До захода солнца

Это была пустая победа.





11

Предательство




Глаза Люсьена скользнули по вздымающемуся танцполу, и он увидел ее.

Хотя он нечасто присутствовал на этом Особом Пире, но видел ее и раньше. Каждый раз она соблазняла его длинными темно-русыми волосами, голубыми глазами, соблазнительным телом, манящим ароматом.

Сегодня вечером она соблазняла его еще больше, потому что на ней было черное платье, почти такое же, как у Лии прошлой ночью. Не такого качества, но достаточно близкого.

Все в ней было не такого же качества, но достаточно близко.

Он знал, что она привлекла его внимание, потому что напоминала ему Лию. По этой причине он никогда не выбирал ее. Он предвосхищал настоящую вещь, а не часто используемую подделку.

Но сегодня вечером она ему подойдет.

Ее глаза встретились с ним, она обольстительно улыбнулась, открыто и нетерпеливо приглашая к действию. Было ясно, что она хотела его, и он смог бы делать с ней все, что хотел, и этот Пир, как он и хотел, не имел ограничений.

Он отвернулся, позволяя отвращению проявиться на лице.

Нетерпение и желание, столь явно читающееся в ее глазах, не то, чего он хотел. Сила духа, индивидуальность, страсть, неповиновение, страх, вызов — вот чего он хотел.

Спустя столетия он наконец-то получил все это, очень многое из этого. Просто находил это до крайности невыносимым.

И мучительным, что его расстраивало.

Люсьен часто посещал Пиры, даже если ему особенно нравился вкус его наложницы, само собой разумеется, ему особенно нравился вкус Лии. Он был вампиром со здоровым аппетитом, и Пиры позволяли ему разнообразить его аппетит.

Однако за последние несколько столетий он устал от Пиров.

Все смертные, присутствовавшие на Пирах, были зарегистрированы в Совете. Им ничего не угрожало, проверенные, без болезней, готовые на все, хорошо воспитаны, происходили из зажиточных семей, и их время было ограничено биологическими часами. Им предоставлялось право два года посещать Пиры, любые Пиры, которые они хотели, столько, сколько могли посетить, прежде чем уйти на пенсию.

Падшие наложницы — это совсем другая история. Они приходили на Пиры, и из уважения к наследию их фамилии им неохотно разрешали присутствовать, но им не нужно было регистрироваться в Совете. Однако Совет выслеживал их, и через несколько лет падшим наложницам не разрешалось посещать Пиры.

Были времена, когда вампир встречал на Пиру вкус, который нравился исключительно ему, и он не хотел им делиться. Если такое происходило, он мог обратиться с петицией в Совет. Если Совет сочтет смертного подходящим, к семье смертного обратятся с просьбой «о приеме его на работу». Если семья согласится, то смертная может стать наложницей вампира. Но также новая линия семьи наложницы навсегда останется в его жизни.

Смертные никогда не отказывались. Каждая смертная или смертный здесь надеялись, что он понравится какому-нибудь вампиру или вампирше, еще в этой жизни, обеспечив себе дальнейшее существование и будущее своей семье.

Редко случалось, чтобы вампир подавал такую петицию, но Совет всегда поощрял ее. Большой выбор семей смертных на Отборах означал более счастливых вампиров.

Наложницы это ненавидели, когда добавлялись в Отбор новые фамилии, больший выбор наложниц означал для них уменьшение возможности выбора их собственной линии.

Оглядывая давку тел в комнате, Люсьен не мог представить, как можно просить здесь за смертного. Хотя он наслаждался Пиром на разных уровнях, особенно находясь со своими братьями в месте, где они могли быть теми, кем были, не прячась, без секретов, ему не нравились смертные, которые всячески хотели привлечь их внимание. Они были, по всем практическим соображениям, шлюхами без денег, переходящие из рук в руки. Естественно, он питался от них, но никогда не выбирал в наложницы на Пиру. Сама мысль о заключении Соглашения с такой смертной была Люсьену отвратительна.

Стефани как-то сказала ему, что у него было пугающе высокомерное отношение к этим смертным и выбору их другими вампирами, но ему было наплевать.

Чтобы отвлечься от женщины на танцполе и своих мыслей, он начал потягивать мартини и заметил, что стакан быстро опустел. Он повернулся на своем месте лицом к бару, привлек внимание бармена и кивнул. Бармен принял его заказ и начал готовить еще один мартини, оставив напитки, которые готовил, незаконченными на стойке, для других.

Люсьен посмотрел на трех женщин. Смертные. Все смотрели на него. Все улыбались ему. Все улыбались той же улыбкой, что и блондинка.

Он с отвращением окинул их взглядом, их улыбки дрогнули, одна побледнела и отвернулась. Люсьен сделал то же самое.

Его мысли мгновенно обратились к Лии.

Было трудно выбросить ее из головы, но за последние десять часов ему это удалось, в основном благодаря работе.

Было много вампиров, которые сколотили состояния и счастливо проживали свою вечность, управляя состоянием и живя на проценты.

Люсьен не был таким вампиром.

В отличие от всего остального в его жизни, его бизнес никогда не переставал быть для него вызовом. Всегда находилась новая гора, которую он хотел покорить. Новые изобретения, новые технологии, новые стратегии и все больше и больше денег можно заработать. Если бы не это, он бы давным-давно сошел с ума.

Бармен подал ему мартини. Люсьен заплатил за него, отвернулся невидящим взглядом к комнате, позволив своим мыслям переместиться к Лие.

Его ярость значительно остыла после их противостояния. Хотя мысль, что она назвала его «отвратительным», все еще заставляла его скрежетать зубами.


Однако Люсьену пришлось признать, она не знала, что вампиры мужского и женского пола сильно отличаются от ее вида. Женщины были такими же сильными и умелыми, как и мужчины, даже более того. Например, Стефани была известна как свирепый и хитрый боец.

Кроме того, он должен был признать, что у Лии не было возможности узнать, как ведут себя партнеры-вампиры. Об этом даже она не узнала бы на уроках «Изучения вампиров», если бы ее не исключили.

Она не знала, что из-за одинаковой силы и образа жизни вампиры в их сообществе, особенно супруги, не решали споры, беседуя по душам или обращаясь за консультацией к психологу.

Они бросали вызов, а затем сражались физически, без всяких правил и запретов.

Это имело преимущество в отношениях вампиров, кто был самым сильным, быстрым, сообразительным и умным.

В случае с партнерами это имело дополнительное преимущество, что чаще всего физические дуэли приводили в заключении к чему-то гораздо более приятному.

Он также должен был признать, что Лия не знала его историю с Катриной. Ее частые и ошибочные приступы ревности. Телефонные звонки, иногда по дюжине в день. «Проверить как ты», говорила она. «Проверить», именно это она и имела в виду. Ее постоянная подозрительность, она часто рылась в его вещах, подслушивала телефонные разговоры.

А потом были времена, какими бы редкими они ни были, но на взгляд Люсьена, они случались слишком часто, когда она появлялась на Пире, на котором присутствовал Люсьен. Она приходила дважды. Затем ему пришлось отучить ее от этой привычки, что он и сделал, одним разбитым носом не обошлось. Он сломал ей бедро и пять ребер, все зажило в течение часа, понятно, что эта стычка в заключении не привела к чему-то более приятному. Это произошло после того, когда она вошла в его личную комнату, встала рядом, когда он действительно кормился. Предполагая тогда, что она с ним разделит эту смертную. Что такое кормление сблизит их.

Катрина знала, что он не любил делиться.

В течение этих двух раз она также пыталась вмешаться в его личную жизнь, чего он не терпел даже на Пиру. Он не шутил, когда сказал Лии, что «танцевал» наедине. Он не только не делился смертной, которой питался, он не делился ничем. Поэтому он всегда снимал отдельную комнату, оставляя групповое кормление другим. Ему не нравилась мысль, что другие смертные или вампиры, если уж на то пошло, будут получать удовольствие, наблюдая, как он ест.

А они бы получали удовольствие, поскольку он находился в центре внимания. Он всегда был таким.

Не то чтобы он думал, что это сугубо личное дело. Ему тоже нравилось наблюдать, как кормятся другие. Он также сказал правду, когда заявил Лии, что считает процесс кормление прекрасным.

Просто такова была его натура.

Несмотря на то, что смертная принадлежала ему только на одно кормление, и только ему, и, как бы ни определялось это слово, он не собирался ни с кем разделять свой процесс.

И, наконец, Лия не знала, чем он рисковал ради нее. Обладать ею во всех отношениях означало, что он бросал вызов своей культуре, образу жизни своего и ее народа и подвергал риску свою собственную жизнь.

Даже при том, что он должен был признать все эти вещи, простой факт заключался в том, что она не спрашивала.

Ни разу.

Она сразу же сделала выводы, подумав о нем самое худшее, оценивая его по поведению своего собственного народа, не задумываясь, что у них может быть существенная разница.

Мало того, он спас ее от нападения Катрины, которое было бы для нее смертельным.

Он также очень откровенно продемонстрировал свое предпочтение Лией перед собственной парой. Она опять же не знала, что это было совершенно неслыханно в мире вампиров, но у любой женщины с его опытом была бы совершенно иная реакция, чем у Лии.

Не говоря уже о том, что при всем этом, в дополнение к его одежде в ее гардеробной, его телу в ее постели, довольно роскошной крышей над ее головой и роскошному гардеробу, который он ей предоставил, он совершенно ясно дал понять, что у нее есть его постоянная защита, его безраздельное внимание и его щедрость.

Ничто из этого, учитывая ее реакцию, казалось, не проникло в ее упрямые чертовые мозги.

Люсьен решил, что Лие давно пора усвоить эти важные уроки.

— Я не ожидал увидеть тебя здесь, — произнес Космо, появляясь рядом с ним, улыбаясь Люсьену и отрывая его от мыслей.

— Я мог бы сказать то же самое, — ответил Люсьен. — Обычно это не твоя сцена.

Космо пробормотал:

— Водка со льдом, — бармену и снова обратил свое внимание на Люсьена. — Но и не твоя.

Затем он огляделся по сторонам, спросив:

— Где Лия? В туалете?

— Дома, — ответил Люсьен, и голова Космо повернулась к нему.

— Дома? — переспросил он.

— Дома, — твердо заявил Люсьен. — У нее некоторые трудности с адаптацией к своей новой жизни. Я даю ей время разобраться в себе.

Космо запрокинул голову и расхохотался. Люсьен наблюдал за своим другом, думая, что первая чертова вещь была совсем несмешной. Смех Космо перешел в хихиканье, когда он заплатил за свой напиток и сделал глоток.

— Ты теряешь хватку, мой друг, — заметил Космо, его глаза тоже осматривали толпу невидящим взглядом, а внимание было приковано к разговору. — Прошла целая неделя. В прежние времена, в течение недели ты укладывал их на лопатки.

— Возможно, учитывая, что прошли столетия, я устал от практики.

— Возможно? — Космо все еще широко улыбался. — Или, возможно, ты встретил достойного соперника.

— Она сдастся, — тихо произнес Люсьен, вкладывая смысл в последнее слово и делая глоток своего напитка.