Дневник моего исчезновения

Малин заглядывает в блокнот и продолжает:

– Судя по всему, вы играли в «Коунтр страйк».

При последнем слове она улыбается, но это недобрая улыбка.

– Так что вы делали в пятницу? – настаивает Манфред.

– Понятия не имею, – взмахивает руками папа.

– Тогда почему вы сказали, что были у Улле? – спрашивает Малин.

Я весь леденею от страха. Они пытаются засадить папу за решетку. Это как в полицейских фильмах в телевизоре. Их двое, папа один, он легко угодит в расставленную ими ловушку. Хотя папа просто растерялся и перепутал день.

– Забыл, наверно. Это что, преступление?

В его голосе слышна паника.

Ни Манфред, ни Малин ему не отвечают. Малин поднимается:

– Можно воспользоваться туалетом?

– Конечно, – папа показывает на нужную дверь.

Малин уходит в направлении туалета и гостиной.

Манфред с папой сидят и молчат, словно оба ждут, когда другой заговорит первым. Потом Манфред что-то бормочет, но я не слышу что.

Папа тоже что-то шепчет в ответ.

Раздаются шаги в прихожей. В дверях появляется Малин. Рукой в светло-голубой перчатке она держит ружье.

– На знала, что у вас есть лицензия на хранение оружия, – говорит она папе.

Папа качает головой.

– Это не мое, – шепчет он с поникшими плечами. – Я не охочусь.

– Я думал, тут все охотятся, – комментирует Манфред.

– Ох.

– Незаконное хранение оружия, – произносит Манфред низким голосом. – Закон об оружии. Девятая глава. Первый параграф.

Дальше он добавляет что-то неразборчивое. Папа вертит головой из стороны в сторону.

– Да, – говорит Малин, окидывая папу взглядом. – Вы поедете с нами в участок. Нам надо поговорить. Об оружии и остальных вещах.

Малин поворачивается, и наши взгляды встречаются.

Она замирает.

– Это не мое ружье, – повторяет папа в отчаянии.

Малин не отвечает. Только смотрит на меня.

– Привет, Джейк, – говорит она. – Входи.

Я открываю дверь, но не двигаюсь с места. Чувствую себя голым в футболке и трусах.

Папа поворачивается и тоже смотрит на меня. Глаза у него красные, зрачки расширенные. Уголок рта подергивается.

– Твой папа поедет с нами в Эребру, – сообщает Малин.





Малин




Сванте стоит возле доски, широко расставив ноги. Он кивает нам с Манфредом в знак приветствия. На нем вязаная шерстяная кофта и заправленные в носки джинсы. В бороде застрял кусочек чего-то похожего на яичницу.


Я сажусь рядом с Андреасом. Он пододвигает свой стул ближе, и я тут же отодвигаю свой в противоположную сторону. Я делаю это на автомате, даже не задумываюсь. Меня раздражает, когда он так близко.

– Что-нибудь узнали? – спрашивает Сванте.

Мы в переговорной в участке Эребру. Странное ощущение – снова быть в настоящем офисе после двух недель в промозглом и заплесневелом сарае.

Сегодня суббота, но в участке на удивление оживленно.

Новость о том, что убитая женщина – Азра Малкоц, вызвала много вопросов и предположений. А ружье, найденное у Стефана Ульссона, возможно, поможет установить личность преступника.

Я оглядываюсь по сторонам. Напротив меня сидит Малик. Я еще с ним не говорила, но знаю, что он уже несколько лет работает вместе со Сванте и что он недавно закончил годовой курс криминалистики в Национальной криминальной лаборатории.

Малику на вид лет тридцать. У него зеленые глаза, ангельское лицо и длинные, как у пианиста, пальцы с матовыми ухоженными ногтями. Андрогинные черты лица подчеркивают длинные волосы, собранные в узел. На запястьях браслеты из кожи разного цвета и разной толщины, а на левой руке поблескивает золотое кольцо с камнем, похожим на янтарь.

Открывается дверь, и входит Сюзетта из следственной команды.

Спортивная женщина лет сорока с коротко подстриженными светлыми волосами, ярким макияжем и длинными голубыми ногтями. В руках у нее блокнот и ручка. Идет Сюзетта слегка согнувшись, словно у нее скрутило живот.

– Какой у вас мрачный вид, – шутит она. – Кто-то умер?

Эта шутка стара как мир, но я не могу сдержать улыбки.

Ходят слухи, что в свободное время Сюзетта подрабатывает в салоне красоты в Эребру, принадлежащем ее сестре, и что у нее особый талант к бразильской депиляции.

Андреас зовет ее «Королева Бразилии» и говорит, что у нее тяжелая рука. И с преступниками, и с клиентками в салоне красоты.

Сюзетта присаживается рядом с Маликом, улыбается мне и кладет руку на блокнот.

Лучше бы Андреас не рассказывал мне об интимной депиляции, потому что я не могу теперь не думать об этом, глядя, как ее голубые ногти стучат по блокноту.

Я встречаюсь взглядом со Сванте.

Тот откашливается.

– Манфред, начнешь?

Руководитель предварительного следствия принял решение объединить дело о исчезновении Петера и дела об убийстве Нермины и Азры Малкоц в одно, имея на то хорошие основания: уже никто не сомневается в том, что все совпадения неслучайны. Будет сформирована новая следственная бригада, но мы останемся в импровизированном участке в Урмберге. А в начале следующей недели к нам прибудет подкрепление из Стокгольма.

Цель этого собрания – проинформировать Малика и Сюзетту о деле. Мы планируем провести брифинг после того, как сообщим результаты допроса Стефана Ульссона. Потому что именно это сейчас интересует всех присутствующих. Новость о его задержании распространяется со скоростью лесного пожара.

Манфред кивает, тяжело поднимается и подходит к Сванте.

– Мы только что провели допрос. Стефан Ульссон настаивает на своей версии событий. Сказал, что перепутал дни. В субботу он был у своего друга Улле в Хёгшэ. А что он делал вечером пятницы – в день убийства, – он не помнит. Но думает, что мог кататься на машине.

Манфред изображает пальцами в воздухе знак кавычек.

– В тот вечер была буря, – говорит Сванте, скрещивая руки на груди. – Кому в такую погоду придет в голову кататься на машине?

– На этот вопрос у него не было ответа, – комментирует Манфред. – Стефан Ульссон также сказал, что вполне мог припарковаться на обочине рядом с могильником. Но в лес, по его словам, он не ходил.

– А что с ложью о том, что он не работал в приюте для беженцев в начале девяностых? – спрашивает Сванте.

– Утверждает, что забыл об этом. А что касается ружья…

– Тоже забыл? – усмехается Сванте.

Манфред кивает, но ему явно не смешно.

– Это не шутка, – говорит Сванте. – Он правда сказал, что не помнит? Серьезно?

– Да, так и сказал.

У Сванте на лице написано недоумение. Словно он не может решить, придурок ли Стефан Ульссон или изощренный и беспринципный лжец.

Манфред трогает себя за колено, потом притягивает стул и садится перед доской. Продолжает рассказ:

– Я позвоню прокурору. Мы хотим завтра утром провести обыск. Сегодня суббота – это значит, что он должен направить в суд запрос на арест самое позднее во вторник. До этого момента мы должны связать воедино все ниточки. Понятно?

Все кивают, никак не комментируя. Тишину нарушает только стук ногтей Сюзетты по столу. Глядя на крышку стола, я вдруг что-то вспоминаю.

– Доски, – говорю я.

Манфред недоуменно смотрит на меня.