Дикий танец Жасмин

Чтобы навести детей своих на истинный путь, высший маг проклял свой род. Каждый, кто использовал целительную магию для того, чтобы лишить жизни, получал на спину несмываемое чернильное клеймо. Вид цветка рассказывал всем и каждому о том, ради чего было совершено убийство. Как ни странно, Жасмин означал не месть, нет. Он означал свободу.

Чем больше маг убивал, тем больше цветков ложилось ему на кожу чернильными пятнами. Если клеймо убийцы замечали, то такого человека нередко осыпали презрением. Могли запросто вылить помои, избить прямо на улице или совершить самосуд. Но страшным было не это. Узор можно спрятать под одеждой, тогда как проклятье впивалось именно в тело, в разум отступника.

Отступник постепенно лишался своей магии — уровень понижался, но, кроме того, он больше не мог лечить себя, тогда как жизнь его сокращалась с каждым совершенным убийством.

Давно уже не было тех, кто шел против магии и ее законов. Люди не дураки и учились на собственных ошибках да на чужих, поэтому уже с несколько веков точно никто в глаза не видел клейма на целителе. А мне вот повезло вляпаться дважды. Наверное, если бы я с детства жила среди Темных или среди целителей, то таких ошибок никогда бы не совершила. Но чего нет, того нет.

Отец обещал, что постарается узнать больше об этом проклятье у служителей храма в Реверонге, но я не думала, что его как-то можно избежать. Уже была знакома с этой стороной магии. Еще помнила, как жажда мести съедала меня день ото дня, вынуждая совершать глупость за глупостью. Ничем хорошим это не закончилось. Я считала себя убийцей и попала в новый переплет.

Теперь же я сидела на постели и слишком спокойно осознавала, что, может быть, я живу последний день, последнюю неделю, месяц или год. Хотелось бы, конечно, чтобы хотя бы год, но судьба обычно не бывает ко мне благосклонна. Теперь главное — не терять время зря. Каждый новый день должен запомниться чем-то особенным, тогда и умирать будет не страшно.

Перед тем как окончательно выйти из комнаты, отец предупредил меня, что вернется только завтра утром. Просил, чтобы я присмотрелась к принцу Шагдараха и не была такой категоричной. Он не сказал этого вслух, не произнес, но в его глазах я без труда читала боль. Она выскользнула из-под маски спокойствия, и теперь я видела человека, который только-только потерял одну дочь и вот-вот потеряет другую. Мысленно он уже похоронил меня и нянчил внука или внучку, которых, по его словам я должна успеть родить. Ну, или хотя бы попытаться.

Не представляла себя матерью. Не в этом мире, наполненном грязью, жестокостью и алчностью. На кого я должна была оставить своего ребенка, зная, что могу умереть в любую минуту? На свекромонстра или принца Шагдараха?

Нет, теперь совершенно точно не собиралась вступать с ним в брак. Следующая беседа за столом переговоров должна была произойти завтра, но кто бы что ни говорил, решение я уже приняла. Главное, чтобы отпустили и не держали. Тогда я не стану для них помехой.

За гнетущими раздумьями и попытками просчитать ходы противников пролетела половина дня, наполненная искусственным спокойствием. Остро ощущала, что что-то такое нависло надо мной — темное, туманное, страшное. Прислушивалась к себе, концентрируясь на силе, которой вроде бы не стало меньше, и ничего дурного не находила. Правда, удар пришелся, откуда не ждали.

Служанка в очередной раз спрашивала, не хочу ли я прогуляться по парку, который так любят придворные, когда в двери скромно постучали. Кивнув, я смиренно ожидала нового визитера, который наверняка принес еще одну горстку плохих новостей, но на пороге стоял слуга. Низко поклонившись, он оповестил меня о том, что меня ожидают.

— Кто и где меня ждет? — спросила, не торопясь подниматься.

— Простите, Ваше Высочество, но велено сохранить все в тайне. Поверьте, сюрприз вам понравится, — расшаркивался старик, довольно улыбаясь.

В первые секунды я подумала о Драйяне, но не стала делать поспешные выводы, чтобы не разочаровываться.

Поднявшись, я искоса глянула на стол, на котором стояло блюдо с фруктами. Стальное лезвие сверкнуло, отражая от своей гладкой поверхности солнечный луч.

— Подождите меня за дверью, — приказала отрывисто, кивнув и служанке.

Холодный прибор легко проник в нутро правого рукава, но, подумав, я переложила его в левый. Да, если придется защищаться, будет несколько труднее, но так я его хотя бы не выроню и не обнаружу, если подам руку для поцелуя. Представляла лицо Драйяна в тот момент, когда он встречает меня в тайном месте, берет меня за руки, а на гладкие плиты с диким звоном падает нож.

Улыбалась. Думала над тем, говорить ли ему о том, что, возможно, мне осталось жить не так много. Его реакцию на эти слова не предугадать. Как он поступит, узнав об этом? Запрет в самой высокой башне или добьет, чтобы не мучилась? И заметьте, исключительно потому что заботится обо мне.

Шла по коридорам, а слуга указывал, в какую сторону идти. Спустившись на первый этаж, он остановился у светлых двустворчатых дверей, подобострастно кланяясь. Входила в небольшую комнату с опаской, разглядывая человека, который стоял ко мне спиной. Солнечные лучи белыми пятнами замерли в темных завитках его волос, остановились на одежде. Я совершенно точно не встречалась с визитером раньше.

Он медленно обернулся, едва дверь за моей спиной закрылась. Черные глаза прищурились, выглядывая из-под широкополой шляпы. Гость держался отстраненно, молчал, будто это я назначила ему встречу в этой маленькой комнатке два на два, где, кроме пары кресел и столика, больше ничего не поместилось.

Гость порывисто кивнул, тряхнув черными локонами, а я пыталась сообразить, что бы это могло значить. Глупая дура, которая предчувствовала опасность, но все равно пошла за слугой. Ведь я уже видела его сегодня — слугу. Именно он позвал меня к завтраку, но, выходит, продался.

Рот мой зажали рукой, облаченной в черную перчатку, а спину пронзило острой болью. Я даже пикнуть не успела, не то что вытащить нож, а незнакомец продолжал смотреть на меня, будто наслаждаясь тем, как ноги мои слабеют.

Я ощущала, как острое лезвие чужого клинка проворачивается там, внутри, но не могла излечить себя. Магия не отзывалась. Взглядом искала воду, чтобы отбиться хоть как-то. Не желала умирать так быстро, так глупо, собираясь побороться за себя еще совсем немного.

Вода нашлась в небольшой вытянутой вазе на столике, в которой стояли три увядающие бархатные розы. Меня укладывали на пол, видя, что я не сопротивляюсь, даже не кричу, а я неловко шевелила пальцами, чтобы уже через мгновение поймать лезвие ножа.

Все произошло слишком быстро. Намного быстрее, чем я вообще сообразила, что делаю. Перехватив нож правой рукой, я со всей дури воткнула лезвие в шею мужчины, который возвышался надо мной, стоя буквой г.

Схватившись за шею, он захрипел и уронил меня. Я ударилась спиной о пол, и клинок вошел еще глубже. Острие выглядывало из ткани в районе живота. Ощущала, как кровь стекает по губам, подбородку. Кашляла, захлебывалась, но упорно шла дальше, не собираясь отлеживаться и ждать, пока меня добьют или спасут.

Вода из вазы ударила в лицо второму гостю, который уже доставал саблю, чтобы закончить акт мести. Привет из Певерхьера, не иначе. Поднималась тяжело, держалась за кресло. Сделав шаг вперед, буквально завалилась на второго наемника, который все пытался избавиться от воды, забивающейся ему в нос и рот. Рука сама потянулась к его шее, а чужая жизненная сила так легко впитывалась в мою кожу. Он пытался скинуть меня, но не мог. Захлебывался водой, а я видела перед глазами только темноту.

Тишина легла на плечи внезапно. Потоки больше не впитывались в ладонь, а я с опаской сползала с мертвого мужчины. Отчего-то мне показалось смешным то, что случилось. Чтобы сохранить себе жизнь, мне пришлось ее отнять, но в итоге я все равно умру. Смех вышел нервным, порывистым, истеричным. Я смеялась не потому, что было смешно. Я смеялась, не желая в темноте сомкнутых век слушать тишину, разбавленную собственным кашлем.

С трудом закинув руку себе за спину, я вытаскивала клинок, испытывая дикую, острую боль. На ощупь разворачивалась и ползла вперед, вооружившись единственным оружием. Силы покидали с каждым движением. Платье пропиталось кровью насквозь. Горячие струи стекали даже по шее, а я захлебывалась густой субстанцией, на голом упрямстве сдерживая рвотные позывы, вызванные металлическим соленым привкусом.

Наткнувшись на чужие ноги, сначала испугалась, резко отпрянув, но, ощупав их, поняла, что признаков жизни тот, кто прятался за моей спиной рядом с дверью, уже не подает. Гул в голове все нарастал, а я держалась за стену, пытаясь найти непослушными пальцами ручку двери. Как только створка поддалась, я обессилено съехала вниз, падая прямо в проеме.

Отключалась. Сознание ускользало, но я смогла собраться с силами, чтобы прокричать, прошипеть, прохрипеть:

— Драйян!

И он пришел на зов.

Тот, кто сумеет вырвать мою душу даже из бездны.





Глава 15: Умирать, так с музыкой





Жасмин

— Несносна, невыносима, упряма… — кричал Драйян, заживляя мои раны.

Лежала на животе и вот вообще не шевелилась. Чужая магия теплыми объятиями окутывала тело, проникая в поврежденные участки. Невероятно хотелось спать. Веки закрывались непроизвольно, будто все мышцы разом ослабели.

— Зачем ты вообще вышла из комнаты? — рычал мужчина, едва сдерживая гнев.

— Я думала, это ты прислал за мной слугу, — произнесла я, еле ворочая языком.

— Если бы я хотел назначить тебе встречу, я бы послал Ранисаха, а не слугу.

— В следующий раз буду знать, — пробурчала я сонно.

— В следующий раз, Катрин? В следующий раз? Ты действительно полагаешь, что я жду от тебя именно такой ответ?

Я молчала. Разговаривать не было сил, а уж спорить и подавно.

Тяжело вздохнув, мужчина вышел из комнаты, оставляя меня в одиночестве. Сознание отключилось, стараясь поскорее пережить то, что произошло. Казалось, что прошла только секунда, и я вновь открыла веки, но за окном уже темным пятном виднелась тихая ночь.

— Разбудил? — спросил Драйян, снимая с себя камзол.

Жилет и рубашка заняли свое место на спинке кресла. Следила за тем, как мужчина подходит к постели, удерживая в руках мой стилет. Тот самый, что когда-то подарил мне отец.

Не боялась. Не боялась даже тогда, когда острие коснулось кожи на шее. Лезвие легко разрывало ткань платья на спине, прочерчивая дорожку до самого низа. Просто ждала, что дальше. Не зря же он собрался меня пугать.

— Уже два цветка, — сухо произнес он.

Стилет лег на подушку рядом с моей головой, а обнаженной кожи коснулись теплые пальцы. Он обрисовывал контуры, оставлял поцелуи там, где должны были находиться цветы. Млела, но не расслаблялась.

— Ты знаешь, что означают эти цветки? — впитывала ласку, пока чужие пальцы с нежностью разминали плечи и спину.

— Знаю. Тебе не стоит подставляться. Больше не убивай либо делай это без магии, если цель оправдана. Я могу не успеть, — спокойно ответил он, укладываясь на бок рядом.

Рисовал узоры на коже, а я вообще не испытывала дискомфорта от его присутствия. Тем более что мы находились в его комнате, куда навряд ли смогут попасть посторонние.

— Не успеть что? — не поняла я.

— Спасти.

Я рассмеялась. Звонко, заливисто, но совсем не весело. Смотрела на него, выражая сомнение во взгляде. Неужели всемогущий Драйян знает способ избежать смерти даже сейчас?

— Хватит, Драйян. Я устала. Если мне суждено умереть, значит, так тому и быть, — ответила я на полном серьезе.

— Замолчи, — грубо оборвал он мою речь. — Ни единой смерти на твоих руках, ты меня поняла?

— Поняла, — голос мой стал обреченным.

— Король Реверонга рассказал тебе о рисунке? — мужчина сместился, а моя спина покрывалась мурашками от новых, едва уловимых поцелуев.

— Да. Он обещал поискать для меня спасение.

— Его нет.

— Но почему тогда у тебя на спине нет таких отметин? Ты ведь целитель — я видела и даже ощущала на себе, но ты убивал, и не раз, — повернулась я боком, чтобы видеть его лицо.

Его губы тут же коснулись нежной кожи под ребрами, а я дернулась, испытывая ощущения как при щекотке. Смотрела в его темные глаза, растворяясь в них без остатка, но… Ни на секунду не забывала, кто передо мной.

Не стеснялась обнаженного тела, чувствуя себя свободно рядом с этим человеком. Что такое тело? Всего лишь сосуд, в котором хранится душа. Неважно, что там внешне — оно ничего не стоит. Главное — это то, что внутри нас, внутри меня. Душу я ему не отдам, сколько бы он ей ни владел.

— Я Темный, а значит, живу по законам Темных. Во мне преобладает Тьма, тогда как целительство лишь побочный эффект нашего семейного древа. Если бы мать не развивала во мне те крохи силы, что даны были мне с детства, я бы утратил эту магию. Я слабее тебя — целитель всего на одну четвертую, тогда как три четверти составляет Тьма. Кроме того, я не пытался убивать этой силой. Легко могу излечить себя, но чужую рану уже сложнее. Например, на тебя я потратил весь свой резерв, поэтому сегодня больше не влипай в неприятности.

— Они сами меня находят, — фыркнула я, останавливая его руку в нескольких сантиметрах от своей груди. — Я не могу себя лечить. Не получилось.

— Это побочный эффект. Забирая чужую жизнь, ты отдаешь часть своей без возможности ее возродить.

— Ты обещал рассказать, что дальше.

— Дальше? А дальше ты прекратишь вести себя как малолетняя дура с уязвленным самолюбием и завтра согласишься выйти замуж за принца Шагдараха. В связи с тем, что ты пережила ужасные вещи и до сих пор не пришла в себя, ты попросишь месяц отсрочки. За это время, я надеюсь, ты прекратишь себя жалеть, а я пока поищу выход из сложившейся ситуации, — кивнул он мне на спину. — Поняла?

— Поняла, но война…