До последнего клиента

Отныне Айоко стала постоянным гостьей радушного Николя. Ей было неловко признаваться самой себе, но каждый раз, пересекая границу его просторного кабинета и зеркально отвечая на его широкую тёплую улыбку, её не покидало ощущение, что она пришла не в офис, а на приём к врачу, например, психологу.

Но это чувство появится в ней не сразу, а после того, как они с главой Перемещения практически станут добрыми приятелями.

Николя всегда ожидал её визита, это было видно даже по чашке ароматного чая улун, неизменно появлявшейся словно из ниоткуда перед гостьей на столе.

– Вы – фокусник? – невольно улыбалась Айоко, смело стягивая с плеч джинсовый пиджак и кидая его на спинку кресла. – Вы знаете, когда я приду? Чай всегда горячий.

– У всех есть свои маленькие секреты, – загадочно отмахивался Николя и протягивал гостье коробку со сладостями: то макаруны, то помадка, то зефир… Чашка чая непостижимым образом всегда приветливо дымилась на столе, даже если Айоко намеренно выбирала для визита разное время.

Николя терпеливо отвечал на её вопросы, каждый раз повторяя одно и то же: Брайан ещё не вернулся, однако так будет не всегда.

– Вы знаете, почему я создал эту систему? – внезапно однажды спросил Николя, перебив собственную пространную речь о работе системы считывания настроения клиента.

Айоко, пребывавшая всё это время в скуке и «белым шумом» в ушах, встрепенулась.

– Я хотел сохранить свой брак, насытить его событиями и новыми красками. И да, конечно, нам с женой какое-то время это удалось. Но… не знаю, следите ли Вы за новостями, мы развелись. Она ушла от меня.

– Мне очень жаль, – искренне посочувствовала Айоко. – Я не знала.

– Но если она от Вас ушла, то… Значит, это была Ваша вина, да? Что Вы сделали?

– Интересная постановка вопроса, – Николя внутренне подобрался и очень осторожно поставил дорогую кофейную чашку из белого фарфора с тонкой золотой линией посередине на стол. – То есть виноват в разрыве всегда кто-то один?

– А разве нет? – осторожно спросила Айоко, боясь сделать больно.

– Не скажу за все пары, но если отношения рассматривать как взаимодействие, а это так и есть, то очевидно, что в такой системе одно всегда влияет на другое в обе стороны.

– Ой, да бросьте! Когда муж изменяет жене, то в чём тут вина жены? А? Разве она виновата, что вынужденно терпит это унижение?! Николя, Вы… Вы просто не знаете, о чём говорите! Вы как все…

– Брайан изменял Вам? – участливо поинтересовался Николя, перебив собеседницу.

– Что?! Нет! – крупно вздрогнула она, проливая на свои джинсы чай, благо уже немного остывший. – Никогда! Как Вы могли подумать?! Я не знаю, почему привела именно этот пример.

– Айоко! Осторожнее! – мужчина подал ей свой белоснежный платок и поинтересовался, нужна ли медицинская помощь.

– Нет, нет, всё в порядке, – отмахнулась гостья, бестолково растирая мокрое пятно на штанах. – Как-то глупо вышло…

Тяжёлая пауза.

Айоко вся кипела от негодования: подумать, что Брайан мог ей изменить?! Только не он, никогда! Он не такой! Николя – просто глупый чванливый старик, который…

– Я не мог не заметить на Вас шерсть на одежде: у Вас есть собака или кошка? – миролюбивым тоном спросил хозяин кабинета.

– Собака. Малыш. Мы купили его через год после свадьбы.

– Вы с ним часто гуляете?

– Что за вопросы? – нахмурилась Айоко, всё ещё внутренне возмущаясь глупому и бестактному вопросу Николя о Брайане.

– Простите мою назойливость. Просто хотел узнать, что Вы делаете, когда Вы не здесь.

– Ничего особенного. Сижу дома с Малышом, готовлю, убираюсь, хожу по магазинам. Хочу в парк, – с нажимом произнесла женщина, вспомнив одну-единственную прогулку там за последние три месяца. – Раньше ездила на пляж, но больше я этого не делаю.

– Почему?

– Это очень долгая и неприятная история. – сморщила нос Айоко.

– А если я угощу Вас нежнейшим крем-брюле? – Николя нажал на кнопку связи с секретарём, лукаво улыбаясь. – Мы тогда сможем договориться, чтобы подсластить эту горькую пилюлю?

– Вы случайно не дипломированный переговорщик? – нервно хихикнула женщина, с силой просовывая сложенные вместе ладони между сведённых колен. – Умеете договориться!

– Должность обязывает, – Николя поднял руки вверх, как бы сдаваясь.

И вот перед Айоко на столе стоит восхитительное крем-брюле и изумительной коричневой корочкой и тремя ягодами малины по центру – красота! – а она не решается ни попробовать его, ни начать рассказ. Хозяин кабинета и всего здания, в котором он находится, подначивает её, подталкивая ближе блестящую металлическую ложку на накрахмаленной салфетке.

Было сложно решиться на самую первую пробу. Айоко показалось, что сложнее решения в своей жизни она не принимала, как позволить себе эту малость.

Как только мягкая сладость оказывается во рту гостьи, её глаза распахиваются, и в них блестят слёзы. Она прикрывает пальцами рот, словно опасаясь, что десерт пропадёт оттуда, и с детским восторгом смотрит на Николя и кажется даже не мигает, не дышит.

Такое простое счастье, такое незамысловатое, такое до невозможности наивное, и такое важное, сильное.

Барьер сломан.

Айоко не понимает, что произошло, но словно гора свалилась с плеч, она ощутила беспредельное доверие к этому человеку, он захотелось в ответ тоже сделать что-то особенное для него. Но что она может? Разве что испечь что-то самой?..


Ложка за ложкой исчезает десерт, а Айоко рассказывает про однорукого серфенгиста и их встречи с ним.

– Почему Вы не съездили к той женщине?

– Зачем? Ведь возможно, что и дома по тому адресу нет, или женщины. А если это всё не выдумка, то что мне это странное знакомство мне даст?

– Выгода может быть разной. Я думаю, что Вам стоит найти этот дом и поговорить с её хозяйкой. Оставьте мне на всякий случай адрес, чтобы если Вы не придёте завтра, то я смог бы отправить наряд полиции туда.

– Обнадёживает… – с трудом проглотила последнюю ложку Айоко, внезапно представив себе, зачем могут понадобиться люди в форме. – Полиция?

– Я уверен, что до этого не дойдёт, – хохочет Николя и на него такого: открытого и тёплого – невозможно сердиться. Айоко расслабленно хмыкает в ответ.

– Так уверены, что я пойду прямо сегодня?

– А зачем откладывать? Никаких дел же у вас нет.

Айоко соглашается, но больше от желания угодить хорошему человеку. А в том, что Николя хороший, у неё больше нет никаких сомнений.

– Вы слишком тепло одеты, – внезапно говорит Николя. – Сдаётся мне, что день сегодня будет очень жарким.

Они оба поворачивают голову к окну во всю стену и смотрят на серые тучи, заполонившие бескрайнее небо.

– Сомневаюсь. – покачала женщина головой, поднимаясь с кресла. – Утром было так зябко, что я пожалела о решении надеть лишь пиджак, а не парку.

– Посмотрим, – улыбнулся Николя, тоже поднявшись, чтобы проводить гостью до лифта. – Погода любит нас удивлять.





-1.5-




Каким же этот день был жарким.

Айоко казалось, что джинсы из-за пота буквально проникают в её кожу.

– Диффузия, – вспомнилось ей. – Надо было пойти завтра.

Дом по адресу, названному ей незнакомцем, действительно существовал, и, судя по невероятной красоты розам, рассаженным перед крыльцом, тут явно хозяйничала женщина.

Айоко остановилась у низкого белого заборчика и стала осматривать буйство красок, гадая: дома ли хозяйка?

Было видно, как много труда и любви вложено в каждую клумбу и украшение, разбитых по цветовым пятнам. Здесь не было случайностей, каждая мелочь была продумана и воплощена так, что любой перфекционист нашёл бы здесь для себя отраду для глаз.

– Добрый день! – дверь дома открылась, мягко звякнув колокольчиком. – Вы из общества садоводов?

Пожилая миловидная женщина в красивом ярко-вишнёвом хлопковом платье с дружелюбием смотрела на незваную гостью, держа входную дверь открытой. У неё были седые волнистые волосы до плеч, боковые прядки – собраны в маленький хвост на затылке. Небольшие круглые серебряные серёжки-гвоздики, тонкое золотое кольцо на сухих длинных пальцах – вот и все украшения, которые были на хозяйке дома и сада. Она в целом выглядела как иллюстрация того, о какой старости мечтала Айоко.

Айоко помотала головой, с отвращением ощущая, как пряди волос липнут к её шее.

– Заходите! Я угощу Вас лимонадом! Или чаем, что наверно лучше, учитывая сегодняшнюю жару. – Как и предсказывал однорукий серфенгист, пригласила в дом женщина.

Айоко солгала бы, сказав, что сомневается, хочет ли она исчезнуть поскорее из-под пристального взгляда солнца, которое явно пыталось сжечь «человеческую букашку» своими палящими лучами.

Стоило Айоко переступить порог гостеприимного дома, как её окутала спасительная прохлада: наконец-то!

Она представилась радушной хозяйке дома и запнулась на цели своего визита: зачем пришла?

Однако судя по всему пожилой женщине это было неважно. Махнув рукой в сторону небольшой уютной гостиной, она скрылась в дверях кухни. Айоко робко вошла в комнату, обставленную мебелью из дерева с выпуклым растительным орнаментом, с белоснежными ажурными салфетками, явно связанными вручную, бумажными обоями с большими букетами пионов на них, круглом столом, чья поверхность была отполирована до зеркального блеска. Насколько могла судить Айоко, животных или птиц в доме не было. Из единственного, большого окна гостиной был виден раскидистый вяз, пышная листва которого создавала приятный полумрак. Мерно тикали напольные часы. Тихо, мирно, но очень пусто и очень-очень одиноко.

– Итак, милая, – хозяйка дома вошла и поставила на стол поднос с чашками, бокалами, большим кувшином с домашним лимонадом и небольшим чайником с синими узорами. На двухярусной подставке красовалось домашнее печенье разных форм.

Как и говорил тот мужчина.

– Меня зовут Элен. Очень приятно познакомиться! Садитесь, пожалуйста, угощайтесь! Чай, лимонад – выбирайе!

Айоко ощущала странное дежа-вю от всего происходящего, хотя была уверена, что раньше здесь никогда не была. Только это доставляло ей некоторое волнение и беспокойство.

– Дело в том, Элен, что… Даже не знаю, как сказать… Мой муж он не вернулся из очередного Перемещения. И тогда я стала ездить…

– Возьмите вот это печенье, дорогая, оно с миндалём: я его только утром испекла! – внезапно прервала Айоко хозяйка дома и, убедившись, что незваная гостья надкусила выпечку, заговорила. Голос у неё был приятный, обволакивающий. – Ох, уж эти мужчины! Не сидится им на месте, верно? Что поделать, такова их природа. Нам же остаётся только ждать их и беречь очаг.