До захода солнца

— Не думаю, что это хорошая идея — говорить тебе о своем побеге.

Его тело дернулось, голова запрокинулась назад, и он разразился громким смехом. Полсекунды спустя его руки крепко обхватили меня, он снова обнял меня, уткнувшись лицом мне в шею.

— Наверное, нет, — промурлыкал он мне в шею, его голос все еще вибрировал от смеха.

Пришло время покончить с этим. Наконец-то я нашла то, что хотела бы положить в свой маленький несгораемый сейф «Почему мне может понравиться Люсьен», когда он вел себя именно так.

Например, когда я заставляла его смеяться, мне было от этого хорошо.

И, хотя я ненавидела признаваться в этом, но это неоспоримо, мне нравилось, когда он обнимал меня. Он обнимал меня хорошо, крепко и тепло, и с ним, таким большим, я чувствовала себя уютно, комфортно и безопасно.

— Думаю, я проголодалась, — сказала я ему на ухо, и его голова откинулась назад.

Его глаза все еще светились смехом, когда он смотрел на меня, и этот взгляд тоже попадет в мой маленький сейф.

Он коснулся моих губ, отстранился меньше чем на дюйм и прижался своим лбом к моему.

— Давай накормим тебя и отвезем в город, — пробормотал он.

О, черт.

Это тоже должно оказаться в моем сейфе. Все это — легкий поцелуй его губ, то, как он приложил свой лоб к моему и то, что он повезет меня в город.

Черт, похоже маленький сейф придется расширять, иначе там скоро будет чертовски тесно.

Он перекатился через меня, встал с кровати, натянул одеяло на мою нижнюю часть.

Наклонился, уперся кулаками в кровать по обе стороны от меня и сказал:

— Не торопись, дорогая. Эдвина скорее всего ушла. Я посмотрю, что можно придумать с завтраком.

Затем он исчез, просто взял и исчез из комнаты.

Я посмотрела на часы и заметила, что уже почти полдень. Потом посмотрела на потолок. Потом подумала, может Люсьен приготовит завтрак. Тогда подумала, что, поскольку он прожил сотни лет, может в течение одной из этих сотен он научился хорошо готовить. По крайней мере, делать тост (или что-то в этом роде).

Затем я вздохнула, потому что не могла не вздохнуть.

Если он и дальше будет так себя вести со мной, то в моем плане появится большой, уродливый, зияющий изъян.

Это будет нелегко. Очень, очень тяжело.

К счастью для меня, одна из моих плохих черт характера пригодилась бы как никогда. Я была безумно упрямой.

— Я смогу это сделать, — одними губами произнесла я в потолок, не желая, чтобы Люсьен слышал, и надеясь, что не обманываю саму себя.





* * *


Я встала у плиты и положила несколько больших ложек растительного комбижира в сковороду, комбижир растаял, как только попал на раскаленную сковороду. И пока я проделывала это, то продумывала множество своих ошибок, которые совершила за день, чтобы не совершать их вечером.

Я так и не узнала, умеет ли Люсьен готовить. Но обнаружила, что он может поджарить среднюю булочку с кунжутом, положив в нее нужное количество сливочного сыра, копченого лосося и каперсов.

Мы ели наши булочки и пили кофе молча. И это молчание не было похоже на дружеское молчание, было каким-то неудобным, по крайней мере, для меня. Я не знала, что сказать, потому что не могла быть обычной собой. И не знала, почему Люсьен молчал. А мне очень хотелось знать, почему.

Я попыталась считать его настроение, но потерпела неудачу.

Поняла я одно — он настроился на меня. И дело было не в том, что он меня пометил. Это было что-то совсем другое, что-то новое, что заставляло меня чувствовать себя не так, будто я была под действием наркотиков, скорее будто я пульсировала. Он пытался меня понять, понять мое настроение.

Я так и не поняла, удалось ли ему понять мое настроение, но догадалась, что нет, так как его тихая бдительность растянулась на весь день.

Я боялась, что он захочет принять со мной душ или, что еще хуже, ванну, но он разрешил мне принять душ одной.

Моя первая большая ошибка произошла, когда я сидела за туалетным столиком и сушила волосы феном.

Люсьен исчез, пока я принимала душ, но слышала, как лилась вода в душе, когда делала макияж. Пока я сушила волосы, Люсьен вошел в гардеробную в одном полотенце.

Моя ошибка заключалась в том, что мне следовало отвести глаза. Но я заметила его в одном полотенце в своем большом зеркале голливудской старлетки, и у меня потекли слюнки.

Затем он сдернул полотенце, я сидела прямо в гардеробной, где он сдернул полотенце, и при виде полностью обнаженного Люсьена, а там было на что посмотреть, у меня пересохло во рту.


Он был, надо сказать, совершенен с головы до пят. Совершенно идеальный. Сильные, тяжелые бедра. Мускулистая, хорошо сложенная задница. Округлые, четко очерченные икры. У него даже были красивые ноги!

В нем присутствовали и другие части, которые заставляли меня задуматься — может он не вампир, а скорее воплощение бога.

Я резко перевела взгляд на свое отражение, пока Люсьен одевался.

Он выбрал джинсы, ботинки, отличный ремень и сшитую на заказ рубашку в белую, нежно-голубую, темно-синюю, светло-серую и угольно-серую полоску. Он не стал ее застегивать до конца.

Джинсы и рубашка — повседневная одежда для любого мужчины.

Люсьен выглядел так, словно живьем сошел с обложки глянцевого журнала.

Исходя из того, что сказала Стефани во время моего Отбора, и того, как Люсьен вел себя на Пиру, я решила, что он хотел бы, чтобы я приложила усилия к своему виду, чтобы он смог показать меня другим, как бы хвастаясь.

Для меня это было несложно. Я была девушкой. И всякий раз прилагала усилия, даже если выбегала в магазин за яйцами.

Я остановила свой выбор на красивых джинсах с низкой талией, коричневых сандалиях на высоком каблуке с ультра-ремешками, таким же ремнем и великолепной блузке, почти прозрачной, белой с пуговицами, которые заканчивались декольте. С v-образным вырезом, с гофрированным воротником, и тонкими складками, идущими вдоль рукавов и вниз по позвоночнику от воротника до талии. Это была убийственная блузка.

Я сделала легкий макияж и уложила волосы гладкими прядями.

У меня не было никаких украшений, поэтому, закончив, я просто провела блеском для губ, засунув его в задний карман, так как у меня не было кошелька и телефона, поэтому брать сумочку было излишне. Затем я вышла из комнаты.

К тому времени, как я была готова, Люсьен исчез, и я отправилась на его поиски. Когда я нашла его, он подключал телефон к розетке на кухне.

Я не знала, что это означало для него, но понимала, что это означало для меня. Я чуть не бросилась к Люсьену, чтобы расцеловать.

Вместо этого крикнула:

— Готова.

Он поднял голову, посмотрел на меня, глаза стали ленивыми, и мой желудок приятно сжался.

Затем он спросил:

— Ты хоть представляешь, насколько прекрасна?

Мое тело качнулось до полной остановки.

Можно было с уверенностью сказать, что нет. Я не представляла.

Ну, то есть я понимала, что мне комплексовать не стоит. Ни одна мать не оттаскивала своих детей от меня, и я могла довольно легко назначить свидание.

Но, как он произнес эти слова и тот факт, что это сказал Люсьен — мужчина такой суровый, такой неотразимый, что я сравнивала его с живым богом не более двадцати минут назад; мужчина, который повидал немало женщин за свое время, выдав еще один комплимент, сильный комплимент, я определенно была не уверена, что смогу с ним справиться.

— Лия? — Его голос, произнесший мое имя, вывел из ступора, вызванного Сильным комплиментом Люсьена.

Я не знала, что ответить. А что тут скажешь?

Я решилась произнести — «Спасибо».

Он подошел ко мне с задумчивым взглядом. Остановился (в моем пространстве, кстати), обеими руками перекинул мои волосы с плеч, затем обхватил пальцами шею. Все это время его глаза были прикованы ко мне.

— Ты даже не догадываешься, не так ли? — тихо спросил он.

— Я считаю тот факт, что мне исполнилось сорок, и никто не просит меня присоединиться к цирку, хорошим знаком для себя, — заявила я ему, отчего он резко наклонил голову в сторону и расхохотался, грубо притянув меня к себе, обняв.

Я выдержала его объятия. Это было нелегко. Объятия Люсьена стоя были не так хороши, как его объятия лежа, но они были не за горами.

В конце концов, его объятия мне показались вечностью, очевидно, таковой не были, он наконец отстранился.

— Пошли купим тебе книги.

Он отвез нас на «Кайенне» в торговый центр города. Не какой-нибудь торговый центр, а эксклюзивный, окруженный множеством роскошных бутиков и шикарных ресторанов, кафе и баров. Все они располагались по бокам широких чистых тротуаров с фонарными столбами, на которых висели кашпо и на бордюрах стояли большие стильные горшки с разноцветными цветами.

Он припарковал машину, и мы отправились в огромный книжный магазин. Там он купил мне десять книг.

Я думала, что мы сразу же вернемся на парковку, но он повел меня по улицам бутиков, казалось, был совершенно не против прогуляться по тротуару в солнечный день, держась за руки.

Я увидела особенно великолепный наряд в витрине одного магазина, мое сердце скорее всего подпрыгнуло в груди, потому что он повернул в мою сторону голову, и завел меня внутрь бутика. Затем он сразу же подошел к продавщице, сказал, что мы интересуемся нарядом в витрине, сообщив ей мой размер.

Я уставилась на него и была почти уверена, что у меня отвисла челюсть, когда ассистентка меня спросила:

— Не хотите ли примерить?

Я посмотрела на нее и уже собиралась ответить, но Люсьен сказал: