Девушка, которая должна умереть

«Получила STR-маркеры и отчет о вскрытии от Блумквиста, – писала она. – Есть идеи, особенно насчет углеродного анализа. Но нужно полное секвенирование генома. Думаю, с УГЦ дело пойдет быстрее. Подключите их, время дорого».



«Что за тон? – возмутилась доктор Нюман. – Сама и секвенируй, раз тебе надо». Таким же торопыгой был ее муж, совершенно безнадежный тип.

Однако, дочитав письмо, Фредрика успокоилась. Как бы ни было оно возмутительно, а шло в направлении ее собственных мыслей. Вот уже неделя как доктор Нюман отправила пробы в Генетический центр в Уппсале с просьбой провести полное секвенирование генома. И она нажимала на них, прося пометить красным все необычные мутации. Результатов можно было ждать в любой момент. Поэтому Фредрика написала им, вместо того чтобы отвечать нетерпеливому генетику из Лондона, и, сама не заметив как, вошла в раж и тоже взяла возмущенный тон.

«Мне срочно нужны результаты секвенирования».

Время приближалось к пяти утра, и это тоже должно было их впечатлить. Даже лебеди на озере передвигались как сонные, и то, что их было двое, похоже, не спасало положения.





* * *


Магазин электроники Курта Видмаркса на Хорнсгатан еще не открылся. Но инспектор Соня Мудиг, заметив в торговом зале пожилого мужчину, осторожно постучала в окно.

– Вы рано. – Он встретил ее в дверях с натянутой улыбкой. – Тем не менее добро пожаловать.

Соня представилась и изложила суть дела. Мужчина опешил от неожиданности, потом завздыхал и заохал. В глазах блеснула искорка раздражения, у рта залегла горестная складка.

– Выживать все труднее, – пожаловался он. – Нас теснят торговые сети и крупные магазины.

Соня улыбнулась, демонстрируя сочувствие. На днях она собирала информацию в окрестных кварталах, и парень из парикмахерского салона вспомнил, что нищий, о котором говорил Бублански, подолгу стоял возле витрины этого магазина и глазел на телевизоры за стеклом.

– Когда вы увидели его в первый раз? – спросила Соня.

– Несколько недель тому назад. Он буквально вломился в салон и долго торчал перед одним из моих телевизоров.

– И что шло по телевизору?

– Новости. Помню, говорили о Юханнесе Форселле и биржевом крахе… Довольно нервно.

– С какой стати нищий этим заинтересовался?

– Ни малейшего понятия.

– Ни малейшего?

– Да, черт… А почему я должен об этом знать? Я пытался его выдворить, вот и всё. Возможно, не слишком вежливо. Все намекал, что он отпугивает покупателей.

– Каким образом?

– Он бубнил все время, плохо пах и вообще производил впечатление больного на голову.

– Вы слышали, что он бубнил?

– Да, конечно. Он спросил меня по-английски, известный ли человек этот Форселль. И я ответил, что да, конечно. Он теперь министр обороны и сказочно богат.

– То есть, похоже, этот нищий знал Форселля до того, как тот стал известным человеком?

– Этого я сказать не могу. Помню только одну его фразу: «Problem, now he has problem?»[21] Он произнес это так, будто рассчитывал получить только положительный ответ.

– И что вы сказали?

– Что да, у Форселля определенно очень большие проблемы. Что он мухлюет с акциями и играет по-крупному.

– Откуда такая информация?

– Все говорят.

– Так что с тем нищим?

– Он словно взбесился. Стал кричать и все показывал на свое лицо… «Look at me! See what happened to me! And I took him! I took him!»[22] Я пытался его вывести, но он оказался сильным. И тогда я оставил его в покое, а по телевизору начался сюжет о шведской школе, и тут появилась эта ведьма…

– О ком это вы?

Теперь Соня буквально физически ощущала исходившую от него агрессию.


– Об этой Линдос. Вот кто держит нос по ветру. Но бродяга уставился на нее, словно увидел ангела, и все бормотал по-английски: «Очень, очень красивая женщина… и она тоже критикует Форселля?» Я пытался объяснить ему, что этот сюжет не имеет никакого отношения к предыдущему, но он, похоже, не понимал. Вскоре ушел…

– Но потом вернулся?

– После этого случая он возвращался каждый день в одно и то же время, как раз перед самым закрытием. Он всю неделю торчал у меня под дверью и расспрашивал людей, как можно позвонить журналистам. В конце концов я вызвал полицию, но им, конечно, не было дела до всего этого.

– То есть имени его вы так и не узнали?

– Он говорил, что его зовут Сардар.

– Сардар?

– «Me Sardar», – сказал он, когда однажды вечером я попытался его выпроводить.

– Это уже кое-что.

Соня поблагодарила продавца, вышла и направилась в сторону Мариаторгет.

В метро, на пути к площади Фридхемсплан и полицейскому участку, она набрала «Сардар» в «Гугле». Оказалось, это древнее персидское слово, обозначающее принца, аристократа или главу рода. Используется на Среднем Востоке, в Центральной и Южной Азии, в различных местных вариациях: «Сардар», «Сардаар», «Сердар»… «Принц, – подумала Соня. – Принц в обличье нищего, как в сказке».

Вот только жизнь никогда не бывает похожей на сказку.





* * *


Прошло время, прежде чем дело сдвинулось с мертвой точки. И не только потому, что до сих пор им так и не удалось напасть на след Лисбет Саландер. Иван Галинов, старый агент ГРУ, был занят другим, а Камилла хотела работать только с ним. Шестидесятитрехлетний Галинов имел огромный опыт службы в разведке.

Прекрасно образованный, он говорил на одиннадцати языках и свободно владел множеством диалектов и наречий. Его принимали то за уроженца Великобритании, то за немца, то за француза. Наконец, многие считали его красавцем, несмотря на что-то птичье в его чертах.

Галинов был высок, худощав, с белыми бакенбардами, сединой и безукоризненными аристократическими манерами. Он имел привычку пугать людей рассказами из своей жизни, которая казалась закономерным следствием его характера.

Одна из историй была о глазе, который Галинов потерял в Чечне. Он заменил его искусственным, из лучшей эмали, какая только нашлась на рынке. Суть истории – вдохновленной, как видно, старым анекдотом о клиенте и банковском служащем – состояла в том, что якобы никто не мог определить, какой глаз у Галинова искусственный, а какой настоящий. Сам Галинов шутил по этому поводу, что искусственный тот, в котором хоть изредка мелькает искра человечности.

В другой истории говорилось о крематории на минус втором этаже Главного управления ГРУ на Ходынке. Галинов утверждал, что заманил туда одного своего коллегу, продавшего секретные материалы британской разведке, и кремировал заживо. Ходили слухи, что когда Галинов пытает врагов в застенках управления, его движения становятся замедленными, а единственный глаз перестает моргать. Разумеется, здесь не обходилось без мифологизации и преувеличений.

Камилла использовала все доступные средства для достижения своего и все-таки имела особые причины обратиться именно к Галинову. А именно, он был близок ее отцу. Восхищался им, как она, и пережил такое же разочарование. Возможно, их сблизил этот совместный опыт. Во всяком случае, Камилла находила у Галинова только заботу и отеческое сочувствие и никогда не затруднялась определить, какой глаз у него настоящий.

Этот седовласый разведчик научил Камиллу забывать прошлое и двигаться дальше. Узнав, какой бойней обернулось для него переселение Залаченко в Швецию, она поинтересовалась, как он вообще выжил.

– Так же, как и ты, Кира, – ответил Галинов.

– А что сделала я?

– Стала таким, как он.

Этих слов Камилла не забыла. Они напугали ее и одновременно придали силы. И каждый раз, когда вдруг воскресали призраки прошлого, Камилле хотелось, чтобы Галинов был рядом с ней. С ним она не боялась быть слабой. Он один видел ее слезы, еще когда была жива мать. И теперь, сидя рядом с Галиновым в своем личном джете на пути к Стокгольму и Арланде, она высматривала на лице разведчика хотя бы намек на улыбку.

– Спасибо, что согласились мне помочь.

– Мы найдем ее, моя радость. Мы обязательно до нее доберемся.

И Галинов ласково похлопал ее по руке.





* * *


Предоставив Камилле и ее покровителю скучать в самолете, Лисбет прилегла на кровать и только теперь заметила записку от Паулины на ночном столике. Подруга извещала, что вышла купить еды. Часы показывали десять минут двенадцатого. Ресторан внизу еще не открыли, а в мини-баре не осталось ничего съестного.

Лисбет выругалась. Плеснула в лицо водой в ванной, смахнула со стола остатки чипсов и высыпала в рот. Потом приняла душ, надела джинсы и черную футболку, села за ноутбук и открыла почту. Там обнаружились два новых файла, больше десяти гигабайтов каждый, и письмо от судмедэксперта Фредрики Нюман.

«Здравствуйте. Разумеется, я давно заказала анализ всего генома и получила результат сегодня утром. Не знаю, насколько добросовестны были биоинформатики из Уппсалы, но то, что они отметили, настораживает. У меня есть свои специалисты. Тем не менее, полагаю, будет нелишним и вам взглянуть на все это. Направляю вам файлы с их пометками, замечаниями и FastQ[23] с начальными данными, на случай если вам будет удобнее работать непосредственно с ними.

С надеждой на скорый ответ.

Ф.»