Дьявол в Огайо

Я не могла увидеть его лица, но то, как он произнес это, звучало так, будто он улыбался, наслаждаясь моментом силы.

― Но ты предательница, ― сказал он, шагнув ко мне, его тенор был почти добрым. ― Нравишься ей.

Я смогла увидеть его лицо. Красивый, квадратная челюсть, черные как смоль волосы. И зеленые глаза…

Совсем как у Мэй.

― Хаскелл, не надо.

В нескольких ярдах от меня послышался шорох. На зерне лежала еще одна фигура.

Мэй. Связанная, как и я.

Он повернулся к ней.

― И мы всегда знали, что ты вернешься. Не можешь же ты остаться в стороне. Ты знаешь, где твое место, ― продолжал он, подходя к Мэй.

Он опустился на колени и взял ее лицо в ладони.

― Может быть, это потому, что ты всегда знала, что это твоя вина.

В чем же была виновата Мэй?

Мэй не ответила. Она всхлипнула в темноте.

― Ты должна была следить за ней, не так ли? Ты позволила ей утонуть прямо на твоих глазах. Ты позволила своей сестре умереть.

Должно быть, он говорил об Амелии.

― И что еще хуже, ― он понизил голос почти до шепота, ― ты позволила мне взять вину на себя.

Мэй не ответила. Я слышала, как она резко втягивает воздух. Она всхлипывала.

― Я получил шестьдесят шесть ударов плетью. Шестьдесят шесть... ты хоть представляешь, как это больно? Я все еще не могу спать на спине.

― Это не моя вина! ― выпалила Мэй в ответ, ее голос дрожал сквозь слезы. ― Она сама этого хотела. Она хотела умереть!

― Но ты позволила ей! ― его голос повысился, отражаясь эхом от круглых металлических стен, ― Ты позволила своей плоти и крови умереть и обвинила в этом собственного брата!

Он стоял, кипя от гнева.

― Если бы я знал тебя получше, то не стал бы на тебя вешаться. Особенно если бы я знал, что ты собираешься предать нас всех.

Когда он шагал, под его тяжелыми сапогами хрустело зерно.

― Я собиралась сдаться, Хаскелл. Вот почему я вернулась, ― рассуждала Мэй.

― Хорошо, ― заключил он. ― Я уже несколько месяцев пытаюсь уговорить тебя вернуться. Рад, что ты наконец получил сообщение.

Значит, кто-то пытался вернуть Мэй. Ее собственный брат.

― Я знал, что рано или поздно ты вернешься. Конечно, ты вернулась на полнолуние, ― ухмыльнулся он.

Мэй снова фыркнула. Я понятия не имела, что она приложила руку к смерти своей сестры. Вот почему он так ее преследовал. Если бы я знала, что это случилось в прошлом году, я бы никогда не заставила ее вернуться сейчас. Или, если подумать, не спровоцировала бы ее вообще. Чувство вины, которое я испытывала за то, что стала причиной всего этого, заставило мое тело вывернуться наизнанку. Мне ужасно хотелось уйти. Щелкнуть каблуками и убраться отсюда. Исчезнуть, чтобы этот кошмар закончился.

― Тогда почему ты не позволил мне сдаться? ― Мэй бросила вызов брату, ― Именно это я и собиралась сделать в церкви.

― Я хотел сам привести тебя. Тогда тебе придется сказать им правду: что это не моя вина. Тогда отец наконец простит меня.

Голос Хаскелла понизился.

― Тогда я буду смотреть, как отец отдает тебе каждый удар плетью, которой он бил меня.

Интересно, был ли их отец первосвященником в церкви в маске барана? Тем, кто избил этого человека …

― Я бы смотрел, как ты страдаешь так же, как страдал я, ― осудил Хаскелл сестру, ― Примешь каждый удар хлыстом, разрывающий плоть на твоей спине…

― Нет! ― крикнула я, прежде чем успела остановиться, ― Пожалуйста, не трогай ее.

Я знала, что это моя вина, что Мэй вернулась. Я не могу нести ответственность еще и за то, что ей причинят еще больше боли.

Хаскелл повернулся ко мне и шагнул вперед.


― Жаль, что тебе пришлось втянуть в это своего подругу, ― пожурил он сестру. ― Нам придется наказать и ее тоже.

Он опустился на колени и посмотрел прямо на меня. Мое сердце колотилось так громко, что я не могла дышать.

Брат Мэй, состоящий в секте, собирался убить меня.

Мэй поднялась на колени.

― Прекрати, Хаскелл! Джулс тут ни при чем! Я та, кого ты хочешь, ― заявила она. ― Бери меня. Я сделаю все, что ты захочешь. Только, пожалуйста, отпусти ее.

Мэй предлагала себя за меня, рискуя своей жизнью. Хотя именно я поставила нас в такое положение. Я чувствовала, как в животе поднимается желчь, меня тошнило от того, что я сделала.

― Всегда храбрая, ― цыкнул Хаскелл, покачав головой в сторону сестры. ― Мама всегда говорила, что это одно из самых замечательных качеств в тебе. Но как же она ошибалась! Теперь она говорит только о том позоре, который ты навлекла на нашу семью. Какой же ты позор.

― Но я собираюсь вернуть честь, ― заключил он. ― Ты будешь жертвенным агнцем, чтобы исправить несправедливость. Они высекут тебя за твои грехи, а потом повесят на кресте, чтобы ты заплатила за то, что сделала. В смерти ты будешь вечно служить нашему Господу.

― А взамен они сделают меня священником, как и отца, ― услышала я улыбку в его голосе. ― Мама будет так горда.

Я вздрогнула. Этого не могло происходить. Они собирались убить нас обеих.

Хаскелл направился к двери в бункере.

― На твоем месте я бы воспользовался этим временем, чтобы помириться с ним. Твое время пришло... ― предупреждение повисло, как последние строки проповеди, и Хаскелл позволил двери захлопнуться за собой.

Теперь, оставшись одна, я услышала, как плачет Мэй.

― Мэй! ― прошептала я. ― Мы должны выбраться отсюда!

― Мне так жаль, Джулс. Мне так жаль, что я втянула тебя в это…

― Это не твоя вина. Мы должны уйти…

― Да, это так. Я заслуживаю смерти. Я не заслуживаю жизни с тобой и твоей семьей. Не заслуживаю, чтобы люди были добры ко мне. Я убила свою сестру, и это мое наказание, ― она всхлипнула.

― Нет! ― я подскочила к ней по скользкому зерну. ― Ты просто пыталась помочь, ― заверила я ее. ― Ты пыталась помочь своей сестре спастись от пыток и жестокости.

Я вспомнила, что говорила мне мама.

― И ее смерть не была твоей виной. Эти монстры сделали это с тобой.

Лицо Мэй повернулось ко мне.

― Неужели?

― Да. Ты должна простить себя.

Мэй покачала головой:

― Нет, я готова умереть. По крайней мере, так я смогу снова увидеть Амелию. И возможно, я смогу спасти тебя — это моя вина, что я втянула тебя в это.

Тот факт, что вся эта поездка была моей виной, висел у меня на шее, как якорь. Мне пришлось признаться. Она должна была знать правду.

― Эти белые розы на твоей кровати ― я положила их туда. Это моя вина, что ты вернулась сюда сегодня вечером.

Мокрые глаза Мэй расширились.

― Ты положила их туда?

― Мне не следовало этого делать. Я была расстроена. Мне очень жаль, это все моя вина, а не твоя.

Мэй поняла это и покачала головой:

― Нет, это не так. Я разрушила все твое — твою семью, Себастьян. Я знаю, что сделала. Прости. Я скопировала тебя — признаю, ― продолжала она. ― Хотела быть похожей на тебя. Быть в твоей семье. Рядом с тобой. Рядом со всеми вами. Ты думаешь, что твоя жизнь такая нормальная и скучная, но она особенная, Джулс. Ты даже не знаешь, что у тебя есть. Я хотела этого. Всего этого.

Наконец, это признание: что я не сумасшедшая – что Мэй пыталась завладеть моей жизнью. Наверное, я понимала, почему она это сделала, но для меня было огромным облегчением услышать, что все это было не только в моей голове.

― Спасибо тебе. За то, что сказала это.

Я оценила этот порыв, но нам нужно было сосредоточиться. Мы не знали, когда вернется Хаскелл и что он с нами сделает. Нам нужно было уходить.

― Мы должны выбраться отсюда, Мэй. Мы оба. Мама ждет в машине. Идем со мной.

Мэй не ответила. Я слышала, как она хнычет. Если мы собирались сбежать, то сейчас был наш шанс.

― Мне нужно, чтобы ты повернулась. Повернись спиной так, чтобы она была обращена ко мне.