Длань Господня

— Погодите, Бригитт, я просто спать пришел, — сказал он.

— Конечно-конечно, идите в мою постель, — сразу сказала она и повела к своей кровати.

Кровать у нее была узкая, не то, что в его спальне. Красавица была рядом, прикасалась к нему, была она горяча, как печка, жарко с ней было лежать под перинами. Она прислонялась к нему, гладила его по лицу и целовала. И шептала при этом:

— Спите, мой господин, спите. Жарко вам, так я откину перину.

— Бригитт, — произнес он, перед тем как заснуть.

— Что, господин?

— Я убью Шоуберга, убью свинью.

— И поделом псу, пусть не зарится на чужое, — сразу ответила госпожа Ланге. — А то он, небось, ваше поместье уже под себя примеряет.

— Ты уж уговори его, чтобы он приехал.

— Уговорю господин, уговорю, они с Элеонорой мне верят. Не волнуйтесь, спите, мой господин.





Глава 36




Утром, еще до завтрака, что-то бахнуло невдалеке. Волков удивленно уставился на Максимилиана.

— Капитан Пруфф. Вчера вечером порох привез, видно, решил поучить людей своих, — сразу догадался тот.

— Болван, он что, на околице палит? — выругался Волков, он не хотел, что бы все купчишки, что приезжают в Эшбахт, знали про его пушки, эдак, и горцы про них узнают через три дня. — Ступайте, найдите его и скажите, что бы отъехал подальше от деревни.

Роха никогда так близко свои учения не проводил, он забирался в один большой овраг на востоке от Эшбахта и там упражнял своих людей в построениях и стрельбе, иной раз за день расстреливая пол бочонка пороха, но об этом мало кто знал. А это старый дурень… Еще бы прямо у дома его стрелять бы начал.

Жена спустилась к завтраку, как и обычно, едва удостоив приветствием и его, и госпожу Ланге. Ей, кажется, было все равно, где ночевал муж, а может, она и не знала, что он не спал сегодня в своей постели. Все было как обычно.

И когда дворовая баба стала носить еду на стол, кавалер сказал:

— Я уеду на несколько дней, может, на пять дней, а вы, госпожа Ланге, сегодня езжайте в Мален, купите мне вина.

— Какого вина купить, господин? — спросила Бригитт.

— Токайского, — ответил он.

— Хорошо, у нас еще и базилик закончился, — произнесла госпожа Ланге, — как позавтракаю, так и поеду.

А госпожа Эшбахт так вся в лице переменилась. Кажется, заторопилась куда-то, кажется, и завтрак ей не нужен. Она что-то шепнула Бригитт, вышла из-за стола и пошла наверх.

— Пошла письмо писать, — прошептала Бригитт.

Он ждать жену не стал, ушла и ушла, завтракал без нее. И Бригитт тоже ела, хотя и не так, как обычно, почти без аппетита, Волков понял, что красавица немного волнуется. Когда он выходил из-за стола, так он украдкой сжал ее руку, ободрить хотел, чтобы она не волновалась. Оставил ей денег в талер мелочью, а на выходе сказал:

— Увалень, поедете с госпожой Ланге в город.

— Как пожелаете, кавалер, — ответил тот.

Он видел, что Бригитт все еще волнуется, ему хотелось ее обнять, но это было невозможно при людях, он только поглядел на нее и вышел.

Сначала они с Максимилианом поехали на окраину Эшбахта посмотреть, как строятся бараки. Архитектор был молодец, строил быстро. Они с ним раскланялись, но лезть к нему с разговорами Волков не стал, занят человек.

— А где Роха сейчас? — спросил он у Максимилиана.

— Каждый день в овраге порох изводит со своей бандой, — отвечал оруженосец.

— Поехали, посмотрим, как у него получается.





* * *



Овраг был недалеко от Эшбахта, вешние воды размывали его много лет, края в нем были пологи, а сам он широк. Там Роха и проводил свои учения. Удобное было место, что ни говори.

Сам Игнасио Роха, по прозвищу Скарафаджо, сидел на пустом бочонке из-под пороха, вытянув удобно свою деревяшку. В руке, видимо, вместо завтрака он держал большую глиняную кружку с темным пивом. Тут же стояли стол, кувшин и тарелка с вареными яйцами и хлебом. Волков был уверен, что тренирует Роха своих людей далеко не первый день, яичной скорлупы на песке и глине вокруг него было предостаточно. Два его сержанта Хельмут и Вильгельм занимались с солдатами, а Роха за этим наблюдал. И Роха, и сержанты сразу заприметили Волкова и Максимилиана, когда те появились на краю обрыва. Роха хотел встать, но кавалер жестом руки сделал знак: «Сиди там».

И стал спускаться вниз.

Появление господина внесло некоторую нервозность в ряды солдат.

— Аркебузиры, первый ряд, на линию, — звонко кричал сержант Вильгельм. — Второй ряд, заряжать аркебузы. Мушкетерам готовиться!

— Первая линия, фитили палить! — кричал молодой сержант Хельмут.

Первая полоска солдат с аркебузами стали на линию, подняли мушкеты и стали раздувать фитили, что были привязаны к их правым рукам.

— Целься! — орал Хельмут.

Волков подъехал к Рохе, не слезая с коня, протянул ему руку, тот привстал и пожал ее. Рукопожатие — знак расположения, кавалер хотел дать понять людям Рохи, что их командир — человек уважаемый.

— Порох пали! — прокричал сержант.

Один за другим покатились по оврагу хлопки, клубы серого дыма с резким шипением вырывались из стволов.

— Первый ряд, назад, оружие заряжать, второй ряд, на стрельбу! — командовал Вильгельм.

Волков смотрел, как рассеивается серый дым, и там, за дымом, он видел вбитые в глину темные колья. Кое-какие из них белели свежими надломами и выщерблинами.

— Кажется, кот-то попал, — произнес Волков, разглядывая колья.

— Болваны, — махнул рукой Роха. — Столько пороха уже перевали, а они все едва попадают, — но он тут же успокоил кавалера, — но раньше вообще не попадали.

Волков подумал, что попасть в кол в человеческую руку толщиной с тридцати шагов не так уж и просто. В общем, не так плохо солдаты и стреляли.

— Порох пали! — кричит Хельмут.

Снова залп покатился по оврагу. Снова поплыл темно-серый дым.

— Мушкетеры, первый ряд, на линию, — командовал Вильгельм.

— А у тебя что, оружия на всех не хватает, что ли? — удивился кавалер, разглядывая шеренги солдат.

— Здравствуйте, проснулись они! — язвительно говорит Роха. — Иной раз думаю, что ты совет собираешь, а то, что тебе на нем говорят, не слушаешь. Я ж тебе сто раз говорил, мушкетов у меня сейчас сорок два, аркебуз пятьдесят шесть, двенадцать арбалетов. А народа сто тридцать шесть человек.

— Много ты набрал народа.

Волков смотрел на солдат Рохи. Первые, те, что пришли с ним из Ланна, уже пообтесались, уже и в стеганках были, что достались им после ярмарки и сражения на реке, и в шлемах были, а кое-кто и в кирасах. И обувь у них хорошая была. Они и были с мушкетами. А те, что привел Роха совсем недавно, и на солдат похожи не были. Кому-то достались старые поношенные стеганки, и все, обувь — рвань, одежа такая, что мерзли они, стоя на осеннем ветерке.

Волков был недоволен видом новых солдат.

— Что, разогнать лишних? — спрашивает ротмистр.

— Нет, пусть будут, а ты чего им обувь не купил, я ж денег дал.

— Целься! — орет Хельмут.

— Завтра собирался их в город вести, там все и купить. И обувь, и, может, еще на одежку кому хватит. Заодно и посмотреть, как они на скором марше идти будут, не будут ли падать. Хотел без обоза идти, но с оружием и порохом.

— Хорошая мысль, ты их не жалей, особенно новых, пусть Хилли и Вилли им поблажек не дают.

— Порох пали! — орет Хельмут.

Глухие и мощные выстрелы проносятся по оврагу. Это не аркебузы, это мушкеты, и даже дыма от них, вроде как, больше.

— Второй ряд на линию, первый назад, заряжаться!

— Жаль, мушкетов мало, — говорит Волков, глядя, как солдаты пристраиваются.

Мушкетеры все делают проворнее, движутся, меняются местами на линии, заряжают мушкеты быстро. Сразу видно, эти уже неоднократно все это делали, уже в привычку движения у солдат входят. Это хорошо.

— Так я все, что были у кузнеца, забрал, он говорил, что если ему ученика нанять и покупать уже кованые заготовки, так будет делать два мушкет за неделю, — сказал Роха.

— Знаешь, что, — говорит Волков задумчиво, — ты завтра солдат в город не води.

— Нет? — удивляется Скарафаджо.