Длинные версты
Часть 34 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Собеседник тяжело вздохнул:
– Это не лечится… – А спохватившись, представился в ответ: – Извините, меня зовут Кургузов Василий Сергеевич.
Я же, делая шаг в квартиру, весело ответил:
– Это у них не лечится. А у нас все лечится. Мне позарез нужен оружейник, так что пусть готовит ягодицы для уколов. Сейчас Бронислав Вацлович ему первый всандалит, а там посмотрим. Скорее всего, заберем к себе, потому что, судя по схеме, колоть надо сутками, и днем, и ночью. А сюда к вам не наездишься.
Василий Сергеевич, растерянно глядя, как доктор, быстренько осмотрев невменяемого больного, извлек из блестящего бокса шприц и уже прицелился, неверяще спросил:
– Подождите… Но как же? Хотя… Хм… Еще полгода назад я читал, что где-то в Швейцарии изобрели новое лекарство. Под названием «Панацея». Что оно лечит все болезни, включая даже чахотку, но и стоит просто запредельно дорого. Не хотите же вы сказать…
Пришлось перебить:
– Нет, не хочу, а прямо говорю – именно «Панацеей» сейчас и радуют худую задницу вашего отпрыска. Он мне нужен здоровеньким, при этом как можно быстрее.
Старик бессильно опустился на стул и, помолчав, сдерживая слезы, глухо произнес:
– «Здоровеньким и как можно быстрее»… Господи… я ведь его практически похоронил… – После чего, промокнув глаза платком, твердо произнес: – Господа, если у вас получится, моя благодарность вам будет просто безмерна.
Бросив быстрый взгляд на дока и получив его утвердительный кивок, я шутливо возмутился:
– Что значит – «если?» То есть начинающуюся гангрену от сквозного пулевого Бронислав Вацлович остановить смог, а какое-то вшивое одностороннее воспаление легких не сумеет? Не смешите мои тапочки! А что касается благодарности, так младший Кургузов своей работой и своим талантом все возможные счета закрыл. Да, кстати – вы не знаете, в какой ломбард он свои часы заложил?
Василий Сергеевич машинально кивнул:
– Знаю… Погодите! Так все дело в том маленьком пулемете, стреляющем пистолетными патронами? И это вы ему тот чертеж дали?
– Ага. Просто мне срочно нужны еще хотя бы два десятка ППС. Пусть даже без стволов. Я их у оружейников закажу.
Немного пришедший в себя собеседник подхватил:
– И длиннее на сорок восемь миллиметров. Как на вашем чертеже. А разрешите спросить – ППС это что за аббревиатура?
Я улыбнулся:
– Пистолет-пулемет складной.
Старик удивился:
– Хм… обычно оружие называют по имени изобретателя. Поэтому я думал, что «С» – это «Сварогова».
Замотав головой, ответил:
– Ну не один же я его придумывал? Да и сын ваш, как я понимаю, вместе с вами получили просто чертеж. Пусть со всеми размерами и допусками. А кто марки стали подбирал? Кто делал? В конце концов, кто пересчитывал под другой ствол? Так что, если всех в название вставить, то оно неудобочитаемым получится. Вот и получается: ППС – самое то! И кстати – доктор уже знаки подает, что он окончательно закончил. Поэтому сейчас мы Василия упакуем, и ребята его в пролетку отнесут. Кстати, рекомендую поехать с нами. Место в санчасти у нас есть, да и вы меньше дергаться будете, имея сына перед глазами. Много вещей брать с собой не надо. Вы же в любой момент сможете домой заскочить.
В общем, пока занимался Кургузовыми, пока перевооружал охрану, пока отправлял автоматы на переделку, день и закончился.
А наутро, вместе с артиллеристом и зампотехом, мы опять терроризировали заводчан. Подчиненные еще вчера это дело начали, а сегодня все продолжилось, но уже с непосредственным участием командира. Дело было в том, что меня совершенно не устраивала скорость передвижения артиллерии. Смысл в наших лихих рывках на большие расстояния просто терялся, так как «бог войны»[50] при этом оставался далеко позади. И кстати, сейчас, оказывается, еще не знают этого выражения про «богов», поэтому когда я один раз ляпнул, то пушкарям это настолько понравилось, что иначе они себя и не называют.
Так вот, мне совершенно не нравилось, что при проведении рейдов «боги» в самый ответственный момент оказываются где-то в заднице. Поэтому командирской волей решил заменить колеса на орудиях. Ну, чтобы они не разлетелись при транспортировке за грузовиками. Колеса думал воткнуть автомобильные и радовался гениальной придумке минут десять, пока не поговорил с Холмогоровым. Артиллерист меня внимательно выслушал и разнес план буквально одной фразой.
Оказалось, что дело вовсе не в колесах, а в лафете. Само крепление ствола, все эти откатники, накатники, механизмы наводки и прочая халабуда просто не выдержат быстрой транспортировки. И замена колес ничего не решит. Тут же приведя пример, что, мол, даже «максим», при перевозке на неподрессоренной телеге, необходимо разбирать, отделяя тело пулемета от станка, чтобы сберечь его механизмы от повреждения. Но я упорствовал, предложив все это еще и снабдить рессорами.
Вадим Алексеевич, морщась и потирая культю (протез, при долгой носке, создавал ему массу неудобств), пояснил, что вот так, с наскоку, ничего сделать не получится. Не зря при изобретении орудия расчет и конструирование лафета занимает чуть ли не половину всего времени. Но я оказался упорен, и в результате общего мозгового штурма было найдено решение.
Полевая трехдюймовка весит чуть больше тонны. Грузоподъемность «Праги» пять тонн. И в прицепе можно разместить еще пять тонн. Но это по шоссе. Поэтому урежем осетра, чтобы не насиловать движок на проселке, оставив половину[51].
Даже в этом случае получается, что само орудие с боезапасом и расчетом грузовик потянет играючи. В смысле непосредственно в кузове (грузовика или прицепа). А для того, чтобы трехдюймовку опускать-поднимать, необходимо присобачить простейшую механическую лебедку и сделать какие-то сходни.
Вот насчет этого и договаривались. Ну а еще поговорил относительно наливняка. В смысле – машины с цистерной для горючего. Или нескольких прицепных двухосных бочек, для того же самого. Просто, как показал опыт войны с «державниками», бензина в виде трофеев нам тупо не доставалось. Поэтому, чтобы не встать с сухими баками в самый ответственный момент, с собой лучше возить хороший запас горючки. Также нам сделают просто прицепы к грузовикам. А то хабара бывает столько, что люди выпадают из кузовов на ходу.
В общем, этой интереснейшей работой занимались еще дней пять. Денег при этом улетело просто куча. Ну а что вы думали, что пролетариат на голом энтузиазме будет вкалывать исключительно за пайку? Зря думали. Если хочешь получить качественное изделие, то за это изделие надо хорошо заплатить. Тогда и электроды найдутся, и листовой металл, и пряморукие специалисты, и дефицитные детали, которых вроде как и нет на заводе.
Но зато работая головой и руками, я получал полное душевное расслабление. И даже время нашлось большой компанией на пляж сходить. Народа у моря было не особо много, но как же я там ржал! Захлебываясь и запихивая полотенце в рот, чтобы не распугать окружающих. А все от вида купающихся. Точнее от их «пляжных костюмов».
Вообще-то мелкие мальчишки не заморачивались и плескались голышом. Пацаны постарше щеголяли в штанах от нательного белья. Девчонок не было вообще. Зато присутствовали дамы и… кхм… джентльмены.
Так вот, при виде дам я познал дзен, и пришло полное понимание песни «На морском песочке я Марусю встретил в розовых чулочках, талия в корсете». Увидав, что женщина при полном параде (то есть в платье, в шляпе, в каких-то гольфах и туфлях) заходит в воду, чуть было не бросился ее спасать, так как подумал: «Топиться идет!» Хорошо еще, что обратил внимание на спокойствие окружающих, и почти сразу увидел еще несколько дам в подобных нарядах, бродящих по колено в воде. Это они вот так «купались». Ну понятно, что глубже заходить страшно, потому что в таких одеяниях даже мастер спорта по плаванию не выплывет. Как по нашему времени, такой вот «купальник» больше подошел бы строгой училке в школе. Там даже самые рьяные поборники нравственности не нашли бы к чему прицепиться.
А вот когда из кабины для переодевания вышел солидный, пузатенький мужик, вот тут меня и пробило. Даже ребята всполошились, посчитав, что Чуру плохо. С огромным трудом, сквозь смех, удалось объяснить, что мне хорошо. Столь бурная реакция произошла из-за того, что подобный пляжный костюм в полосочку я видел исключительно в мультфильме «Каникулы Бонифация». Общей прелести увиденной картине добавляло солидное пузико гражданина, туго обтянутое тканью. Вот я и ржал до икоты.
В общем, подводя итог, можно сказать, что прошедшая неделя была, наверное, лучшим временем с момента попаданства. Море, солнце, завод, интересная творческая работа…
А потом пришлось прерваться из-за приезда Фрунзе. С моей подачи командующий фронтом научился пользоваться самолетом (разумеется, в виде пассажира) и теперь, пользуясь полным затишьем на Перекопе, на один день прибыл в Севастополь, для массового награждения героических морпехов.
Вернее, как получилось – в Севас кораблем было доставлено несколько ящиков с орденами и медалями. И пока я заполнял наградные листы (вернее, писари работали по спискам), все это держалось под охраной, в отдельном помещении. А когда прибыл командующий, настал долгожданный для предвкушающего личного состава день «Х». Действо обставили весьма торжественно – с оркестром, огромным столом, накрытым красной скатертью, приглашенными гостями и большой трибуной.
Вначале говорил Фрунзе. Потом высказался я. Ну а далее уже взял слово комиссар. Вот что сказать – певец! Слушая Лапина, я очередной раз восхитился его владению словом и умению зажигать народ. Сами прикиньте эффект, если даже для такого циника, как я, его часовая речь пролетела совершенно незаметно. Ну а потом приступили непосредственно к раздаче заслуженных плюшек. Меня, с Кузьмой, Буденным и ротными, награждал Фрунзе. А потом уже мы подключились, так как орденов и медалей было больше, чем на половину батальона. Чего тут говорить – даже Бурцев поймал на грудь «За боевые заслуги», потому что, проявив несвойственную себе прыть, умудрился (пока батальон штурмовал очередной эшелон) взять в плен четырех гайдамаков. Те, сдуру убегая не туда, чудом обойдя дозорных, попали в лапы кровожадного писаря.
Ну а ближе к вечеру состоялся банкет. Точнее сказать – большое застолье, где бойцы с гостями пили как не в себя и уничтожали разные непайковые вкусняшки в огромных количествах. И все шло хорошо, но где-то через пару часов веселья посыльный неожиданно выдернул командующего фронтом на узел связи. Меня это несколько насторожило. Неужели фрицы решили в очередное наступление пойти? Выбрали же момент, суки! Хотя вряд ли. Если бы там что-то началось, то штабные не тянули, а сразу телеграфировали. То есть через десять минут сообщение было бы у нас. Но ведь уже вечер, а ночами сейчас никто не воюет. Так что вряд ли что-то на линии фронта произошло. Скорее, это какие-то общие дела.
Но еще через полчаса появился тот же посыльный с сообщением, что товарищ Фрунзе вызывает меня с комиссаром. Пришлось, взяв охрану, ехать. На узле застал нервно курящего Михаила, который, увидев прибывших, расталкивая находящихся там взволнованно гудящих людей, бросился навстречу с длинной лентой сообщения в руках.
Так, что у нас там? Ого! Даже ого-го! В сообщении говорилось, что председатель Совета Народных комиссаров РССР, Владимир Ильич Ленин, сегодня в девятнадцать часов, во время бандитского нападения на автомобиль, в котором он ехал вместе с женой и сестрой, был ранен. В тяжелом состоянии доставлен в больницу. На данный момент врачи борются за его жизнь.
Охренеть! Нет, я что-то слышал о том, как вождя ограбил какой-то бандит. Но это вроде позже должно было произойти. Да и Ленин вроде, без сопротивления отдав все, что у него с собой было, тогда отделался легким испугом[52].
Но сейчас что-то пошло не так. Зараза! Как же не вовремя! Мы с Жилиным планировали, что сей авторитетный товарищ должен протянуть на своем посту еще года два. То есть до начала болезни. А потом его постепенно Иван отодвинет. Зато теперь… Блин, теперь начнется такая свара, что лишь клочки по закоулочкам полетят! С другой стороны, может, еще и откачают Ильича? Жилин наверняка к этому все силы приложит. Так что тут все от врачей будет зависеть. Поэтому пока ударяться в панику рановато. Нужно хотя бы несколько дней для того, чтобы оценить шансы.
В принципе, где-то так и сказал Михаилу, отведя его в соседнюю пустую комнату. Пояснил, что Иван приложит все силы к выздоровлению вождя. Что организм у Ильича не старый и что хоронить Ленина рановато. Ну а тем, кто сейчас попытается, пользуясь его немощью, поднять голову и начать вякать что-то против политики, проводимой ленинцами-жилинцами, мы эту головенку моментом открутим. Не вступая в долгие политические дискуссии с оппортунистами, демагогами и прочими волюнтаристами. И что я к этому вполне готов. Переставший подпрыгивать Фрунзе, в свою очередь, также подтвердил готовность к сворачиванию голов, и мы пошли в зал, чтобы успокоить остальных.
Ну а потом восемь дней народ напряженно следил за информационными листками, в которых описывалось здоровье вождя. Включая даже пульс, дыхание и температуру. Бойцы тиранили наших медиков, требуя пояснений и толкований. Но, судя по всему, Ильич стал постепенно очухиваться, перейдя из тяжелого в состояние средней тяжести. Только вот на девятый день мне стало несколько не до этого, так как в батальон пожаловали гости. Я был в канцелярии штаба, когда в дверь постучали и появившийся боец объявил:
– Товарищ командир. К вам тут трое из Москвы. Говорят, что проверяющие от ВЦИК.
Поначалу несколько не въехал. Проверяющие? Да еще и от ВЦИК? При этом никакого сообщения от Ивана не было. Да и никто не мог меня «проверять», кроме самого председателя. Значит, это липа. Возможно даже, кто-то опять хочет покуситься на нежное тельце комбата. Уже хотел дать распоряжение, чтобы этих «проверяющих» скрутили, но остановился. Хм… а если это действительно представители комитета? С какой-то своей миссией, о которой председатель может даже и не знать. Тогда неудобно получится.
Больше всего в этом деле меня смутило слово «проверяющие». Интересно, кто же это настолько прыткий, что по собственной инициативе решил проверить самого Чура? Ладно. Как говорится – будем посмотреть. Отдав распоряжения Бергу и на всякий случай загнав патрон в патронник, я распорядился пропустить приехавших.
И уже через несколько минут, стоя перед столом, окинул взглядом посетителей. Все модные, в блестящей коже. Ну а их новенькие хромовые фуражки сидели на голове так, что почему-то сразу вспомнилась «Полицейская академия» с баром «Голубая устрица». Даже мелодия соответственная в голове зазвучала, и, представив эту сладкую парочку в танце, непроизвольно улыбнулся.
Но главными были не они, а какая-то возрастная баба, которая и начала разговор. Сурово сдвинув брови на бледном, вытянутом лице, дама резко уточнила:
– Товарищ Чур?
Я кивнул:
– Так точно!
Тетка от уставного ответа поморщилась, но шагнула вперед, протягивая руку:
– Меня зовут товарищ Роза. Это – товарищи Лившиц и Кравчук. Мы прибыли из Москвы, для проверки состояния вашего подразделения. Вот наш мандат!
Взяв протянутую бумагу, вчитался. Ух ты! Действительно, указанные товарищи направлялись из столицы с целью проверки военно-политического состояния батальона. Все печати на месте. Метки также на месте. То есть – документ реальный. И подпись какого-то члена ВЦИК – Абрама Захаровича Каменского. Отдавая мандат, махнул рукой:
– Проходите. Присаживайтесь.
При этом «донна Роза», оглянувшись на стоящего за их спиной Берга, попробовала вякнуть:
– Разговор предстоит конфиденциальный.
Я улыбнулся:
– Ничего. Это проверенный товарищ. Но прежде чем мы начнем разговор, хотелось бы узнать у вас о здоровье Владимира Ильича.
На что получил суровый ответ:
– Мы убыли из Москвы на второй день после покушения. Так что знаем все из тех же информационных бюллетеней, что и вы. Но я надеюсь, что товарищ Ленин уже идет на поправку. Поэтому давайте займемся тем, для чего мы сюда прибыли.
Она была столь убедительна, что пришлось покладисто кивнуть:
– Давайте.
Какое-то время все помолчали. Очевидно, от меня ожидали вопросов, но не дождавшись, Роза продолжила:
– До нас дошли данные, что в первом батальоне морской пехоты служит слишком много бывших царских офицеров. И нам…
– Краснознаменном.
От моей реплики тетка сбилась и вынуждена была уточнить:
– Поясните.
Я пожал плечами:
– Чего тут пояснять? По возвращении из рейда, помимо прочих награждений, первый отдельный батальон морской пехоты был награжден орденом Красного Знамени. То есть высшим орденом Советской республики. И в этом заслуга всех его бойцов, включая и бывших офицеров.
Роза заледенела скулами.
– Это не лечится… – А спохватившись, представился в ответ: – Извините, меня зовут Кургузов Василий Сергеевич.
Я же, делая шаг в квартиру, весело ответил:
– Это у них не лечится. А у нас все лечится. Мне позарез нужен оружейник, так что пусть готовит ягодицы для уколов. Сейчас Бронислав Вацлович ему первый всандалит, а там посмотрим. Скорее всего, заберем к себе, потому что, судя по схеме, колоть надо сутками, и днем, и ночью. А сюда к вам не наездишься.
Василий Сергеевич, растерянно глядя, как доктор, быстренько осмотрев невменяемого больного, извлек из блестящего бокса шприц и уже прицелился, неверяще спросил:
– Подождите… Но как же? Хотя… Хм… Еще полгода назад я читал, что где-то в Швейцарии изобрели новое лекарство. Под названием «Панацея». Что оно лечит все болезни, включая даже чахотку, но и стоит просто запредельно дорого. Не хотите же вы сказать…
Пришлось перебить:
– Нет, не хочу, а прямо говорю – именно «Панацеей» сейчас и радуют худую задницу вашего отпрыска. Он мне нужен здоровеньким, при этом как можно быстрее.
Старик бессильно опустился на стул и, помолчав, сдерживая слезы, глухо произнес:
– «Здоровеньким и как можно быстрее»… Господи… я ведь его практически похоронил… – После чего, промокнув глаза платком, твердо произнес: – Господа, если у вас получится, моя благодарность вам будет просто безмерна.
Бросив быстрый взгляд на дока и получив его утвердительный кивок, я шутливо возмутился:
– Что значит – «если?» То есть начинающуюся гангрену от сквозного пулевого Бронислав Вацлович остановить смог, а какое-то вшивое одностороннее воспаление легких не сумеет? Не смешите мои тапочки! А что касается благодарности, так младший Кургузов своей работой и своим талантом все возможные счета закрыл. Да, кстати – вы не знаете, в какой ломбард он свои часы заложил?
Василий Сергеевич машинально кивнул:
– Знаю… Погодите! Так все дело в том маленьком пулемете, стреляющем пистолетными патронами? И это вы ему тот чертеж дали?
– Ага. Просто мне срочно нужны еще хотя бы два десятка ППС. Пусть даже без стволов. Я их у оружейников закажу.
Немного пришедший в себя собеседник подхватил:
– И длиннее на сорок восемь миллиметров. Как на вашем чертеже. А разрешите спросить – ППС это что за аббревиатура?
Я улыбнулся:
– Пистолет-пулемет складной.
Старик удивился:
– Хм… обычно оружие называют по имени изобретателя. Поэтому я думал, что «С» – это «Сварогова».
Замотав головой, ответил:
– Ну не один же я его придумывал? Да и сын ваш, как я понимаю, вместе с вами получили просто чертеж. Пусть со всеми размерами и допусками. А кто марки стали подбирал? Кто делал? В конце концов, кто пересчитывал под другой ствол? Так что, если всех в название вставить, то оно неудобочитаемым получится. Вот и получается: ППС – самое то! И кстати – доктор уже знаки подает, что он окончательно закончил. Поэтому сейчас мы Василия упакуем, и ребята его в пролетку отнесут. Кстати, рекомендую поехать с нами. Место в санчасти у нас есть, да и вы меньше дергаться будете, имея сына перед глазами. Много вещей брать с собой не надо. Вы же в любой момент сможете домой заскочить.
В общем, пока занимался Кургузовыми, пока перевооружал охрану, пока отправлял автоматы на переделку, день и закончился.
А наутро, вместе с артиллеристом и зампотехом, мы опять терроризировали заводчан. Подчиненные еще вчера это дело начали, а сегодня все продолжилось, но уже с непосредственным участием командира. Дело было в том, что меня совершенно не устраивала скорость передвижения артиллерии. Смысл в наших лихих рывках на большие расстояния просто терялся, так как «бог войны»[50] при этом оставался далеко позади. И кстати, сейчас, оказывается, еще не знают этого выражения про «богов», поэтому когда я один раз ляпнул, то пушкарям это настолько понравилось, что иначе они себя и не называют.
Так вот, мне совершенно не нравилось, что при проведении рейдов «боги» в самый ответственный момент оказываются где-то в заднице. Поэтому командирской волей решил заменить колеса на орудиях. Ну, чтобы они не разлетелись при транспортировке за грузовиками. Колеса думал воткнуть автомобильные и радовался гениальной придумке минут десять, пока не поговорил с Холмогоровым. Артиллерист меня внимательно выслушал и разнес план буквально одной фразой.
Оказалось, что дело вовсе не в колесах, а в лафете. Само крепление ствола, все эти откатники, накатники, механизмы наводки и прочая халабуда просто не выдержат быстрой транспортировки. И замена колес ничего не решит. Тут же приведя пример, что, мол, даже «максим», при перевозке на неподрессоренной телеге, необходимо разбирать, отделяя тело пулемета от станка, чтобы сберечь его механизмы от повреждения. Но я упорствовал, предложив все это еще и снабдить рессорами.
Вадим Алексеевич, морщась и потирая культю (протез, при долгой носке, создавал ему массу неудобств), пояснил, что вот так, с наскоку, ничего сделать не получится. Не зря при изобретении орудия расчет и конструирование лафета занимает чуть ли не половину всего времени. Но я оказался упорен, и в результате общего мозгового штурма было найдено решение.
Полевая трехдюймовка весит чуть больше тонны. Грузоподъемность «Праги» пять тонн. И в прицепе можно разместить еще пять тонн. Но это по шоссе. Поэтому урежем осетра, чтобы не насиловать движок на проселке, оставив половину[51].
Даже в этом случае получается, что само орудие с боезапасом и расчетом грузовик потянет играючи. В смысле непосредственно в кузове (грузовика или прицепа). А для того, чтобы трехдюймовку опускать-поднимать, необходимо присобачить простейшую механическую лебедку и сделать какие-то сходни.
Вот насчет этого и договаривались. Ну а еще поговорил относительно наливняка. В смысле – машины с цистерной для горючего. Или нескольких прицепных двухосных бочек, для того же самого. Просто, как показал опыт войны с «державниками», бензина в виде трофеев нам тупо не доставалось. Поэтому, чтобы не встать с сухими баками в самый ответственный момент, с собой лучше возить хороший запас горючки. Также нам сделают просто прицепы к грузовикам. А то хабара бывает столько, что люди выпадают из кузовов на ходу.
В общем, этой интереснейшей работой занимались еще дней пять. Денег при этом улетело просто куча. Ну а что вы думали, что пролетариат на голом энтузиазме будет вкалывать исключительно за пайку? Зря думали. Если хочешь получить качественное изделие, то за это изделие надо хорошо заплатить. Тогда и электроды найдутся, и листовой металл, и пряморукие специалисты, и дефицитные детали, которых вроде как и нет на заводе.
Но зато работая головой и руками, я получал полное душевное расслабление. И даже время нашлось большой компанией на пляж сходить. Народа у моря было не особо много, но как же я там ржал! Захлебываясь и запихивая полотенце в рот, чтобы не распугать окружающих. А все от вида купающихся. Точнее от их «пляжных костюмов».
Вообще-то мелкие мальчишки не заморачивались и плескались голышом. Пацаны постарше щеголяли в штанах от нательного белья. Девчонок не было вообще. Зато присутствовали дамы и… кхм… джентльмены.
Так вот, при виде дам я познал дзен, и пришло полное понимание песни «На морском песочке я Марусю встретил в розовых чулочках, талия в корсете». Увидав, что женщина при полном параде (то есть в платье, в шляпе, в каких-то гольфах и туфлях) заходит в воду, чуть было не бросился ее спасать, так как подумал: «Топиться идет!» Хорошо еще, что обратил внимание на спокойствие окружающих, и почти сразу увидел еще несколько дам в подобных нарядах, бродящих по колено в воде. Это они вот так «купались». Ну понятно, что глубже заходить страшно, потому что в таких одеяниях даже мастер спорта по плаванию не выплывет. Как по нашему времени, такой вот «купальник» больше подошел бы строгой училке в школе. Там даже самые рьяные поборники нравственности не нашли бы к чему прицепиться.
А вот когда из кабины для переодевания вышел солидный, пузатенький мужик, вот тут меня и пробило. Даже ребята всполошились, посчитав, что Чуру плохо. С огромным трудом, сквозь смех, удалось объяснить, что мне хорошо. Столь бурная реакция произошла из-за того, что подобный пляжный костюм в полосочку я видел исключительно в мультфильме «Каникулы Бонифация». Общей прелести увиденной картине добавляло солидное пузико гражданина, туго обтянутое тканью. Вот я и ржал до икоты.
В общем, подводя итог, можно сказать, что прошедшая неделя была, наверное, лучшим временем с момента попаданства. Море, солнце, завод, интересная творческая работа…
А потом пришлось прерваться из-за приезда Фрунзе. С моей подачи командующий фронтом научился пользоваться самолетом (разумеется, в виде пассажира) и теперь, пользуясь полным затишьем на Перекопе, на один день прибыл в Севастополь, для массового награждения героических морпехов.
Вернее, как получилось – в Севас кораблем было доставлено несколько ящиков с орденами и медалями. И пока я заполнял наградные листы (вернее, писари работали по спискам), все это держалось под охраной, в отдельном помещении. А когда прибыл командующий, настал долгожданный для предвкушающего личного состава день «Х». Действо обставили весьма торжественно – с оркестром, огромным столом, накрытым красной скатертью, приглашенными гостями и большой трибуной.
Вначале говорил Фрунзе. Потом высказался я. Ну а далее уже взял слово комиссар. Вот что сказать – певец! Слушая Лапина, я очередной раз восхитился его владению словом и умению зажигать народ. Сами прикиньте эффект, если даже для такого циника, как я, его часовая речь пролетела совершенно незаметно. Ну а потом приступили непосредственно к раздаче заслуженных плюшек. Меня, с Кузьмой, Буденным и ротными, награждал Фрунзе. А потом уже мы подключились, так как орденов и медалей было больше, чем на половину батальона. Чего тут говорить – даже Бурцев поймал на грудь «За боевые заслуги», потому что, проявив несвойственную себе прыть, умудрился (пока батальон штурмовал очередной эшелон) взять в плен четырех гайдамаков. Те, сдуру убегая не туда, чудом обойдя дозорных, попали в лапы кровожадного писаря.
Ну а ближе к вечеру состоялся банкет. Точнее сказать – большое застолье, где бойцы с гостями пили как не в себя и уничтожали разные непайковые вкусняшки в огромных количествах. И все шло хорошо, но где-то через пару часов веселья посыльный неожиданно выдернул командующего фронтом на узел связи. Меня это несколько насторожило. Неужели фрицы решили в очередное наступление пойти? Выбрали же момент, суки! Хотя вряд ли. Если бы там что-то началось, то штабные не тянули, а сразу телеграфировали. То есть через десять минут сообщение было бы у нас. Но ведь уже вечер, а ночами сейчас никто не воюет. Так что вряд ли что-то на линии фронта произошло. Скорее, это какие-то общие дела.
Но еще через полчаса появился тот же посыльный с сообщением, что товарищ Фрунзе вызывает меня с комиссаром. Пришлось, взяв охрану, ехать. На узле застал нервно курящего Михаила, который, увидев прибывших, расталкивая находящихся там взволнованно гудящих людей, бросился навстречу с длинной лентой сообщения в руках.
Так, что у нас там? Ого! Даже ого-го! В сообщении говорилось, что председатель Совета Народных комиссаров РССР, Владимир Ильич Ленин, сегодня в девятнадцать часов, во время бандитского нападения на автомобиль, в котором он ехал вместе с женой и сестрой, был ранен. В тяжелом состоянии доставлен в больницу. На данный момент врачи борются за его жизнь.
Охренеть! Нет, я что-то слышал о том, как вождя ограбил какой-то бандит. Но это вроде позже должно было произойти. Да и Ленин вроде, без сопротивления отдав все, что у него с собой было, тогда отделался легким испугом[52].
Но сейчас что-то пошло не так. Зараза! Как же не вовремя! Мы с Жилиным планировали, что сей авторитетный товарищ должен протянуть на своем посту еще года два. То есть до начала болезни. А потом его постепенно Иван отодвинет. Зато теперь… Блин, теперь начнется такая свара, что лишь клочки по закоулочкам полетят! С другой стороны, может, еще и откачают Ильича? Жилин наверняка к этому все силы приложит. Так что тут все от врачей будет зависеть. Поэтому пока ударяться в панику рановато. Нужно хотя бы несколько дней для того, чтобы оценить шансы.
В принципе, где-то так и сказал Михаилу, отведя его в соседнюю пустую комнату. Пояснил, что Иван приложит все силы к выздоровлению вождя. Что организм у Ильича не старый и что хоронить Ленина рановато. Ну а тем, кто сейчас попытается, пользуясь его немощью, поднять голову и начать вякать что-то против политики, проводимой ленинцами-жилинцами, мы эту головенку моментом открутим. Не вступая в долгие политические дискуссии с оппортунистами, демагогами и прочими волюнтаристами. И что я к этому вполне готов. Переставший подпрыгивать Фрунзе, в свою очередь, также подтвердил готовность к сворачиванию голов, и мы пошли в зал, чтобы успокоить остальных.
Ну а потом восемь дней народ напряженно следил за информационными листками, в которых описывалось здоровье вождя. Включая даже пульс, дыхание и температуру. Бойцы тиранили наших медиков, требуя пояснений и толкований. Но, судя по всему, Ильич стал постепенно очухиваться, перейдя из тяжелого в состояние средней тяжести. Только вот на девятый день мне стало несколько не до этого, так как в батальон пожаловали гости. Я был в канцелярии штаба, когда в дверь постучали и появившийся боец объявил:
– Товарищ командир. К вам тут трое из Москвы. Говорят, что проверяющие от ВЦИК.
Поначалу несколько не въехал. Проверяющие? Да еще и от ВЦИК? При этом никакого сообщения от Ивана не было. Да и никто не мог меня «проверять», кроме самого председателя. Значит, это липа. Возможно даже, кто-то опять хочет покуситься на нежное тельце комбата. Уже хотел дать распоряжение, чтобы этих «проверяющих» скрутили, но остановился. Хм… а если это действительно представители комитета? С какой-то своей миссией, о которой председатель может даже и не знать. Тогда неудобно получится.
Больше всего в этом деле меня смутило слово «проверяющие». Интересно, кто же это настолько прыткий, что по собственной инициативе решил проверить самого Чура? Ладно. Как говорится – будем посмотреть. Отдав распоряжения Бергу и на всякий случай загнав патрон в патронник, я распорядился пропустить приехавших.
И уже через несколько минут, стоя перед столом, окинул взглядом посетителей. Все модные, в блестящей коже. Ну а их новенькие хромовые фуражки сидели на голове так, что почему-то сразу вспомнилась «Полицейская академия» с баром «Голубая устрица». Даже мелодия соответственная в голове зазвучала, и, представив эту сладкую парочку в танце, непроизвольно улыбнулся.
Но главными были не они, а какая-то возрастная баба, которая и начала разговор. Сурово сдвинув брови на бледном, вытянутом лице, дама резко уточнила:
– Товарищ Чур?
Я кивнул:
– Так точно!
Тетка от уставного ответа поморщилась, но шагнула вперед, протягивая руку:
– Меня зовут товарищ Роза. Это – товарищи Лившиц и Кравчук. Мы прибыли из Москвы, для проверки состояния вашего подразделения. Вот наш мандат!
Взяв протянутую бумагу, вчитался. Ух ты! Действительно, указанные товарищи направлялись из столицы с целью проверки военно-политического состояния батальона. Все печати на месте. Метки также на месте. То есть – документ реальный. И подпись какого-то члена ВЦИК – Абрама Захаровича Каменского. Отдавая мандат, махнул рукой:
– Проходите. Присаживайтесь.
При этом «донна Роза», оглянувшись на стоящего за их спиной Берга, попробовала вякнуть:
– Разговор предстоит конфиденциальный.
Я улыбнулся:
– Ничего. Это проверенный товарищ. Но прежде чем мы начнем разговор, хотелось бы узнать у вас о здоровье Владимира Ильича.
На что получил суровый ответ:
– Мы убыли из Москвы на второй день после покушения. Так что знаем все из тех же информационных бюллетеней, что и вы. Но я надеюсь, что товарищ Ленин уже идет на поправку. Поэтому давайте займемся тем, для чего мы сюда прибыли.
Она была столь убедительна, что пришлось покладисто кивнуть:
– Давайте.
Какое-то время все помолчали. Очевидно, от меня ожидали вопросов, но не дождавшись, Роза продолжила:
– До нас дошли данные, что в первом батальоне морской пехоты служит слишком много бывших царских офицеров. И нам…
– Краснознаменном.
От моей реплики тетка сбилась и вынуждена была уточнить:
– Поясните.
Я пожал плечами:
– Чего тут пояснять? По возвращении из рейда, помимо прочих награждений, первый отдельный батальон морской пехоты был награжден орденом Красного Знамени. То есть высшим орденом Советской республики. И в этом заслуга всех его бойцов, включая и бывших офицеров.
Роза заледенела скулами.