Дитя звезд

Наимогущественнейший предмет из когда-либо созданных, способный скручивать реки и сдвигать горы, выкован заново.

Клэр опустила руку в воду и обхватила корону Ардена. Она держала её и ощущала, как волна ликования пробегает по её телу, но когда она вытащила её из воды, то нахмурилась.

Песня. Клэр её слышала, но всё же она звучала так тихо. Клэр думала, что, когда зубцы соединят воедино, они запоют громко, как в воспоминаниях её карандаша.

– Что ж, теперь иди, – сказал ей магистр Корналин. – Отнеси её Надии. Да поспеши!

Клэр попыталась отогнать от себя тревожное чувство. У неё в руках корона Ардена. Всего через несколько минут её бабушка официально станет королевой.

– Я точно не знаю, где сейчас Надиа, – призналась она. – Она сказала, что будет на стене, но я не знаю, где именно.

– Держи! – воскликнула Лирика, доставая моток пряжи. Она завязала на пальце Клэр узелок, и нитка замерцала. Лирика протараторила: – Клубок навигационных ниток приведёт тебя прямо к мэру Надии. То есть к без пяти минут королеве! О, это так волнительно! – Лирика, сама непосредственность, обхватила Клэр руками и крепко её обняла.

– Спасибо, – поблагодарила её Клэр, стараясь улыбнуться, но что-то не давало ей покоя. Что-то, связанное с короной и Лирикой… но она никак не могла понять что.

И вот она выпустила клубок из ладони и потрусила за мерцающей золотой нитью обратно в цитадель. Следуя за клубком, Клэр очутилась в незнакомой ей части здания. До неё по-прежнему доносился гам приготовлений к предстоящей битве, но здесь, по всей видимости, никто не работал. Единственным, что она видела, были пожёванные козами таблички, сообщающие, что проход по этим коридорам запрещён (и Клэр не сомневалась, что на то была веская причина). Целые куски цитадели могли в любую минуту обрушиться с горы.

Клэр задумалась, правильно ли работает её навигационная нить. Всё-таки Надиа ей сказала, что будет снаружи, следить за сочетанием чудес. Она сжимала корону Ардена так крепко, что узел любви впивался ей в ладони.

Клэр собиралась повернуть назад, но вдруг её внимание привлекло жемчужное сияние. Маримо? Но ведь Нэт сейчас в классе. Значит…

Единорог.

И тут она поняла, что не давало ей покоя. Почему песня короны звучала не так отчётливо, как она должна была звучать. Лирика как-то сказала, что корону Ардена благословили единороги.

Прежде чем она действительно вновь станет единым целым и вновь сможет петь, единорог должен прикоснуться к ней своим рогом!

Клэр повернула налево, не обращая внимания ни на клубок, который продолжал раскручиваться вправо, ни на таблички, сообщавшие о том, что проход запрещён. Внутри неё не осталось места для правил, особенно теперь, когда её вопрос вырос до таких внушительных размеров. Она должна поговорить с единорогом и сделать так, чтобы он её услышал. Сделать так, чтобы он понял, что натворил, когда исполнил сокровенное желание Софи, и превратил её обратно в обыкновенную девочку, и точка.

Клэр перешла на бег.

Но ей всё никак не удавалось догнать единорога. Белый свет ускользал от неё, едва она заворачивала за угол. Её дыхание стало громким и частым, а шагам вторило гулкое эхо. В который раз повернув за угол, она остановилась. Коридор перед ней расходился двумя ветками, одна вела налево, другая – направо… но ни ту, ни другую не озаряло единорожье сияние. Затаив дыхание, она попыталась различить лёгкий стук копыт по камню, но услышала лишь шорох справа от себя, за закрытой деревянной дверью. Она толкнула её от себя.

– Клэр?

– Софи! – Клэр вошла внутрь. Комната была небольшой для цитадели, и помимо двух сапфиров-самосветов в одном углу и неясно вырисовывавшейся статуи, увековечившей, как подумала Клэр, короля Андерса, здесь была только Софи. Никаких единорогов… во всяком случае, четвероногих.

Софи ахнула, увидев, что у Клэр в руке:

– Корона Ардена! Её восстановили!

– Да, – сказала Клэр. – Мне нужно отдать её Надии, но сначала я хочу найти единорога. Что ты здесь делаешь?

Софи поморщилась:

– Надиа никому не рассказала о моём, эм, состоянии, но зато рассказала, что королева Эстелл нацелилась на меня как на старшую из сестёр Мартинсон. Так что я и шагу не могла сделать, не обратив на себя внимание корней, очков и прочих штукенций каждого. Меня опекали как маленькую – ты знаешь, я терпеть не могу, когда меня опекают! – Клэр это знала. Софи покачала головой. – Мне нужно было уйти куда-нибудь, где я смогу просто побыть… – она осеклась и закончила свою мысль на «побыть». Она помахала рукой, указывая на окружавшие их стены: – И вот я здесь.

– А что это за место? – спросила Клэр, доставая свой розовый камешек, чтобы осмотреться получше. Его красноватый свет смешался с синевой сапфиров, заливая всё вокруг лавандовым цветом. Комната была восьмиугольной формы, а потолок над их головами выгибался куполом. И тут Клэр поняла, что они, должно быть, в одной из множества приземистых башенок, расположенных по краю обрыва. В одной из башен, давно покинутых самоцветчиками за ненадобностью и из опасений, что те могут в любой момент обрушиться. Неудивительно, что здесь повсюду были запрещающие таблички.

– Я здесь впервые, – сказала Клэр, и её взгляд упал на пол. На мраморных плитах сверкал мозаичный единорог. Его копыта были гордо подняты, а закручивающийся спиралью рог поблёскивал на свету. Рисунок, по всей видимости, был выложен из осколков опала и алмазной крошки.

– Думаю, здесь мало кто бывал, – заметила Софи. – Я нашла это место, когда ты была на своих самоцветных занятиях. Не смотри на меня так! Я не шпионила. Здесь застряла одна из коз. Ну, не важно, – добавила она, одёрнув узкий рукав своего платья с чувством собственного достоинства, – просто мне показалось, что здесь я смогу побыть одна и, ну, знаешь, попытаться развить в себе чудесную силу. – Кивнув, она указала на основание статуи, где Клэр только что разглядела гору драгоценных камней, а также несколько книг – напоминания о том времени, когда Софи не знала ни о том, что она прядильщица, ни о том, что с ней сделал единорог.

– Симпатичное местечко, – сказала Клэр, продвигаясь вглубь комнаты, чтобы встать рядом с сестрой.

– Днём оно ещё красивее. Витраж великолепен.

Поначалу в темноте Клэр не заметила окна, но теперь она увидела, что на всех стенах, кроме той, через которую она вошла, были огромные витражи. Но без солнца разглядеть их рисунки было непросто.

– Что на них изображено? – спросила она.

– В основном единороги, – ответила Софи с лёгкой улыбкой. – Иди взгляни.

Взяв в руки самосветы, Софи подошла поближе, Клэр последовала за ней. На окнах действительно были изображены единороги – единороги в садах, вблизи рек, на утёсах, под водопадами, – но не только. Ещё на них были изображены люди: мужчины, женщины и дети в плащах цвета драгоценных камней и с улыбками на лицах. Они мирно стояли рядом с единорогами.

– Этот мой любимый, – сказала Софи, кивая на рисунок единорога, приближающегося к девочке на лугу в лучах заката. Она подтянула свой хвостик на макушку. Затем отпустила, и он с лёгкостью скользнул обратно на место. Внезапно испугавшись, Клэр подумала, что с точно такой же лёгкостью Софи проскользнула в Арден. – Ещё мне нравится этот. – Софи указала на рамку. – Видишь, как паж изображает единорога, прижав ко лбу сосновую шишку? Это именно то, что я бы… Эй, – она осеклась, повернувшись к Клэр. – Что-то не так?

Клэр не знала, что сказать. Секунду она стояла тихо. Доносившиеся снаружи звуки приготовлений к войне были не больше чем отдалённым гулом.

– Там снаружи есть те, кто хочет тебя поймать. Эстелл хочет тебя поймать, – наконец произнесла она. – Разве тебе не страшно? Хотя бы чуть-чуть?

– Мне? – Софи издала короткий смешок, да так неожиданно, что Клэр чуть не подпрыгнула. – Клэрина, я боюсь всего. Я боюсь всё потерять. Но этот страх появился у меня куда раньше, чем я оказалась в центре войны чудес.


Её болезнь. Если Софи всё же удастся вновь стать обычной девочкой, будет ли это означать… вернётся ли к ней болезнь? Есть такие вещи, которые не под силу исправить даже чуду. Неужели ей суждено потерять сестру в любом случае?

– Софи, я… – Клэр замолчала. В темноте возле ног она мельком увидела какое-то движение. Она сжала корону покрепче, волосы у неё на затылке встали дыбом. Жуки?

Но когда Клэр подняла свой розовый камешек, она поняла, что это было. Крошечные плиточки, складывавшиеся до этого в мозаичного единорога, перескакивали друг через друга, разбегаясь по углам комнаты. Они оставляли позади себя огромную дыру посередине пола, между сёстрами и выходом. В мерцании самосвета Клэр разглядела уходившую вниз винтовую лестницу.

Софи схватила Клэр и увлекла её за статую короля Андерса. Едва Клэр потушила сияние камешка и погасила самосветы, как из-под земли вырос кончик обсидианового копья. Следом за ним из темноты возникла долговязая фигура Джаспера. Но он был не один. Только мужчина сошёл с лестницы, как следом за ним появились остальные – Мира Бахрома и прочие Роялисты.

Софи зажала рот Клэр прежде, чем та успела закричать. Клэр беспомощно наблюдала за тем, как Роялисты просачиваются в цитадель. Она прижала корону поближе к сердцу и вытащила карандаш из-за уха. Зачем она копалась? Если бы она сразу пошла к Надии, Надиа сейчас уже была бы королевой, и у них был бы шанс! У неё поднялся комок в горле.

Они – она, Софи, Надиа, Корналин, магистры, все они, – были так глупы! До чего наивно было думать, что им известны все секретные туннели и проходы Звёздной цитадели. Родители Зури и Ляписа знали, где расположены многие из проходов, но не все. В то время как Эстелл провела здесь не одно лето, и её родители, которые тогда ещё были живы, вполне могли передать ей секреты замка.

Роялисты (всего около двадцати) окружили пролом: из-под пола возник последний силуэт – королева Эстелл д’Астора.

Без очков профессора Терры она выглядела моложе, но не менее чудовищно. Как ни посмотри, только чудовище могло надеть на себя то, что было на ней.

На первый взгляд её аспидное платье больше подошло бы для бала, чем для битвы. Но когда она двинулась с места, Клэр услышала клацанье самоцветов и увидела радуги, которыми рябили сотни магических опалов, которыми была расшита её юбка. Клэр тотчас отвела взгляд, не желая, чтобы камни пленили её разум и погрузили её в гипноз Эстелл. Но уже через мгновение она пожалела, что не впала в полусон, насылаемый самоцветами, потому что то, что она увидела затем, было ещё хуже.

Гораздо, гораздо хуже.

Ожерелье у неё на шее было не из жемчуга, а из зубов. Зубов единорогов, некогда собранных с полей сражений. Нагрудник, который она надела поверх платья с рукавами, окаймлёнными золотом, был призрачно белым. И его материал выглядел гораздо тоньше металла, из которого плавили свои изделия кователи. Клэр понадобилось сделать ещё один вдох, чтобы понять: он сделан отнюдь не из металла, а из осколков костей. Она слышала, как Софи рядом с ней тяжело сглотнула.

Эстелл догадалась – она знала, – они не ждут, что она нападёт раньше следующей ночи. Не ждут они и того, что она проникнет во дворец, когда рассвет так близок. Она прокрадётся внутрь, убьёт единорога и с помощью его сердца сделает так, чтобы солнце перестало быть опасным для призраков. А после нападёт на Звёздную цитадель в ярком свете дня, когда абсолютно никто не будет к этому готов.

Клэр хотелось отвернуться и зарыться лицом в плечо Софи. Но она самоцветчица – возможно, ей удастся задержать их здесь. Крепкий щипок под коленкой вынудил её посмотреть на Софи. Сестра едва заметно покачала головой: «Не рискуй короной. Жди». И Клэр послушалась.

Эстелл не произнесла ни слова; она лишь кивнула единожды, и синие плащи Роялистов негромко зашелестели: они двинулись к выходу впереди неё, словно процессия. Всего несколько секунд, и Клэр с Софи останутся одни. Тогда они придумают, что делать дальше.

Но, приближаясь к двери, Эстелл замедлила шаг и затем остановилась.

– Я знаю, что ты здесь, единорожка, – выдохнула она. У Клэр с Софи была всего секунда на то, чтобы что-нибудь предпринять. После чего Эстелл развернулась и обрушила трость с ручкой – бараньей головой на статую короля Андерса.





Глава 26




Статуя разбилась, осколки камня разлетелись во все стороны. Куски породы непременно прилетели бы Клэр в голову, но Софи это предугадала и сшибла Клэр с ног, откатившись вместе с ней на безопасное расстояние.

Не успев перевести дух и с трудом дыша, Клэр попыталась подняться на ноги. Она продолжала крепко сжимать корону, но шарила рукой, ища свой карандаш. Его выбило из её пальцев, и теперь она нигде не могла его найти. Она огляделась по сторонам, но не увидела ничего, кроме осколков породы, нескольких щепок и порванного листика.

Клэр чуть не задохнулась. Её карандаш – его раздавило! Но горевать было некогда.

– Не двигайтесь, – велела Эстелл и стукнула по плитке тростью.

Ноги Клэр внезапно стали тяжёлыми – тяжёлыми, как камень. Клэр попыталась окликнуть Софи, но у неё уже потяжелел и язык. У Клэр было такое чувство, словно сила притяжения возросла, и каменное сердце земли хочет притянуть её к себе, как магнит. Она упала лицом вниз, её щёку расплющило о плитку, а ноги и руки будто прилипли к полу. Мгновение спустя Софи рухнула вслед за ней, растянувшись рядом. Они были абсолютно беспомощны. Отвратительное одеяние королевы зашелестело – она направилась через комнату. Звук смолк, лишь когда она приблизилась к Клэр и выхватила корону Ардена у неё из рук.

– Спасибо, – произнесла Эстелл, – что подготовила её для меня. – После чего она подняла четырёхконечную корону (корону, которая усиливает могущество своего обладателя) и водрузила её на голову.

Всё кончено. Ничего не исправить. Они пропали. Даже если кто-нибудь придёт к ним на помощь, уже слишком поздно. Эстелл, увешанная единорожьими артефактами, надела на себя корону Ардена. Эстелл стала королевой вновь… а Надию уже никогда не коронуют. Новоиспечённая правительница Ардена закрыла глаза и вдохнула воздух с таким упоением, словно почуяла что-то сладкое. Победу. Триумф. Абсолютную власть. Лицо королевы расплылось в жутком оскале. Из последних сил Клэр воспротивилась притяжению земли и подняла голову ровно настолько, чтобы повернуть её в сторону. Её взгляд застыл на Софи, которая уже и так смотрела на неё. Софи пошевелила пальцем. Клятва на мизинчиках. Клятва сестёр. Обещание быть с ней до самого конца. Если только… комнату медленно залил жемчужный свет. Эстелл повернулась, самоцветы на её платье заклацали.

– Ты, – выдохнула она.

К ним пришёл единорог.

Сперва Клэр толком его не видела, но слышала звон алмазных копыт по полу. Единорог не ринулся вперёд, как в ту ночь на Равнинах печали. Напротив, его поступь была неспешна и величественна. И вот наконец он оказался в поле зрения Клэр.

Королева направила ручку – баранью голову ему на грудь, но единорог не дрогнул. Шаг, ещё один, и вот он стоит – копыто к ноге королевы. Сулящая смерть трость у самой его груди.

У самого его сердца.

Странные тени пробежали по лицу королевы в сиянии рога чудесного создания. Последняя королева и последний единорог стояли друг напротив друга, неподвижные, как монолиты, которыми они когда-то были. Как вдруг…

«Я тебя помню», – голос единорога звучал не в ушах Клэр и даже не в её голове, а там же, где она слышит чудесное гудение. Он говорил не словами, а воспоминаниями. Пухлые ручонки зарылись в его гриву – юная принцесса поднялась на ноги, чтобы сделать свой первый шаг. Мокрые от слёз круглые щёчки прижались к его шее – она плачет над содранной коленкой. Воспоминания текли одно за другим, сливаясь в историю.





* * *