Дьявол в Огайо

Мама была недовольна этим, но у нее не было особого выбора. Она посмотрела на меня:

― Мне очень жаль, что я втянула тебя в это, Джулс. Мне не следовало этого делать. Я просто…

― Теперь это не имеет значения, ― перебила я ее. Нам нужно забрать Мэй и убраться отсюда, ― А где же церковь?

― Точно не знаю, но в городе всего несколько улиц. Это, наверное, самое большое здание.

― Я найду ее, ― подтвердила я, надеясь, что действительно смогу. ― Она будет в каком-то трансе или что-то в этом роде?

Лицо мамы было серьезным, когда она выпалила:

― Возможно. Но вот что ты должна ей сказать: «Амелия – не твоя вина».

― Не ее вина? Она думает, что имеет какое-то отношение к смерти сестры?

Мама не хотела вдаваться в подробности:

― У нас нет времени, Джулс, ты должна поторопиться.

Она была права:

― Я позвоню тебе, если не найду ее.

― Они блокируют сеть, ― сообщила мне мама.

Я вспомнила, что Мэй говорила мне, что в городе нет технологий. Я не понимала тогда, что это означает отсутствие покрытия сотовой связи или беспроводного сигнала. Это было варварство.

Оставив ключи в машине, я открыла дверцу и вылезла наружу.

― Будь осторожна, Джулс! ― шепотом предупредила мама.

Я кивнула и захлопнула дверцу машины, решив отправиться в город самостоятельно. Лунный свет был ярким, освещая мой путь у сарая и силоса.

Впереди виднелись ряды маленьких домиков ― на вид их было четыре или пять улиц. Темные дома были сделаны из дерева и выглядели так, как будто их построили давным-давно. Несмотря на то, что это место было в основном с грязными дорогами и старыми зданиями, город был чистым, организованным, причудливо — пугающе идеальным. Как Степфорд встречал «Маленький домик в прерии». Похоже, это действительно было хорошее место ― за вычетом того небольшого факта, что это была секта.

Прогуливаясь по пустынным улицам, я заметила, что на них нет никаких дорожных знаков. Я думаю, если бы ты принадлежал этому месту, ты бы знал, куда идешь. Это было явно не место для людей, которым там не место. Не для людей вроде меня.

В нескольких кварталах над крышами я увидела колокол церкви. Это выглядело нормально, за исключением того, что наверху я заметила, что крест был…

Перевернутым.

Дрожь пробежала вниз по моему позвоночнику. Мне нужно было быстро с этим покончить.

Я пробиралась по грязным дорогам, понимая еще одну жуткую вещь: никого не было. Я увидела только несколько тракторов и грузовиков доставки, но за сараем не было никаких автомобилей. Никто не мог попасть в это место.

Или выбраться.

Я шла по пустым дорогам к церкви, полагая, что все в городе ― вероятно, их пара сотен человек или около того ― должны быть там.

Подойдя ближе к зданию, я услышала пение. Оно звучало как гимн или что-то в этом роде. Я завернула за угол и увидела большое белое строение. Церковь была самым большим зданием в городе, высотой в несколько этажей. Перед домом стояло несколько белых пассажирских фургонов.

Ступив на скрипучее крыльцо церкви, я направилась к двойным дверям. Гимн продолжался: простая мелодия, которую пели мужчины на нижней октаве, а женщины на верхней.

Толстые деревянные двери были тяжелыми. Я потянула за ручку одной из них и тихонько приоткрыла ее. Изнутри лился теплый свет. Я заглянула внутрь и увидела ряды скамей, заполненных людьми. Я не хотела, чтобы меня кто-нибудь увидел, поэтому откинулась назад и закрыла дверь.

Я обогнула угол здания, чтобы посмотреть, есть ли другой вход. Там была боковая дверь, которая вела внутрь, в занавешенную часть часовни. Я не заметила, чтобы кто-то наблюдал бы за мной, поэтому проскользнула внутрь.

Занавески на самом деле были драпировкой, которая свисала до самых стропил. Я спряталась за ними. Красный бархат пахнул плесенью и странно успокаивал, напоминая мне старинные вещи моей бабушки на чердаке.

Пока продолжался гимн, я осторожно заглянула за угол занавеса в церковь.

Большое пространство было освещено свечами и рядами деревянных скамей. Мужчины сидели по правую сторону прохода, женщины ― по левую.

Мужчины были одеты в темную одежду, в основном, черную. Тяжелые пальто, шляпы на сиденьях рядом с ними. На женщинах были плотные платья, в основном коричневого цвета, с несколькими серыми и черными вперемешку. Некоторые из них были в шляпках. Они выглядели так, как будто были из восемнадцатого века или что-то вроде того, как Амиши. Я видела, что у некоторых людей, сидевших ближе ко мне, на шеях висели кресты.

Прищурившись, я почти разглядела, что кресты перевернуты вверх ногами.

Наблюдатель во мне хотел вытащить мой телефон и сфотографировать, но я не осмелилась.

В передней части зала на возвышении перед собравшимися стояли несколько пожилых мужчин. На них были длинные черные одежды и черные капюшоны.

Это, должно быть, те самые старейшины, о которых мне говорила Мэй.


За ними виднелся большой перевернутый крест.

Гимн начал нарастать, и люди, поющие его, вложили в него всю свою мощь. Я не могла разобрать слова песни. Это не было похоже ни на один из гимнов, которые я слышала раньше. Это звучало так, будто они говорили «Аве Мария». Потом я поняла, что они говорили не о Марии.

А о Сатане.

Мелодия начала замедляться, когда песня подошла к концу. Когда последние звуки эхом донеслись до стропил, прихожане заняли свои места.

Пока они устраивались, я осматривала затылки женщин в поисках черных волос Мэй.

Люди, похожие на священников, стоявшие впереди, пересекли платформу, готовясь к следующей части церемонии. Не считая скрипа старинных половиц, в комнате воцарилась мертвая тишина. Все в этом собрании вели себя очень хорошо.

Один из священников подошел к краю помоста и взял маленькую серебряную шкатулку у алтарного служки, юного паренька лет десяти. Другой священник взял у другого алтарного служки полную серебряную чашу. Похоже, пришло время для причастия.

Затем на сцену вышел мужчина. Он был одет так же, как и другие жрецы — в длинные черные одежды — но на голове вместо капюшона была маска: голова барана с торчащими вверх рогами.

Должно быть, он был кем-то вроде верховного жреца. Весь в черном, и голова барана закрывала его лицо…

Он был чертовски страшен.

Они вручили верховному жрецу серебряную чашу. Он читал какую-то молитву над чашей с, как я догадалась, вином. Хотя я не разбирала слов, я снова услышала: «Сатана».

Не нужно быть гением, чтобы понять, что это значит.

Мужская часть паствы встала, и они двинулись к центральному проходу, выстраиваясь в линию.

Я все время оглядывала женщин в поисках Мэй, но не могла ее найти. Я должна была найти ее быстро. Мне нужно было выбраться отсюда.

Мужчины-прихожане двинулись вперед по проходу, затем поднялись на платформу. Там каждый из них получил по облатке от священника, а затем отхлебнул из чаши вина от первосвященника.

Когда очередь мужчин начала сокращаться, женщины встали и выстроились в очередь позади них. Сквозь толпу женщин, я увидела копну черных волос. Мое сердце бешено заколотилось, но затем черноволосая женщина обернулась, и ее загорелое лицо показало, что она не Мэй.

На платформе я заметила девочку-подростка, выходящую на сцену. Других женщин на церемонии не было, так что мне стало интересно, что она там делает.

Несколько других молодых женщин, таких же, как первая, подошли и встали рядом с ней.

Затем каждая из молодых женщин расстегнула манжету своего платья и закатала тяжелый рукав, обнажив плоть.

Служка принес еще одну серебряную чашу одному из священников, стоявших в конце ряда женщин. Он кивнул пожилой женщине с седым пучком волос, и та положила что-то на плечо первой женщины. Она что-то связывала?

Мои глаза сфокусировались, чтобы увидеть: жгут.

Затем пухлая женщина в сером вложила что-то в руку молодой женщины.

Шприц.

Игла шприца была прикреплена к трубке, которая змеилась в серебряную чашу, которую держал алтарный служка.

Эти люди пили не вино — они пили кровь.

Черт возьми.

Лицо молодой женщины побледнело. Затем пожилая женщина вынула иглу и положила что-то туда, где была игла, ватный тампон или что-то в этом роде.

Служка передал чашу главному священнику, который раздавал жидкость прихожанам. Он взял полную чашу крови и протянул мальчику пустую. Затем мальчик отнес чашку к ряду женщин, где пожилая женщина начала брать кровь у второй девочки.

Мой желудок сжался. Это было безумие. Эти люди пили человеческую кровь! Я была рада, что не поужинала, а то бы меня вырвало.

Я должна была оставаться сосредоточенной. Я должна была найти Мэй.

Я оглядела очередь женщин, ожидающих «причастия», но ни одна из них не была похожа на Мэй. Мама была уверена, что Мэй будет здесь. И куда еще мне идти, чтобы найти ее? Все дома выглядели пустыми, и все они были одинаковыми.

Очередь женщин в проходе начала сокращаться.

Когда они закончили, служки начали убирать чаши и облатки, и все заняли свои места. Верховный жрец обошел стол и достал деревянную шкатулку.

Он открыл ее и вытащил длинный толстый хлыст.

― Аве Сатана, да пребудет с вами сила нашего великого повелителя тьмы.

― И с вами тоже, ― хором ответили прихожане.

Жрец с головой барана обратился к своей пастве:

― В глазах нашего Господа, мы все грешники. И наш долг, — он сделал многозначительную паузу, — исповедаться ему в наших грехах, чтобы он простил нас, был доволен нами, и мы могли идти с ним во тьму и дальше. Хвала нашему великому Господу.