Дикая роза
Часть 37 из 100 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ты готов? – спросила Харриет, вернувшись в кабинет.
– Конечно, – ответил Макс и встал.
Он подал Харриет ее льняной плащ, похвалил соломенную шляпку, украшенную цветами из шелка. Выйдя на улицу, они попали под моросящий дождь. Макс быстро раскрыл свой зонт и взял Харриет под руку.
– Иного и быть не может, – вздохнула она. – Полное соответствие. Дрянная погода под стать нашему дрянному настроению. Нам надо взбодриться. Что ты на это скажешь? Пусть небо серое от туч, давай поищем хоть что-то приятное в этом дне.
– Ах, моя дорогая Харриет, – улыбнулся Макс, – я уже нахожу в нем много приятных моментов.
Глава 39
Джози подбросила в камин еще один совок угля. Вечер оказался не по-летнему прохладным. Убедившись, что огонь ярко пылает, Джози прислонила совок к стене и повернулась к подруге.
Дженни сидела рядом. Ее глаза оставались открытыми, но прежний блеск из них ушел. Лицо посерело. Плакать она перестала – и на том спасибо – и теперь молча сидела, будто кукла, глядя в огонь.
Утром в ней умерла маленькая жизнь. Джози казалось, что вместе с выкидышем умерла и сама Дженни, настолько та была выжата. От прежней Дженни осталась лишь оболочка.
Глядя на Дженни, Джози сама чуть не плакала. Дженни была ей как вторая мать. Это она настойчиво учила Джози читать, писать и правильно говорить, правда, в последнем она не слишком преуспела. Дженни привила ей любовь к музыке и пению. Когда отец пропивал жалованье и Джози голодала, Дженни ее подкармливала. Бывало, вернувшись из паба, отец начинал избивать мать, и Джози, не в силах это видеть, убегала из дому. Дженни пускала ее к себе и позволяла спать в своей постели.
Если бы не Дженни, не видать бы Джози никакой сцены. Когда-то Дженни спасла ее от прозябания на фабриках Уоппинга или Уайтчепела. А пару месяцев назад Дженни спасла ее снова от скорого на расправу Мэддена. Ради Дженни Джози была готова на все – только бы та не упрямилась.
Глубоко вдохнув, Джози пододвинула стул к стулу Дженни и села так, что их колени соприкасались.
– У нас получится, – сказала она, беря Дженни за руки. – Я это знаю. Нас двое.
– Твоя затея не сработает, – покачала головой Дженни.
– Нет, сработает. Если мы захотим. Если ты захочешь.
Дженни не ответила, но быстро перевела взгляд с пламени камина на Джози и снова на огонь. Джози сочла это обнадеживающим знаком.
Джози разработала план, казавшийся ей разумным и безупречным. План этот начал складываться в ее голове, пока она вела Дженни к доктору Коббу. Шлифовка плана происходила уже днем, когда они вернулись домой. Уложив Дженни, Джози заварила себе чая, села к кухонному столу и стала обдумывать свой план шаг за шагом. Медленно, тщательно, выискивая недочеты. Так делали Мэдден и его головорезы, планируя очередное ограбление.
Но от плана Джози никто не пострадает. Наоборот, ее план должен помочь Дженни.
Вернувшись от доктора Кобба, не владея собой от горя и находясь под действием лауданума, Дженни рассказала ей все. О несчастном случае в детстве, лишившем ее возможности иметь детей. О том, как встретила Шеймуса Финнегана, полюбила и вышла за него замуж, не раскрыв всей правды о себе. Рассказала она и об Уилле Олден.
Джози знала: разработанный ею план решит проблемы их обеих, но ей не удавалось убедить в этом Дженни. Она несколько раз пыталась объяснить, как они поступят, но, охваченная безутешным горем, Дженни отказывалась слушать, говоря, что это невозможно. Сейчас Джози решила сделать еще одну попытку.
– Самое трудно уже позади. Остальное пойдет как по маслу, – сказала Джози. – Доктор Кобб думает, что ты – Джози Мидоуз, а я – Дженни Финнеган. Он все это аккуратно записал себе на карточку и убрал в шкаф.
Беседу с доктором Коббом Джози взяла на себя. Она сказала, что к ней на неделю приехала погостить ее подруга миссис Джози Мидоуз. Они возвращались с рынка, когда миссис Мидоуз пожаловалась на сильные боли в области живота.
Доктору Коббу не понадобилось много времени на подтверждение величайшего страха Дженни: у нее действительно произошел выкидыш. Деревенский врач произвел лишь беглый осмотр, дал лауданум и предупредил, что судороги будут продолжаться еще несколько часов, пока матка не исторгнет все. Он посочувствовал Дженни, однако назвал выкидыши не столь уж редким явлением и выразил надежду, что в течение года она сможет забеременеть снова.
– Нам всего-навсего нужно действовать в том же духе, – сказала Джози.
– Как, Джози? Я потеряла ребенка. Даже если я никому не скажу, об этом все и так узнают. Мой живот не будет расти.
– Будет. А подушки на что? Подсунешь себе под юбку.
Дженни покачала головой:
– Джози, это невозможно. Из твоей затеи ничего не получится.
– Послушай меня! Все получится. У нас в театре полно таких пьесок с подкладными животами. В первом действии девчонка уходит под руку с каким-нибудь хмырем, наплетшим ей о любви. А во втором – возвращается в слезах и с приличным пузом. Начнешь с маленьких подушек и будешь менять. Пусть видят, что живот у тебя растет. Я тебе покажу, как это делается. Сложнее всего с твоим мужем. В смысле, если он захочет близости. Тебе придется ему отказать. Скажешь, что плохо себя чувствуешь и что это может повредить ребенку. Сошлешься на доктора.
– В этом-то как раз и не будет сложности, – горестно вздохнула Дженни. – Муж не хочет близости. Во всяком случае, со мной.
– Тогда все в порядке. Остальное – пустяки. Будешь несколько месяцев подряд разыгрывать этот спектакль. Захочешь отдохнуть – приедешь сюда. Через несколько месяцев родится ребенок. Доктор Кобб примет роды и выпишет свидетельство о рождении. Фамилия у младенца будет Финнеган. Только имя ребенку придумай заранее. Когда я буду на сносях, дам тебе знать. Ты сразу же приедешь в Бинси. Пару дней не будешь писать домой. Потом позвонишь мужу из здешнего паба. Скажешь, что споткнулась, упала, начались схватки и ребенок родился преждевременно. Тут, как водится у мужчин, твой муж засуетится, крылышками захлопает, скажет, что немедленно едет в Бинси за тобой и ребенком. Ты его охладишь. Скажешь, что роды прошли легко, ты прекрасно себя чувствуешь и не хочешь отрывать его от работы, а потому попросила одну местную девицу проводить тебя в Лондон и дотащить твои вещи.
– Местную девицу? Какую? – не поняла Дженни.
– Меня, естественно, – ответила Джози. – Я к этому времени раздобуду одежонку попроще, чтобы сойти за крестьянскую девку, нацеплю капор и поеду с тобой в Лондон. С мужем твоим я ни разу не встречалась, и он не узнает, кто я на самом деле. Конечно, он мог видеть афиши «Земы», но там я выступала в парике и почти голая. Уверена, он меня не узнает. Ты ему заранее сообщишь, когда поезд придет на вокзал Паддингтон, и попросишь встретить. Он встретит. Я поздравлю его с первенцем, попрощаюсь и сделаю вид, будто тороплюсь на поезд, чтобы вернуться в Бинси, а на самом деле поеду к побережью и там сяду на паром до Кале. – Джози помолчала, давая Дженни переварить сказанное, затем добавила: – Когда твой муж увидит ребенка, которого он так хотел, то обрадуется и, глядишь, вспомнит про свои свадебные клятвы. И обе мы будем не внакладе. У тебя – муж и ребенок. А у меня – Париж, где я скроюсь от Билли Мэддена. Я буду знать, что мое дитя растет не в жутком приюте, а у самой лучшей женщины в мире, достойной называться матерью.
– И ты всерьез считаешь, что это получится? – прошептала Дженни.
– Конечно.
– А если ребенок будет совсем не похож ни на меня, ни на Шейми?
– Послушай, мы с тобой обе блондинки. И глаза у нас одинаковые, светло-карие. Если ребенок будет похож на меня, он будет похож и на тебя.
– И все равно это очень рискованно. Слишком многое может пойти не так.
– Нет, дорогуша. Слишком многое пойдет как надо.
Дженни пристально посмотрела на Джози, и впервые за весь этот длинный и тяжелый день Джози увидела в ее глазах искорку. Крохотную, слабенькую, но искорку.
– Ну? – спросила Джози, стискивая ей руку.
Дженни кивнула и тоже сжала руку подруги.
Глава 40
– Приятного вам вечера, мистер Бристоу. Благополучного пути домой, – сказал сэр Дэвид Эрскин, парламентский пристав палаты общин.
– И вам, пристав, приятного вечера, – ответил Джо.
Он проехал на своей коляске через зал Святого Стефана, выбрался наружу и покатил в сторону лужайки со статуей Кромвеля. Вечер встретил Джо приятным теплом. На небе перемигивались бесчисленные звезды. Замечательный летний вечер. В такую пору только радоваться жизни. Однако Джо не замечал всего этого. Только что закончилось затянувшееся заседание палаты общин. Днем пришло известие: Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Боясь самого худшего – неминуемого вступления Германии в войну, – настороженная Британия находилась в постоянном контакте с Францией и Россией, ее партнерами по Тройственному союзу, разрабатывая меры сдерживания кайзера на случай, если тот объявит войну. К счастью, Антанта возникла задолго до убийства Франца Фердинанда.
В конце прошлого века Франция, проигравшая Франко-прусскую войну 1870 года и потерявшая Эльзас и Лотарингию, заключила союз с Россией. Обе страны объединяло недоверие к кайзеру. Россию особенно беспокоило сближение Германии с Турцией. У русского царя были все основания опасаться потепления германо-турецких отношений. Если в Турции появится германский плацдарм, кайзер попытается установить контроль над проливами Босфор и Дарданеллы, и тогда русские могут лишиться прохода из Черного моря в Средиземное. Это подрывало внешнюю торговлю России.
У Англии с Францией был свой договор, называемый «Сердечным согласием». Обе страны подписали его в 1904 году, положив конец многолетним распрям по поводу колониальных территорий в Африке. Их союз с Россией виделся многообещающим. Соответствующее соглашение между Англией и Россией было подписано в 1907 году. Если Германия будет угрожать Франции или России, Англия придет им на помощь, равно как и они обязывались помогать ей.
Помимо выработки общей стратегии с союзниками, премьер-министр обратился к фельдмаршалу Горацио Китченеру. Этот человек, отличившийся во время крупных военных конфликтов последних десятилетий, сочетал в себе талант военачальника и государственного деятеля. Асквит предложил ему занять пост военного министра.
Джо приходилось беседовать с Китченером. В отличие от большинства советников Асквита, фельдмаршал не ожидал, что война с Германией закончится быстрой и легкой победой. Он сделал мрачное предсказание, которое многим очень не понравилось. По мнению Китченера, война продлится по меньшей мере года три и будет сопровождаться тяжелыми потерями. После этого Джо с удвоенной энергией стал противостоять всем призывам к войне, которые раздавались в стенах палаты общин.
Но его доводы никто не слушал. Джо это понимал, равно как и те, кто разделял его взгляды. В один из дней Китченер произнес речь в палате общин, а затем выслушал многочисленные выступления парламентариев. У них с Джо состоялся разговор в парламентской столовой.
– Не тратьте на них свой пыл, старина, – посоветовал он Джо. – Они не прислушиваются ко мне. Они бы не прислушались и к самому Богу, если бы Господу хватило терпения сидеть в палате общин и выслушивать бесконечные разглагольствования Черчилля. Они получат свою войну.
Чутье подсказывало Китченеру: война начнется уже скоро. Осенью, если не раньше.
Усталый, подавленный, Джо пересек лужайку со статуей Кромвеля и подъехал к веренице экипажей, стоящих на улице. Среди них он заметил и свой. Значит, его кучер Том где-то поблизости. Может, отлучился за водой для лошадей или пошел поболтать с другими кучерами. Приближаясь к своему экипажу, Джо увидел девочку-цветочницу. Она ходила вдоль вереницы экипажей, безуспешно пытаясь продать букеты роз.
Джо остановился и стал наблюдать за юной цветочницей. Прохожие не обращали на нее ни малейшего внимания, не слыша ее призывов купить цветы и не видя ни дыр на ее башмаках, ни впалых щек. Эта несчастная девочка, которой едва ли было больше десяти, бродила по темным лондонским улицам, отчаянно пытаясь заработать несколько шиллингов. А люди, выросшие в роскошных домах и дворцах, имеющие все привилегии, какие давали им богатство и власть, двигали по картам мира свои воображаемые армии. Пока цветочница дрожала, кутаясь в поношенный платок, они подливали себе портвейн в хрустальные бокалы и закуривали сигары.
Эти люди думали о нарушении границ и захвате территорий. Об одержанных победах и сверкающих медалях. Но никто из них ни разу не подумал о ежедневной войне за выживание, которую вела маленькая цветочница. Их не волновала судьба этого ребенка и всех других детей из бедных семей в городах и деревнях Англии и Европы. Что будет с этими детьми, если их отцы погибнут на войне, если артиллерия разрушит их дома, а урожай и домашний скот разграбят чужеземные захватчики?
«Я сражался за будущее этого ребенка, – сказал себе Джо. – И потерпел поражение».
Ему захотелось подъехать к девочке и сказать, что он прилагал все усилия. Нет. Еще испугается, приняв его за сумасшедшего. Джо поступил по-другому: подозвал цветочницу и сказал, что хочет купить все ее цветы.
– Что? Все? – оторопела девочка.
– Да. – Джо повернулся к подошедшему кучеру. – Том, будьте любезны, отнесите цветы в экипаж.
– Непременно, сэр, – ответил Том, поднимая тяжелую корзину.
Джо заплатил девочке больше, чем стоили ее цветы.
– Разницу оставь себе, – сказал он.
– Благодарю вас, сэр! Большое вам спасибо!
– Не за что.
Том вернул девочке пустую корзину. Джо смотрел ей вслед. Девочка почти бежала, сжимая в кулаке его деньги.
– Том, а ведь я ей не помог, – сказал он кучеру. – Через год ее положение станет еще хуже. Отец, скорее всего, отправится на фронт. Старшие братья, если они у нее есть, – тоже. Мужчины зарабатывают намного больше женщин. Она останется с матерью и сестрами, получая гроши на фабрике и подрабатывая продажей цветов. Этой бедняжке самое место в школе, а не в уличной толчее. Не удивлюсь, если она не умеет ни читать, ни писать.
– Сэр, исправить весь мир невозможно. Даже вам это не под силу. И уж конечно не этим вечером, – ответил Том.
– Конечно, – ответил Макс и встал.
Он подал Харриет ее льняной плащ, похвалил соломенную шляпку, украшенную цветами из шелка. Выйдя на улицу, они попали под моросящий дождь. Макс быстро раскрыл свой зонт и взял Харриет под руку.
– Иного и быть не может, – вздохнула она. – Полное соответствие. Дрянная погода под стать нашему дрянному настроению. Нам надо взбодриться. Что ты на это скажешь? Пусть небо серое от туч, давай поищем хоть что-то приятное в этом дне.
– Ах, моя дорогая Харриет, – улыбнулся Макс, – я уже нахожу в нем много приятных моментов.
Глава 39
Джози подбросила в камин еще один совок угля. Вечер оказался не по-летнему прохладным. Убедившись, что огонь ярко пылает, Джози прислонила совок к стене и повернулась к подруге.
Дженни сидела рядом. Ее глаза оставались открытыми, но прежний блеск из них ушел. Лицо посерело. Плакать она перестала – и на том спасибо – и теперь молча сидела, будто кукла, глядя в огонь.
Утром в ней умерла маленькая жизнь. Джози казалось, что вместе с выкидышем умерла и сама Дженни, настолько та была выжата. От прежней Дженни осталась лишь оболочка.
Глядя на Дженни, Джози сама чуть не плакала. Дженни была ей как вторая мать. Это она настойчиво учила Джози читать, писать и правильно говорить, правда, в последнем она не слишком преуспела. Дженни привила ей любовь к музыке и пению. Когда отец пропивал жалованье и Джози голодала, Дженни ее подкармливала. Бывало, вернувшись из паба, отец начинал избивать мать, и Джози, не в силах это видеть, убегала из дому. Дженни пускала ее к себе и позволяла спать в своей постели.
Если бы не Дженни, не видать бы Джози никакой сцены. Когда-то Дженни спасла ее от прозябания на фабриках Уоппинга или Уайтчепела. А пару месяцев назад Дженни спасла ее снова от скорого на расправу Мэддена. Ради Дженни Джози была готова на все – только бы та не упрямилась.
Глубоко вдохнув, Джози пододвинула стул к стулу Дженни и села так, что их колени соприкасались.
– У нас получится, – сказала она, беря Дженни за руки. – Я это знаю. Нас двое.
– Твоя затея не сработает, – покачала головой Дженни.
– Нет, сработает. Если мы захотим. Если ты захочешь.
Дженни не ответила, но быстро перевела взгляд с пламени камина на Джози и снова на огонь. Джози сочла это обнадеживающим знаком.
Джози разработала план, казавшийся ей разумным и безупречным. План этот начал складываться в ее голове, пока она вела Дженни к доктору Коббу. Шлифовка плана происходила уже днем, когда они вернулись домой. Уложив Дженни, Джози заварила себе чая, села к кухонному столу и стала обдумывать свой план шаг за шагом. Медленно, тщательно, выискивая недочеты. Так делали Мэдден и его головорезы, планируя очередное ограбление.
Но от плана Джози никто не пострадает. Наоборот, ее план должен помочь Дженни.
Вернувшись от доктора Кобба, не владея собой от горя и находясь под действием лауданума, Дженни рассказала ей все. О несчастном случае в детстве, лишившем ее возможности иметь детей. О том, как встретила Шеймуса Финнегана, полюбила и вышла за него замуж, не раскрыв всей правды о себе. Рассказала она и об Уилле Олден.
Джози знала: разработанный ею план решит проблемы их обеих, но ей не удавалось убедить в этом Дженни. Она несколько раз пыталась объяснить, как они поступят, но, охваченная безутешным горем, Дженни отказывалась слушать, говоря, что это невозможно. Сейчас Джози решила сделать еще одну попытку.
– Самое трудно уже позади. Остальное пойдет как по маслу, – сказала Джози. – Доктор Кобб думает, что ты – Джози Мидоуз, а я – Дженни Финнеган. Он все это аккуратно записал себе на карточку и убрал в шкаф.
Беседу с доктором Коббом Джози взяла на себя. Она сказала, что к ней на неделю приехала погостить ее подруга миссис Джози Мидоуз. Они возвращались с рынка, когда миссис Мидоуз пожаловалась на сильные боли в области живота.
Доктору Коббу не понадобилось много времени на подтверждение величайшего страха Дженни: у нее действительно произошел выкидыш. Деревенский врач произвел лишь беглый осмотр, дал лауданум и предупредил, что судороги будут продолжаться еще несколько часов, пока матка не исторгнет все. Он посочувствовал Дженни, однако назвал выкидыши не столь уж редким явлением и выразил надежду, что в течение года она сможет забеременеть снова.
– Нам всего-навсего нужно действовать в том же духе, – сказала Джози.
– Как, Джози? Я потеряла ребенка. Даже если я никому не скажу, об этом все и так узнают. Мой живот не будет расти.
– Будет. А подушки на что? Подсунешь себе под юбку.
Дженни покачала головой:
– Джози, это невозможно. Из твоей затеи ничего не получится.
– Послушай меня! Все получится. У нас в театре полно таких пьесок с подкладными животами. В первом действии девчонка уходит под руку с каким-нибудь хмырем, наплетшим ей о любви. А во втором – возвращается в слезах и с приличным пузом. Начнешь с маленьких подушек и будешь менять. Пусть видят, что живот у тебя растет. Я тебе покажу, как это делается. Сложнее всего с твоим мужем. В смысле, если он захочет близости. Тебе придется ему отказать. Скажешь, что плохо себя чувствуешь и что это может повредить ребенку. Сошлешься на доктора.
– В этом-то как раз и не будет сложности, – горестно вздохнула Дженни. – Муж не хочет близости. Во всяком случае, со мной.
– Тогда все в порядке. Остальное – пустяки. Будешь несколько месяцев подряд разыгрывать этот спектакль. Захочешь отдохнуть – приедешь сюда. Через несколько месяцев родится ребенок. Доктор Кобб примет роды и выпишет свидетельство о рождении. Фамилия у младенца будет Финнеган. Только имя ребенку придумай заранее. Когда я буду на сносях, дам тебе знать. Ты сразу же приедешь в Бинси. Пару дней не будешь писать домой. Потом позвонишь мужу из здешнего паба. Скажешь, что споткнулась, упала, начались схватки и ребенок родился преждевременно. Тут, как водится у мужчин, твой муж засуетится, крылышками захлопает, скажет, что немедленно едет в Бинси за тобой и ребенком. Ты его охладишь. Скажешь, что роды прошли легко, ты прекрасно себя чувствуешь и не хочешь отрывать его от работы, а потому попросила одну местную девицу проводить тебя в Лондон и дотащить твои вещи.
– Местную девицу? Какую? – не поняла Дженни.
– Меня, естественно, – ответила Джози. – Я к этому времени раздобуду одежонку попроще, чтобы сойти за крестьянскую девку, нацеплю капор и поеду с тобой в Лондон. С мужем твоим я ни разу не встречалась, и он не узнает, кто я на самом деле. Конечно, он мог видеть афиши «Земы», но там я выступала в парике и почти голая. Уверена, он меня не узнает. Ты ему заранее сообщишь, когда поезд придет на вокзал Паддингтон, и попросишь встретить. Он встретит. Я поздравлю его с первенцем, попрощаюсь и сделаю вид, будто тороплюсь на поезд, чтобы вернуться в Бинси, а на самом деле поеду к побережью и там сяду на паром до Кале. – Джози помолчала, давая Дженни переварить сказанное, затем добавила: – Когда твой муж увидит ребенка, которого он так хотел, то обрадуется и, глядишь, вспомнит про свои свадебные клятвы. И обе мы будем не внакладе. У тебя – муж и ребенок. А у меня – Париж, где я скроюсь от Билли Мэддена. Я буду знать, что мое дитя растет не в жутком приюте, а у самой лучшей женщины в мире, достойной называться матерью.
– И ты всерьез считаешь, что это получится? – прошептала Дженни.
– Конечно.
– А если ребенок будет совсем не похож ни на меня, ни на Шейми?
– Послушай, мы с тобой обе блондинки. И глаза у нас одинаковые, светло-карие. Если ребенок будет похож на меня, он будет похож и на тебя.
– И все равно это очень рискованно. Слишком многое может пойти не так.
– Нет, дорогуша. Слишком многое пойдет как надо.
Дженни пристально посмотрела на Джози, и впервые за весь этот длинный и тяжелый день Джози увидела в ее глазах искорку. Крохотную, слабенькую, но искорку.
– Ну? – спросила Джози, стискивая ей руку.
Дженни кивнула и тоже сжала руку подруги.
Глава 40
– Приятного вам вечера, мистер Бристоу. Благополучного пути домой, – сказал сэр Дэвид Эрскин, парламентский пристав палаты общин.
– И вам, пристав, приятного вечера, – ответил Джо.
Он проехал на своей коляске через зал Святого Стефана, выбрался наружу и покатил в сторону лужайки со статуей Кромвеля. Вечер встретил Джо приятным теплом. На небе перемигивались бесчисленные звезды. Замечательный летний вечер. В такую пору только радоваться жизни. Однако Джо не замечал всего этого. Только что закончилось затянувшееся заседание палаты общин. Днем пришло известие: Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Боясь самого худшего – неминуемого вступления Германии в войну, – настороженная Британия находилась в постоянном контакте с Францией и Россией, ее партнерами по Тройственному союзу, разрабатывая меры сдерживания кайзера на случай, если тот объявит войну. К счастью, Антанта возникла задолго до убийства Франца Фердинанда.
В конце прошлого века Франция, проигравшая Франко-прусскую войну 1870 года и потерявшая Эльзас и Лотарингию, заключила союз с Россией. Обе страны объединяло недоверие к кайзеру. Россию особенно беспокоило сближение Германии с Турцией. У русского царя были все основания опасаться потепления германо-турецких отношений. Если в Турции появится германский плацдарм, кайзер попытается установить контроль над проливами Босфор и Дарданеллы, и тогда русские могут лишиться прохода из Черного моря в Средиземное. Это подрывало внешнюю торговлю России.
У Англии с Францией был свой договор, называемый «Сердечным согласием». Обе страны подписали его в 1904 году, положив конец многолетним распрям по поводу колониальных территорий в Африке. Их союз с Россией виделся многообещающим. Соответствующее соглашение между Англией и Россией было подписано в 1907 году. Если Германия будет угрожать Франции или России, Англия придет им на помощь, равно как и они обязывались помогать ей.
Помимо выработки общей стратегии с союзниками, премьер-министр обратился к фельдмаршалу Горацио Китченеру. Этот человек, отличившийся во время крупных военных конфликтов последних десятилетий, сочетал в себе талант военачальника и государственного деятеля. Асквит предложил ему занять пост военного министра.
Джо приходилось беседовать с Китченером. В отличие от большинства советников Асквита, фельдмаршал не ожидал, что война с Германией закончится быстрой и легкой победой. Он сделал мрачное предсказание, которое многим очень не понравилось. По мнению Китченера, война продлится по меньшей мере года три и будет сопровождаться тяжелыми потерями. После этого Джо с удвоенной энергией стал противостоять всем призывам к войне, которые раздавались в стенах палаты общин.
Но его доводы никто не слушал. Джо это понимал, равно как и те, кто разделял его взгляды. В один из дней Китченер произнес речь в палате общин, а затем выслушал многочисленные выступления парламентариев. У них с Джо состоялся разговор в парламентской столовой.
– Не тратьте на них свой пыл, старина, – посоветовал он Джо. – Они не прислушиваются ко мне. Они бы не прислушались и к самому Богу, если бы Господу хватило терпения сидеть в палате общин и выслушивать бесконечные разглагольствования Черчилля. Они получат свою войну.
Чутье подсказывало Китченеру: война начнется уже скоро. Осенью, если не раньше.
Усталый, подавленный, Джо пересек лужайку со статуей Кромвеля и подъехал к веренице экипажей, стоящих на улице. Среди них он заметил и свой. Значит, его кучер Том где-то поблизости. Может, отлучился за водой для лошадей или пошел поболтать с другими кучерами. Приближаясь к своему экипажу, Джо увидел девочку-цветочницу. Она ходила вдоль вереницы экипажей, безуспешно пытаясь продать букеты роз.
Джо остановился и стал наблюдать за юной цветочницей. Прохожие не обращали на нее ни малейшего внимания, не слыша ее призывов купить цветы и не видя ни дыр на ее башмаках, ни впалых щек. Эта несчастная девочка, которой едва ли было больше десяти, бродила по темным лондонским улицам, отчаянно пытаясь заработать несколько шиллингов. А люди, выросшие в роскошных домах и дворцах, имеющие все привилегии, какие давали им богатство и власть, двигали по картам мира свои воображаемые армии. Пока цветочница дрожала, кутаясь в поношенный платок, они подливали себе портвейн в хрустальные бокалы и закуривали сигары.
Эти люди думали о нарушении границ и захвате территорий. Об одержанных победах и сверкающих медалях. Но никто из них ни разу не подумал о ежедневной войне за выживание, которую вела маленькая цветочница. Их не волновала судьба этого ребенка и всех других детей из бедных семей в городах и деревнях Англии и Европы. Что будет с этими детьми, если их отцы погибнут на войне, если артиллерия разрушит их дома, а урожай и домашний скот разграбят чужеземные захватчики?
«Я сражался за будущее этого ребенка, – сказал себе Джо. – И потерпел поражение».
Ему захотелось подъехать к девочке и сказать, что он прилагал все усилия. Нет. Еще испугается, приняв его за сумасшедшего. Джо поступил по-другому: подозвал цветочницу и сказал, что хочет купить все ее цветы.
– Что? Все? – оторопела девочка.
– Да. – Джо повернулся к подошедшему кучеру. – Том, будьте любезны, отнесите цветы в экипаж.
– Непременно, сэр, – ответил Том, поднимая тяжелую корзину.
Джо заплатил девочке больше, чем стоили ее цветы.
– Разницу оставь себе, – сказал он.
– Благодарю вас, сэр! Большое вам спасибо!
– Не за что.
Том вернул девочке пустую корзину. Джо смотрел ей вслед. Девочка почти бежала, сжимая в кулаке его деньги.
– Том, а ведь я ей не помог, – сказал он кучеру. – Через год ее положение станет еще хуже. Отец, скорее всего, отправится на фронт. Старшие братья, если они у нее есть, – тоже. Мужчины зарабатывают намного больше женщин. Она останется с матерью и сестрами, получая гроши на фабрике и подрабатывая продажей цветов. Этой бедняжке самое место в школе, а не в уличной толчее. Не удивлюсь, если она не умеет ни читать, ни писать.
– Сэр, исправить весь мир невозможно. Даже вам это не под силу. И уж конечно не этим вечером, – ответил Том.