До захода солнца

Он не сдвинулся ни на дюйм.

Я перестала его толкать.

— Нет, — его голос все еще звучал тихо, — это была ты. Поцелуй был твоим. Все остальное — не твое.

— Что еще за остальное?

Он сменил тему.

— Мы должны поговорить о прошлой ночи.

Я почувствовала, как мое тело начало напрягаться, но смогла побороть возрастающее напряжении, оставшись расслабленной.

— Если хочешь.

Его губы сжались, взгляд стал острым.

— Не ты, черт побери, — заявил он, теперь уже сердито, я затаила дыхание, ожидая, что будет дальше.

Я не могла драться с ним. Новая, улучшенная Лия ни за что не стала бы этого делать, уж точно не на улице бутиков.

Нет, никогда. И не могла бы устраивать ссору.

Я старалась быть Идеальной кузиной Мирну, он отпустил меня, схватил за руку, поднял пакеты, сменил направление и направился обратно к парковке.

Мы шли молча.

Я решила проверить его настроение.

— Ты не возражаешь, если мы возьмем латте в дорогу?

Он остановился и посмотрел на меня.

— Что бы ты сказала, если бы я возражал?

Старая Лия сказала бы, что это займет всего десять минут, или она бы посмотрела на него своим отличным взглядом, а потом дулась бы всю дорогу домой.

Новая Лия не знала, что ответить.

Пока я пыталась придумать ответ, он закрыл глаза, будто терпение его покидало. Потом сам сдался, повел нас в ближайшую кофейню (их было миллиард), купил мне латте, себе двойной эспрессо с таким количеством сахара, что хватило бы на слона, и мы поехали домой.

Моя третья ошибка не была ошибкой как таковой. Это было просто оказаться в неподходящем месте в неподходящее время.

Я была в гардеробной, ставила свои фантастические новые туфли на наклонные полки, которые демонстрировали обувь в лучшем свете, когда появился Люсьен, направившись прямиком к моей сумочке, которая лежала на туалетном столике. Я повернулась, увидела, как он бросил мой мобильный телефон и бумажник в сумочку, а рядом положил мой паспорт.

Всю дорогу домой он казался напряженным. Я не могла понять его настроение и не знала, что мне делать.

Может это очередной экзамен?

Телефон в доме — это одно, но он повесил ключи от «Кайена» на держатель для ключей у черного хода. Теперь он полностью возвращал мне свободу.

Очевидно, я не могла сразу выбежать из дома, он бы меня поймал. Я также вообще не могла сбежать, потому что, опять же, он бы меня поймал.

Все еще.

Он повернулся, чтобы уйти, поймал мой пристальный взгляд и остановился.

— Италия, — произнес он.

Я моргнула.

— Что?

— Италия. Это твое предпочтительное место в бегах от вампиров.

Я почувствовала, как мои губы приоткрылись, а глаза расширились.

По какой-то причине выражение моего лица сделало его настороженное лицо мягче, и он вошел в мое пространство.

Я приподняла голову, глядя на него, и прошептала:

— Как ты узнал?


— Фиона, — ответил он без колебаний.

— Фиона? — Спросила я.

— Фиона Хокинс.

Фиона Хокинс? Тетя Фиона Хокинс? Откуда он знал тетю Фиону?

И с чего бы ей рассказывать ему, что я всегда хотела посетить Италию?

Это было просто странно!

— Тетя Фиона сказала тебе, что я всегда хотела поехать в Италию?

— Фиона рассказала мне очень много разного. Фиона Хокинс была моей наложницей пятьдесят один год назад.

Эта информация потрясла меня с такой силой, просто физически. Непроизвольно я сделала шаг назад, но его рука обвилась вокруг моей талии и притянула к себе, так что мой живот и бедра были прижаты к нему.

— Тетя Фиона обслуживала тебя? — Я вздохнула.

Я имею в виду, я знала, что она была наложницей. Она не была Бьюкенен, но наложницы дружили между собой (большую часть времени). Я знала ее целую вечность.

— Я каждый год устраиваю вечеринки по случаю дня рождения для всех своих наложниц, — ответил он.

Я почувствовала, как у меня снова отвисла челюсть, когда мне кое-что пришло в голову.

Я ходила на вечеринки по случаю дня рождения тети Фионы.

Каждый год.

— Боже мой.

Люсьен проигнорировал мое «Боже мой» и продолжил:

— Я стараюсь присутствовать. Иногда не могу задерживаться надолго. Иногда не посещаю вечеринку, но навещаю их до или после. Двадцать лет назад я присутствовал. Она подавала жареную курицу.

Я почувствовала, как пульсация от его слов пронеслась по моему телу, и это тоже было физическое ощущение. Все мое тело содрогнулось, да так сильно, что мне пришлось ухватиться за рукава его рубашки на бицепсах, чтобы удержаться на ногах.

— И, — продолжил Люсьен, — должен сказать, что ты приготовила жареную курицу для ее гостей. Она сказала мне перед тем, как я ушел, что это лучшее, что я мог попробовать… за свою вечность. — Я продолжала смотреть на него, его лицо приблизилось, черные глаза потеплели, и он пробормотал: — Она оказалась права.

Мой рот открылся, а затем закрылся. Я не знала, что сказать. Но поняла, что он только что сделал мне еще один потрясающий комплимент.

Он продолжал.

— После этого я ходил к ней на вечеринки каждый год. И каждый год ты готовила свою жареную курицу.

— Это ее любимое блюдо, — прошептала я.

— Я знаю, — ответил он.

Я положила руки ему на грудь и прокомментировала:

— Я тебя там не видела.

— Я не хотел, чтобы меня видели.

— Ты можешь так сделать?

— Когда ты можешь контролировать умы людей, ты можешь делать все что угодно. Даже исчезнуть для всех.

Я почувствовала, как мое тело напряглось.

— Ты контролировал мой разум?

Он кивнул и сказал:

— Я пометил тебя.

О Боже.

Это было правдой!

Я почувствовала. Это странное наркотическое чувство, не такое сильное, как сегодня утром, но я его почувствовала. Я всегда думала, что это из-за удушающей жары на кухне тети Фионы. У нее была плохая вентиляция, и жареная курица на семьдесят пять гостей достаточно нагрела кухню, поверьте мне.

— Зачем? Там не было же никаких вампиров.