Дочь королевы сирен

– Просто зааркань ее уже и покончим с этим! – кричит капитан Сордил из дальнего конца комнаты. Я разрезаю его пополам своим свирепым взглядом. Прежде чем я успею сделать что-то еще, отец привлекает всеобщее внимание.

– Капитан Алоса ясно дала понять свою точку зрения, – говорит он, – вот почему ее корабль «Авали» будет плыть вторым после «Черепа дракона» в путешествии на остров Канта.

Вторым?

Потому что на корабле моего отца повезут секретное оружие, способное контролировать сирен? Или потому, что ему нужно сохранить свое место во главе флота?

При этом заявлении в комнате воцаряется тишина. Наконец Адеран говорит:

– Вы уверены, что это разумно? Разве «Клинок мертвеца» не лучший выбор, чтобы прикрыть спину? – Его собственный корабль. – Мое судно больше и менее…

– Ты сомневаешься в моем решении? – спрашивает отец голосом, похожим на удар хлыста.

Адеран немедленно отказывается от своих слов:

– Мудрый выбор, капитан. «Авали» должна идти второй.

Каллиган кивает:

– Отлично. Ты можешь прикрывать тыл, Адеран.

Я самодовольно ухмыляюсь Адерану, когда отец переходит к остальным деталям путешествия, а после завершает встречу:

– Алоса, Тайлон, останьтесь.

Капитаны гуськом выходят из комнаты, улыбаясь и хлопая друг друга по спинам. Это наконец-то свершилось. Мы ждали годы, чтобы отправиться в плавание за невообразимыми сокровищами острова Канта. Теперь до желаемого остались считаные дни.

– Это путешествие должно пройти гладко, – говорит Каллиган, когда последний капитан уходит, прикрыв за собой дверь, – и я не позволю, чтобы какие-то мелкие подростковые разногласия помешали этому. Понятно?

– Конечно, – немедленно говорит Тайлон, всегда готовый угодить королю пиратов.

– Между нами нет никаких разногласий, – добавляю я. – Скорее вопиющее отвращение.

– Что бы это ни было, прекратите. Сейчас же. Ты не станешь больше унижать других капитанов во время встреч, Алоса. И, Тайлон, тебе не мешало бы прислушаться к мудрым советам, которые может предложить капитан Алоса.

Тайлон кивает. При виде этой сцены я фыркаю и закатываю глаза. Щенячьего послушания Тайлона достаточно, чтобы…

Отец бросается на меня, быстрый, как молния. Я не двигаюсь, зная, что своим сопротивлением сделаю только хуже.

В мгновение ока меня прижимают к стене. Кинжал взлетает в воздух и вонзается в дерево справа от моего глаза.

– Ты будешь вести себя уважительно в моем присутствии, – заявляет Каллиган. – Иначе этот кинжал сдвинется на дюйм влево. Тебе же не нужны оба глаза, чтобы петь.

Я смотрю в эти большие свирепые глаза. Не сомневаюсь, что он говорит абсолютно серьезно. Прежде чем капитан пиратов попытается сделать что-то большее, чем просто напугать меня, я подчиняюсь.

– Прошу прощения, – говорю я.

Вот видите, я все время бросаю ему вызов. Я извиняюсь, не потому что отец контролирует меня. Я делаю это, потому что… потому что…

Закончить эту мысль у меня не получается. Полезна ли я ему только до тех пор, пока у меня есть голос? Будь я немой, любил бы он меня по-прежнему, хотел бы, чтобы я была одним из капитанов его флота?

Оставив кинжал на месте, Каллиган выходит из комнаты. Когда я отстраняюсь, на стене остаются безвольно висеть пряди волос, захваченные кинжалом.





Глава 5




Туннели расположены глубоко под землей. Они извиваются и закручиваются, как след от чудовищного червя. Запах плесени забивает ноздри, а сырой воздух неприятно обдувает мою кожу. Некоторые туннели спускаются прямо в море. С приливами они заполняются до краев. Дополнительный аргумент, чтобы заставить заключенных говорить.

Трек – хранитель подземелий, – измученный парень, который постоянно выглядит как мертвец, только что выбравшийся из могилы. Грязь покрывает его одежду и кожу, а волосы свисают спутанными прядями. Забавно, что Трек очень боится меня.

Но сейчас меня мало что забавляет.

Я стучусь в подземелье – большую деревянную дверь с зарешеченным окном.

– Трек! – зову я. – Король послал меня допросить нового заключенного.

Я соврала.


Никто меня не посылал.

Подземелье огромно, но мой крик раздается громким эхом, проносясь от одного туннеля к другому. После того как звук стихает, тишина – единственное, что возвращается ко мне. Не притворяется ли Трек глухим? Нет, он слишком умен для этого. Последнее, что вы захотите сделать, – вывести из себя кого-то, кто вас пугает.

Приближается медленный шаркающий звук, становясь все громче и громче, пока я не могу с уверенностью сказать, – Трек по другую сторону двери. Зарешеченное окно позволяет мне кое-что увидеть, но Трек, должно быть, нагибается, потому что я не могу рассмотреть его макушку.

Под дверью появляется ключ, и шаги торопливо удаляются.

Трудно сказать, довольна я или обижена таким его поведением.

Я выхватываю фонарик из подставки на стене и зажигаю его. В подземелье царит тьма, не похожая ни на одну другую. Никакой естественный свет не может проникнуть так далеко под землю. Подобная тьма высасывает из заключенных всю надежду. Я знаю – меня запирали здесь много раз.

Однако Трек, похоже, не возражает против вечной тьмы. Он так хорошо знает туннели, что передвигается по ним вообще без света.

Я скольжу мимо пустых камер. Они никогда не бывают заняты надолго. Дойдя до одной из немногих занятых камер, я останавливаюсь.

– Драксен.

Старший сын Джескора не откликается на свое имя. Он сидит на каменном полу и не отрываясь смотрит на стену напротив входа в камеру. Как и его брат, Драксен немного изменился. Только к худшему. Его черные волосы спадают на плечи растрепанными локонами. Рубашка Драксена слишком велика для него. Ткань свисает с его костлявых плеч и собирается на полу позади. Все из-за диеты заключенных, которая состоит только из холодной каши. Но иногда, если повезет, в вашу камеру может забрести крыса.

– Принцесса, – говорит Драксен и сплевывает в угол.

Теперь я вижу в его руке камень, который он время от времени подбрасывает в воздух.

В таком месте, как это, нужно как-то коротать время. Я, например, застегивала и расстегивала свое пальто. Когда мои руки не были скованы над головой, конечно.

– Здесь довольно свежо, – замечаю я, дрожа от холода.

Как Драксен может терпеть такой холод без пальто? Похоже, он использует его как подстилку.

– Чего ты хочешь? – спрашивает он.

– От тебя – ничего. Я просто прохожу мимо.

– Вот и иди.

– Не знала, что ты так занят.

В ответ на ехидное замечание Драксен поворачивается и швыряет в меня камень. Я уворачиваюсь, насколько позволяет темнота, но камень все равно задевает мою руку.

– Больно же, идиот, – говорю я.

– К черту тебя и твое колдовство.

– Колдовство?

– Ты что-то сделала со мной. И с Райденом тоже. Ты околдовала его и чуть не убила. Не важно, называешь ты это колдовством или нет, но можешь заставить человека пойти и повеситься на самом высоком дереве.

Я смеюсь – не насмехаюсь, его глупость и правда веселит.

– Ты злишься на меня? Забыл, что это я была пленницей? Ты заставил меня стать свидетелем самых отвратительных пыток, которые я когда-либо видела. Ты пытался меня изнасиловать, а твои люди – убить. Я же только украла карту.

Несмотря на отвратительное отношение Драксена, я бросаю ему кое-что съедобное. Удостоверившись, что еда попадает ему прямо в затылок, я продолжаю свой путь.

Слышу, как его руки жадно рыщут в темноте, чтобы поднять то, что я бросила. Затем звук чавкания становится таким громким, что я слышу его еще на протяжении следующих двадцати футов.

Свежий хлеб с кухни. Не знаю, что побудило меня принести его Драксену, но я это сделала.

Теперь пора вспомнить, зачем я на самом деле пришла в подземелье.

Камера Вордана спрятана в отвратительном углу, куда приходит прилив. Вода доходит ему до лодыжек. У него, должно быть, зубы стучат от холода.

Прекрасно.

Я ведь ненавижу его. Так же сильно, как ненавижу тот факт, что я здесь.

– Алоса, – говорит Вордан, заметив меня.

Один его тон заставляет меня съежиться. Довольный, уверенный в себе. Вордан умудряется говорить подобным образом, даже находясь за решеткой.

– Расскажи мне больше, – шепчу я, хотя знаю, что мы одни.

– Что? Я не расслышал.

– Расскажи. Мне. Больше.