Дочь торговца шелком
Часть 54 из 67 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Девушка села на диван, прикрыла глаза и представила, как кладет голову Марку на плечо, пока он гладит ее по волосам. Николь вообразила, что он с широкой улыбкой на лице нежно качает на руках дочку. Ей так хотелось, чтобы их семья воссоединилась, и на долю секунды она поверила, будто он и правда здесь.
Когда Николь открыла глаза, ей стало до смерти тоскливо. Сердце защемило от любви к двум людям, которые значили для нее все. В момент затишья она подумала о том, как сильно ненавидит войну и абсолютную беспомощность, сопутствующую ей. Разве можно стереть за секунду тех, кого ты любил больше всего на свете? Людей, в чьих жилах бежала горячая кровь, которые дышали, смеялись, любили? Которые не заслуживали такой смерти. Казалось невозможным, что она никогда не увидит Марка. Эта мысль вдруг встряхнула ее. Николь подняла голову и увидела застывшую в дверном проеме Сильвию. На лице ее ничего не отражалось.
Глава 36
Наступила весна, и Николь играла с Селестой в саду, наслаждаясь легкой прохладой и сухим воздухом. Она искренне радовалась возможности проводить время со своей прекрасной дочкой, обожала ловить первые улыбки малышки и с трепетом ждала тех моментов, когда сможет взять на руки растревоженное посреди ночи дитя. Сильвия притихла, она то и дело ходила вверх-вниз по лестнице, потирала руки, разговаривала сама с собой.
Как-то ночью Николь услышала, что сестра бродит по дому, то и дело хлопая дверью черного хода. Убаюкав наконец Селесту, девушка последовала за Сильвией в сад, ступая тихо, чтобы не испугать. Ночной сад оживал от скрежетов и щелчков. Лунный свет разгонял темноту, подсвечивая блеклую ночную сорочку Сильвии. Николь заморгала: сестра казалась одним из тех призраков, якобы обитавших здесь.
В голову пришла мелодия из прошлого, и Николь тихонько напела ее.
– Сильвия, ты помнишь эту песню?
На пару секунд сестра присоединилась к ней, но резко замолчала.
– Что-то не так? – вкрадчиво спросила Николь.
Сестра ничего не ответила и даже не посмотрела на нее.
– Сильвия?
Она повернулась, но взгляд у нее был странный.
– Ничего.
– Но, Сильвия, ты стоишь босиком в саду в три часа ночи. Ты не замерзла?
– О, я даже не заметила. – Сильвия посмотрела на ноги.
Она все так же стояла на месте, словно во сне, и Николь не могла избавиться от ощущения, что сестра устала от этой жизни.
– Идем. – Она обняла Сильвию за талию. – Приготовим тебе горячего шоколада.
Сильвия слабо улыбнулась ей, и Николь заметила в глазах сестры слезы. Она не хотела делать поспешные выводы, но ей показалось, что внутри Сильвии что-то надорвалось.
На следующий день они не вспоминали об этой ночной встрече, словно ее и не было.
* * *
Несколько дней спустя они с Сильвией снова оказались в саду. Николь все еще не получила вестей от Марка, и его отсутствие сильно ее тревожило. Она ждала письма, но в то же время боялась получить телеграмму с известием, что он погиб или пропал без вести.
Несмотря на былую уверенность Сильвии в их бизнесе, два крупных магазина шелка в старом квартале уже несколько недель были выставлены на продажу, а отсутствие покупателей вызывало беспокойство. Теперь же сестра сказала, что продала имущество вьетнамке, собиравшейся переделать магазин в ресторан. Сильвия считала, что та женщина поступала глупо.
– Если не продадим все сейчас, то можем никогда не найти покупателей, – сказала Николь. – А нам понадобятся деньги. Может, мы сумеем наладить импорт шелка во Франции? Вместе у нас получилось бы. Все лучшие дизайнеры хотят заполучить шелк высокого качества.
Сильвия прохаживалась по лужайке.
– Не сдавайся так быстро. Не нужно думать о Франции. Мы одержим в этой войне победу. Вот увидишь.
Николь заметила, что Сильвия отвечала натянуто, а ее убежденность в том, что все будет хорошо, казалась фальшивой. Ходили слухи о военной операции в Дьенбьенфу, но сестра все так же говорила о притязаниях французов. На самом деле никто не знал истинного положения вещей. Повсюду распространяли сплетни и ложную информацию – кто выигрывал, а кто проигрывал, зависело от той газеты, которую ты читал.
– Значит, наш магазин на рю-Поль-Берт продан, как и большой магазин шелка, – сказала Николь. – Остались только моя лавка и два наших дома.
– Еще есть экспорт. Когда Селеста подрастет, мы сможем вести бизнес вместе в Хюэ.
– Я бы с радостью, – сказала Николь и замолчала. – Но если честно, я не уверена, что мы останемся во Вьетнаме.
– Вы с Селестой?
– Мы с Марком, да и с Селестой тоже.
Лицо Сильвии помрачнело.
– А…
– Если победа будет за Вьетминем, они запретят частную собственность. Государство заберет себе все.
– Только через мой труп.
– Об этом я и беспокоюсь.
– Давай зайдем внутрь, – предложила Сильвия, игнорируя замечание Николь и явно желая сменить тему.
– Не лучше ли нам уехать сейчас, пока еще есть возможность?
– И оставить все Вьетминю? Я не хочу уезжать, тем более что все сложится в нашу пользу. Но если ты того желаешь, то поезжай.
– Сильвия, ты же знаешь, я не могу оставить тебя тут одну. Я еще немного подожду. Может, Марк скоро объявится.
Сильвия что-то проворчала под нос, и они зашли в дом.
* * *
Через несколько недель у Николь пропало молоко. Она сидела за кухонным столом в слезах, держа покрасневшую от плача Селесту на руках.
– У меня не хватает молока, чтобы накормить ее, – простонала Николь, когда крик Селесты достиг пика.
– Что, прости? – Сильвия перевела взгляд с окна на сестру.
– У меня нет молока. Ты только посмотри на нее.
Сильвия словно очнулась ото сна.
– Я это улажу. Не волнуйся. Сделаю молоко в бутылочках. Три у меня есть, еще молочная смесь. Все хорошо. Даже отлично.
– Но откуда они у тебя?
– Надо всегда быть готовой. Мой девиз.
Николь поднялась, все еще держа ребенка на руках и надеясь, что сможет укачать ее. Возможно, молоко пропало из-за тревог о Марке. Пока она предавалась размышлениям, Сильвия нагрела воды и размешала смесь в кувшине.
– Вот, – наконец сказала она. – Все готово. Давай малышку мне.
Она потянулась к Селесте, потом села за стол, держа ребенка на руках, и стала кормить ее из бутылочки.
– Если она пьет смесь, значит я съем чеснок.
Николь добавила нарезанного чеснока к рагу, потом взяла газету, но не смогла сосредоточиться на чтении. Мгновение спустя она отложила ее и подошла к дочке, чтобы поцеловать в щеку.
– Я сама покормлю, – сказала она, потянувшись к ребенку.
– Все в порядке. Посмотри, она уже засыпает. – Сильвия поднялась на ноги и закружилась по кухне, убаюкивая ребенка. – Она сейчас быстро уснет. Иди отдохни. Я присмотрю за ней.
– Хорошо. Ты уверена?
– Я обожаю эту девочку. – Сильвия поцеловала Селесту в носик. – Ты моя красавица, да?
– Телефонную линию починили?
Сильвия остановилась.
– Сначала да, но теперь опять что-то сломалось. Сейчас столько диверсий.
Николь вздохнула. Иногда действительно отключали электричество, но причин они не знали. Времена наступили неспокойные, и Николь не нравилось быть отрезанной от мира. Почту взорвали, и отсутствие писем никого не удивляло. Николь улыбнулась, глядя, как сестра целует Селесту в щечки.
– Иди же! – сказала Сильвия. – Ложись и поспи.
– Уже иду.
– Я искупаю малышку.
Когда Николь открыла глаза, ей стало до смерти тоскливо. Сердце защемило от любви к двум людям, которые значили для нее все. В момент затишья она подумала о том, как сильно ненавидит войну и абсолютную беспомощность, сопутствующую ей. Разве можно стереть за секунду тех, кого ты любил больше всего на свете? Людей, в чьих жилах бежала горячая кровь, которые дышали, смеялись, любили? Которые не заслуживали такой смерти. Казалось невозможным, что она никогда не увидит Марка. Эта мысль вдруг встряхнула ее. Николь подняла голову и увидела застывшую в дверном проеме Сильвию. На лице ее ничего не отражалось.
Глава 36
Наступила весна, и Николь играла с Селестой в саду, наслаждаясь легкой прохладой и сухим воздухом. Она искренне радовалась возможности проводить время со своей прекрасной дочкой, обожала ловить первые улыбки малышки и с трепетом ждала тех моментов, когда сможет взять на руки растревоженное посреди ночи дитя. Сильвия притихла, она то и дело ходила вверх-вниз по лестнице, потирала руки, разговаривала сама с собой.
Как-то ночью Николь услышала, что сестра бродит по дому, то и дело хлопая дверью черного хода. Убаюкав наконец Селесту, девушка последовала за Сильвией в сад, ступая тихо, чтобы не испугать. Ночной сад оживал от скрежетов и щелчков. Лунный свет разгонял темноту, подсвечивая блеклую ночную сорочку Сильвии. Николь заморгала: сестра казалась одним из тех призраков, якобы обитавших здесь.
В голову пришла мелодия из прошлого, и Николь тихонько напела ее.
– Сильвия, ты помнишь эту песню?
На пару секунд сестра присоединилась к ней, но резко замолчала.
– Что-то не так? – вкрадчиво спросила Николь.
Сестра ничего не ответила и даже не посмотрела на нее.
– Сильвия?
Она повернулась, но взгляд у нее был странный.
– Ничего.
– Но, Сильвия, ты стоишь босиком в саду в три часа ночи. Ты не замерзла?
– О, я даже не заметила. – Сильвия посмотрела на ноги.
Она все так же стояла на месте, словно во сне, и Николь не могла избавиться от ощущения, что сестра устала от этой жизни.
– Идем. – Она обняла Сильвию за талию. – Приготовим тебе горячего шоколада.
Сильвия слабо улыбнулась ей, и Николь заметила в глазах сестры слезы. Она не хотела делать поспешные выводы, но ей показалось, что внутри Сильвии что-то надорвалось.
На следующий день они не вспоминали об этой ночной встрече, словно ее и не было.
* * *
Несколько дней спустя они с Сильвией снова оказались в саду. Николь все еще не получила вестей от Марка, и его отсутствие сильно ее тревожило. Она ждала письма, но в то же время боялась получить телеграмму с известием, что он погиб или пропал без вести.
Несмотря на былую уверенность Сильвии в их бизнесе, два крупных магазина шелка в старом квартале уже несколько недель были выставлены на продажу, а отсутствие покупателей вызывало беспокойство. Теперь же сестра сказала, что продала имущество вьетнамке, собиравшейся переделать магазин в ресторан. Сильвия считала, что та женщина поступала глупо.
– Если не продадим все сейчас, то можем никогда не найти покупателей, – сказала Николь. – А нам понадобятся деньги. Может, мы сумеем наладить импорт шелка во Франции? Вместе у нас получилось бы. Все лучшие дизайнеры хотят заполучить шелк высокого качества.
Сильвия прохаживалась по лужайке.
– Не сдавайся так быстро. Не нужно думать о Франции. Мы одержим в этой войне победу. Вот увидишь.
Николь заметила, что Сильвия отвечала натянуто, а ее убежденность в том, что все будет хорошо, казалась фальшивой. Ходили слухи о военной операции в Дьенбьенфу, но сестра все так же говорила о притязаниях французов. На самом деле никто не знал истинного положения вещей. Повсюду распространяли сплетни и ложную информацию – кто выигрывал, а кто проигрывал, зависело от той газеты, которую ты читал.
– Значит, наш магазин на рю-Поль-Берт продан, как и большой магазин шелка, – сказала Николь. – Остались только моя лавка и два наших дома.
– Еще есть экспорт. Когда Селеста подрастет, мы сможем вести бизнес вместе в Хюэ.
– Я бы с радостью, – сказала Николь и замолчала. – Но если честно, я не уверена, что мы останемся во Вьетнаме.
– Вы с Селестой?
– Мы с Марком, да и с Селестой тоже.
Лицо Сильвии помрачнело.
– А…
– Если победа будет за Вьетминем, они запретят частную собственность. Государство заберет себе все.
– Только через мой труп.
– Об этом я и беспокоюсь.
– Давай зайдем внутрь, – предложила Сильвия, игнорируя замечание Николь и явно желая сменить тему.
– Не лучше ли нам уехать сейчас, пока еще есть возможность?
– И оставить все Вьетминю? Я не хочу уезжать, тем более что все сложится в нашу пользу. Но если ты того желаешь, то поезжай.
– Сильвия, ты же знаешь, я не могу оставить тебя тут одну. Я еще немного подожду. Может, Марк скоро объявится.
Сильвия что-то проворчала под нос, и они зашли в дом.
* * *
Через несколько недель у Николь пропало молоко. Она сидела за кухонным столом в слезах, держа покрасневшую от плача Селесту на руках.
– У меня не хватает молока, чтобы накормить ее, – простонала Николь, когда крик Селесты достиг пика.
– Что, прости? – Сильвия перевела взгляд с окна на сестру.
– У меня нет молока. Ты только посмотри на нее.
Сильвия словно очнулась ото сна.
– Я это улажу. Не волнуйся. Сделаю молоко в бутылочках. Три у меня есть, еще молочная смесь. Все хорошо. Даже отлично.
– Но откуда они у тебя?
– Надо всегда быть готовой. Мой девиз.
Николь поднялась, все еще держа ребенка на руках и надеясь, что сможет укачать ее. Возможно, молоко пропало из-за тревог о Марке. Пока она предавалась размышлениям, Сильвия нагрела воды и размешала смесь в кувшине.
– Вот, – наконец сказала она. – Все готово. Давай малышку мне.
Она потянулась к Селесте, потом села за стол, держа ребенка на руках, и стала кормить ее из бутылочки.
– Если она пьет смесь, значит я съем чеснок.
Николь добавила нарезанного чеснока к рагу, потом взяла газету, но не смогла сосредоточиться на чтении. Мгновение спустя она отложила ее и подошла к дочке, чтобы поцеловать в щеку.
– Я сама покормлю, – сказала она, потянувшись к ребенку.
– Все в порядке. Посмотри, она уже засыпает. – Сильвия поднялась на ноги и закружилась по кухне, убаюкивая ребенка. – Она сейчас быстро уснет. Иди отдохни. Я присмотрю за ней.
– Хорошо. Ты уверена?
– Я обожаю эту девочку. – Сильвия поцеловала Селесту в носик. – Ты моя красавица, да?
– Телефонную линию починили?
Сильвия остановилась.
– Сначала да, но теперь опять что-то сломалось. Сейчас столько диверсий.
Николь вздохнула. Иногда действительно отключали электричество, но причин они не знали. Времена наступили неспокойные, и Николь не нравилось быть отрезанной от мира. Почту взорвали, и отсутствие писем никого не удивляло. Николь улыбнулась, глядя, как сестра целует Селесту в щечки.
– Иди же! – сказала Сильвия. – Ложись и поспи.
– Уже иду.
– Я искупаю малышку.