Лиз же заплыла в тихую гавань музейной жизни, бросив якорь в отделе Средневековья Гарвардского художественного музея. Сейчас она занимала должность помощницы хранителя. А по специальности была… О, боже… Специальность Лиз была настолько таинственной и специфичной, что Конни не до конца могла ее осмыслить. Что-то про иллюминированные рукописи[17]. И поэзию? Да, вроде все так.
Пока Лиз торопилась по холоду к подруге, ее щеки раскраснелись. Она нарядилась в блузку, юбку-карандаш и сапоги по колено. Ее белоснежные волосы были собраны на макушке в аккуратный пучок, из которого выбились лишь несколько волосков, пока Лиз неслась сломя голову через Гарвардский парк. Она выглядела слишком взрослой. Это казалось таким странным.
– Проклятье! В следующий раз хоть предупреждай человека, – сказала Конни. – И не смей трогать мой ноутбук.
– Я бы предупредила, если бы у человека был телефон. Кстати, твой ноутбук лучше моего. Моему уже лет пять. И весит он килограммов пятнадцать!
Абнер протянул Лиз коктейль, и она пригубила его с наслаждением женщины, которая работает по десять часов в день под флуоресцентными лампами в помещении без окон.
– Давно ждешь? Мы вроде договаривались на полшестого.
– Да, – ответила Конни.
Вдруг совершенно неожиданно и без какой-либо очевидной причины что-то в ее груди оборвалось, и из глаз полились слезы.
– Эй! – Лиз приобняла подругу за плечи. – Ты чего?
Конни нащупала рядом с бокалом салфетку и высморкалась.
– Не знаю! – выдохнула она, вытирая влагу.
– Что-то случилось? – мягко спросила Лиз, поглаживая Конни по плечу.
– Мы с Сэмом поссорились, и мама думает… думает… – Она всхлипнула. – Мама думает, я должна с ним расстаться. Еще она привязала этот идиотский камень к моей руке, от которого я не могу избавиться!
Лиз заключила подругу в крепкие объятия, но не смогла не засмеяться. Сдержанно и по-доброму.
– Моя ты бедняжечка. Давай, попросим у Абнера ножницы?
Конни посмотрела на заботливое, полное сочувствия лицо Лиз и рассмеялась, а по ее щекам все еще катились слезы.
– Ты только взгляни! Это ужасно! – Конни продемонстрировала подруге плененное запястье.
Лиз зажала орлиный камень большим и указательным пальцами и с сосредоточенным видом принялась разглядывать его в тусклом освещении бара.
– Ух ты! Это – самая диковинная вещица из арсенала Грейс. Из тех, что мне доводилось видеть.
Конни разразилась еще более громким смехом и снова прочистила нос. Абнер поставил тарелку начос на стойку между девушками и подлил Конни воды. Рядом с закуской хозяин положил еще несколько салфеток.
– Это уж точно. – Конни постучала пальцем по камешку, и тот послушно задребезжал.
– Он еще и звенит? Наверняка это сводит тебя с ума. – Лиз покрутила перед носом начос и поморщилась. – Это точно ты заказала?
– Вот они точно сводят меня с ума. – Конни вытащила из тарелки один начос, за которым потянулся длинный хвостик синтетического сыра, и отправила его в рот.
Так солено и жирно… М-м-м…
– Ну, и в чем его назначение? – спросила Лиз, легонько отодвигая тарелку с закуской ближе к подруге.
– Чье? – переспросила Конни с набитым ртом.
Остренький халапеньо, соленые оливочки… Вкуснота. Она потянулась за добавкой.
– Звенящего камешка. Грейс не подарила бы тебе столь изящное украшение, не будь в нем сакрального умысла. Необходимо сбалансировать твои чакры или что-то в этом роде? Меркурий снова в ретрограде? – Лиз глотнула коктейль. – Кстати, это бы объяснило мое вчерашнее неудавшееся свидание.
Конни глянула на орлиный камень, не переставая жевать.
– Подразумевается, что он обеспечивает защиту. Согласно легенде, эти камни используют орлы в качестве оберега для своих яиц.
Лиз прыснула, и последний глоток коктейля вылетел через ее ноздри.
– Что, прости?
Конни пожала плечами.
– Оберега для яиц? – не веря, переспросила Лиз.
– Так мама и сказала.
Лиз развернулась к Конни и, разведя руки подруги по сторонам, принялась разглядывать ее свитер, клетчатую юбку и растерянное зардевшееся лицо.
– Ты беременна? – с подозрением спросила Лиз.
– Что? – опешила Конни.
– Яйца, повышенные меры предосторожности… Давай колись! – понизила голос подруга. – Из-за этого вы повздорили с Сэмюэлом, да?
Лиз всегда называла Сэма Сэмюэлом. Констанс, Сэмюэл и Элизабет – этими известными в отдельных кругах официальными именами, Конни, Сэм и Лиз в шутку называли друг друга между собой. Именно Элизабет, а не Лиз носила юбку-карандаш.
Конни еще не была дома и не виделась с Сэмом. Она провела ночь у матери в Марблхеде, ворочаясь на двух неудобных сдвинутых вместе одноместных кроватях с балдахином в мансарде бабушкиного дома. Конни разбудил тусклый серый свет, лившийся сквозь жалюзи. Она глянула на часы и поняла, что проспала практически двенадцать часов. Стукнуло уже десять утра. Конни никогда не вставала так поздно. Дом был пуст, если не брать в расчет разлегшегося под обеденным столом Арло. Пес любовался портретом женщины, которая неизменно надзирала за кухней, держа под мышкой маленькую собаку.
– Нет… – растерянно ответила Конни.
– А почему так неуверенно? – Лиз склонилась к подруге, чтобы трое гогочущих старшекурсников в спортивных пиджаках с кружками пива не подслушали их разговор.
Конни потерла большим пальцем почерневшие от старости инициалы, нацарапанные на деревянной столешнице.
– То есть я думаю, что нет.
Правда заключалась в том, что Конни совершенно не следила за состоянием своего тела. Оно само знает, что лучше для его хозяйки и не допустит недоразумений, верила Конни. Ее тело служило оболочкой для мозга. Даже в моменты близости с Сэмом ей было тяжело расслабиться и насладиться ощущениями. Она направляла их разумом, боясь потерять контроль.
– Хочешь сказать, ты не следишь за циклом? – недоуменно осведомилась Лиз.
– А кто за ним следит? – спросила Конни с таким же удивлением.
Изогнув светлую бровь, Лиз вынула из сумки толстый ежедневник, раскрыла календарь на странице января и ткнула в нее пальцем. Четыре дня, начиная с двадцатого числа, были помечены красными точками.
– О-о… – выдохнула Конни и снова засунула в рот начос, чтобы ничего не отвечать.
– Когда у тебя была последняя менструация? – Лиз убрала ежедневник обратно в сумку.
Конни пожала плечами. Она задумалась об этом только после вопроса Лиз, задумчиво подняв глаза на потолок. Хм… Минутку… Когда же это было?..
– Ради всего святого! – воскликнула Лиз. – Ты спятила! Никогда бы не подумала, что ты настолько невежественна. Сейчас вернусь.
Лиз накрыла коктейль картонной подставкой, чтобы бармен его не убрал, бросила очередной неодобрительный взгляд на тарелку с начос, накинула пальто и выскочила из паба.
Стоило Лиз скрыться из виду, Конни выдавила:
– Ну и ладно.
Она в очередной раз прокрутила на подставке нетронутый «олд фешн».
– Абнер? – окликнула владельца Конни.
– Да-да?
Абнер убрал оставленные старшекурсниками пивные кружки и протер столешницу. Конни отодвинула алкогольный коктейль.
– Можно мне колы, пожалуйста?
Если бармен невольно и подслушал разговор девушек, то не подал вида, поскольку был крайне профессионален.
– Конечно, – ответил Абнер и сменил коктейль на украшенный долькой лайма стакан с шипучей колой.
Сладкая газировка пахла довольно приятно. Конни не припоминала, чтобы когда-то обращала внимание на запах колы.
– Благодарю.
Она сбрызнула напиток лаймом и потянула в рот очередной начос, пропитанный сырным соусом.
Нет, Лиз не может быть права. Да ну! Это невозможно. Тело Конни не способно так с ней поступить. Когда впереди такие амбициозные планы…
– Конечно, дитя мое.
Конни знала, что Абнер всех так называет, потому как не может запомнить столько имен. Но ей все равно нравилось, что владелец старался создавать некую иллюзию близости с посетителями. Также ей нравилось и то, что хоть в чьих-то глазах она все еще подходила под категорию «дитя».
Конни покрутила бокал на подставке. Камень на запястье дребезжал при любом движении. Словно колокольчик на кошачьем ошейнике, предназначенный для предупреждения маленьких пташек об опасности. Теперь незамеченной Конни ни к кому не подкрадется. Не то чтобы она стремилась к кому-нибудь подкрасться, но все же. Это смущало само по себе.
– Бу! – взорвался у нее под ухом молодой женский голос.
От неожиданности Конни ахнула. Обернувшись, она увидела озорные глаза и щеки с ямочками. Это была подруга Конни, Лиз Дауэрс.
– Боже… Я чуть коньки от страха не отбросила.
– Прости, не смогла удержаться. – Лиз заняла барный стул рядом с подругой и жестом показала Абнеру, что тоже не прочь отведать «олд фешн». – Ты так ушла в свои мысли, что я уже думала стащить твой ноутбук, чтобы проверить, заметишь ли ты.
Подруги жили в одной комнате во время учебы в аспирантуре. Конни изучала американскую колониальную историю, а Лиз антиковедение. После аспирантуры Конни пустилась прокладывать себе путь в профессуру, самозабвенно преследуя одну-единственную цель в ущерб семейному счастью. Лиз же заплыла в тихую гавань музейной жизни, бросив якорь в отделе Средневековья Гарвардского художественного музея. Сейчас она занимала должность помощницы хранителя. А по специальности была… О, боже… Специальность Лиз была настолько таинственной и специфичной, что Конни не до конца могла ее осмыслить. Что-то про иллюминированные рукописи[17]. И поэзию? Да, вроде все так.
Пока Лиз торопилась по холоду к подруге, ее щеки раскраснелись. Она нарядилась в блузку, юбку-карандаш и сапоги по колено. Ее белоснежные волосы были собраны на макушке в аккуратный пучок, из которого выбились лишь несколько волосков, пока Лиз неслась сломя голову через Гарвардский парк. Она выглядела слишком взрослой. Это казалось таким странным.
– Проклятье! В следующий раз хоть предупреждай человека, – сказала Конни. – И не смей трогать мой ноутбук.
– Я бы предупредила, если бы у человека был телефон. Кстати, твой ноутбук лучше моего. Моему уже лет пять. И весит он килограммов пятнадцать!
Абнер протянул Лиз коктейль, и она пригубила его с наслаждением женщины, которая работает по десять часов в день под флуоресцентными лампами в помещении без окон.
– Давно ждешь? Мы вроде договаривались на полшестого.
– Да, – ответила Конни.
Вдруг совершенно неожиданно и без какой-либо очевидной причины что-то в ее груди оборвалось, и из глаз полились слезы.
– Эй! – Лиз приобняла подругу за плечи. – Ты чего?
Конни нащупала рядом с бокалом салфетку и высморкалась.
– Не знаю! – выдохнула она, вытирая влагу.
– Что-то случилось? – мягко спросила Лиз, поглаживая Конни по плечу.
– Мы с Сэмом поссорились, и мама думает… думает… – Она всхлипнула. – Мама думает, я должна с ним расстаться. Еще она привязала этот идиотский камень к моей руке, от которого я не могу избавиться!
Лиз заключила подругу в крепкие объятия, но не смогла не засмеяться. Сдержанно и по-доброму.
– Моя ты бедняжечка. Давай, попросим у Абнера ножницы?
Конни посмотрела на заботливое, полное сочувствия лицо Лиз и рассмеялась, а по ее щекам все еще катились слезы.
– Ты только взгляни! Это ужасно! – Конни продемонстрировала подруге плененное запястье.
Лиз зажала орлиный камень большим и указательным пальцами и с сосредоточенным видом принялась разглядывать его в тусклом освещении бара.
– Ух ты! Это – самая диковинная вещица из арсенала Грейс. Из тех, что мне доводилось видеть.
Конни разразилась еще более громким смехом и снова прочистила нос. Абнер поставил тарелку начос на стойку между девушками и подлил Конни воды. Рядом с закуской хозяин положил еще несколько салфеток.
– Это уж точно. – Конни постучала пальцем по камешку, и тот послушно задребезжал.
– Он еще и звенит? Наверняка это сводит тебя с ума. – Лиз покрутила перед носом начос и поморщилась. – Это точно ты заказала?
– Вот они точно сводят меня с ума. – Конни вытащила из тарелки один начос, за которым потянулся длинный хвостик синтетического сыра, и отправила его в рот.
Так солено и жирно… М-м-м…
– Ну, и в чем его назначение? – спросила Лиз, легонько отодвигая тарелку с закуской ближе к подруге.
– Чье? – переспросила Конни с набитым ртом.
Остренький халапеньо, соленые оливочки… Вкуснота. Она потянулась за добавкой.
– Звенящего камешка. Грейс не подарила бы тебе столь изящное украшение, не будь в нем сакрального умысла. Необходимо сбалансировать твои чакры или что-то в этом роде? Меркурий снова в ретрограде? – Лиз глотнула коктейль. – Кстати, это бы объяснило мое вчерашнее неудавшееся свидание.
Конни глянула на орлиный камень, не переставая жевать.
– Подразумевается, что он обеспечивает защиту. Согласно легенде, эти камни используют орлы в качестве оберега для своих яиц.
Лиз прыснула, и последний глоток коктейля вылетел через ее ноздри.
– Что, прости?
Конни пожала плечами.
– Оберега для яиц? – не веря, переспросила Лиз.
– Так мама и сказала.
Лиз развернулась к Конни и, разведя руки подруги по сторонам, принялась разглядывать ее свитер, клетчатую юбку и растерянное зардевшееся лицо.
– Ты беременна? – с подозрением спросила Лиз.
– Что? – опешила Конни.
– Яйца, повышенные меры предосторожности… Давай колись! – понизила голос подруга. – Из-за этого вы повздорили с Сэмюэлом, да?
Лиз всегда называла Сэма Сэмюэлом. Констанс, Сэмюэл и Элизабет – этими известными в отдельных кругах официальными именами, Конни, Сэм и Лиз в шутку называли друг друга между собой. Именно Элизабет, а не Лиз носила юбку-карандаш.
Конни еще не была дома и не виделась с Сэмом. Она провела ночь у матери в Марблхеде, ворочаясь на двух неудобных сдвинутых вместе одноместных кроватях с балдахином в мансарде бабушкиного дома. Конни разбудил тусклый серый свет, лившийся сквозь жалюзи. Она глянула на часы и поняла, что проспала практически двенадцать часов. Стукнуло уже десять утра. Конни никогда не вставала так поздно. Дом был пуст, если не брать в расчет разлегшегося под обеденным столом Арло. Пес любовался портретом женщины, которая неизменно надзирала за кухней, держа под мышкой маленькую собаку.
– Нет… – растерянно ответила Конни.
– А почему так неуверенно? – Лиз склонилась к подруге, чтобы трое гогочущих старшекурсников в спортивных пиджаках с кружками пива не подслушали их разговор.
Конни потерла большим пальцем почерневшие от старости инициалы, нацарапанные на деревянной столешнице.
– То есть я думаю, что нет.
Правда заключалась в том, что Конни совершенно не следила за состоянием своего тела. Оно само знает, что лучше для его хозяйки и не допустит недоразумений, верила Конни. Ее тело служило оболочкой для мозга. Даже в моменты близости с Сэмом ей было тяжело расслабиться и насладиться ощущениями. Она направляла их разумом, боясь потерять контроль.
– Хочешь сказать, ты не следишь за циклом? – недоуменно осведомилась Лиз.
– А кто за ним следит? – спросила Конни с таким же удивлением.
Изогнув светлую бровь, Лиз вынула из сумки толстый ежедневник, раскрыла календарь на странице января и ткнула в нее пальцем. Четыре дня, начиная с двадцатого числа, были помечены красными точками.
– О-о… – выдохнула Конни и снова засунула в рот начос, чтобы ничего не отвечать.
– Когда у тебя была последняя менструация? – Лиз убрала ежедневник обратно в сумку.
Конни пожала плечами. Она задумалась об этом только после вопроса Лиз, задумчиво подняв глаза на потолок. Хм… Минутку… Когда же это было?..
– Ради всего святого! – воскликнула Лиз. – Ты спятила! Никогда бы не подумала, что ты настолько невежественна. Сейчас вернусь.
Лиз накрыла коктейль картонной подставкой, чтобы бармен его не убрал, бросила очередной неодобрительный взгляд на тарелку с начос, накинула пальто и выскочила из паба.
Стоило Лиз скрыться из виду, Конни выдавила:
– Ну и ладно.
Она в очередной раз прокрутила на подставке нетронутый «олд фешн».
– Абнер? – окликнула владельца Конни.
– Да-да?
Абнер убрал оставленные старшекурсниками пивные кружки и протер столешницу. Конни отодвинула алкогольный коктейль.
– Можно мне колы, пожалуйста?
Если бармен невольно и подслушал разговор девушек, то не подал вида, поскольку был крайне профессионален.
– Конечно, – ответил Абнер и сменил коктейль на украшенный долькой лайма стакан с шипучей колой.
Сладкая газировка пахла довольно приятно. Конни не припоминала, чтобы когда-то обращала внимание на запах колы.
– Благодарю.
Она сбрызнула напиток лаймом и потянула в рот очередной начос, пропитанный сырным соусом.
Нет, Лиз не может быть права. Да ну! Это невозможно. Тело Конни не способно так с ней поступить. Когда впереди такие амбициозные планы…