Девушка из песни

Сердце заныло.

– Боже, Ви.

Она все еще ждет меня. Даже после нескольких месяцев разлуки она продолжала поддерживать связь. Даже когда ей удавалось урвать всего две минутки разговора со мной, пока меня снова не крали у нее.

«История нашей жизни».

Я проглотил ругательство и вернул телефон Эвелин.

– После сегодняшнего концерта не хочу никого видеть в Зеленой комнате. Никого. Мне насрать, если даже сам чертов Элвис восстанет из мертвых, мне нужен час побыть наедине с собой.

Эвелин закатила глаза.

– Твой ежевечерний разговор с Ви. Я в курсе.

– Это единственное, что удерживает меня в здравом уме.

– А я-то думала, что это моя обязанность. – Она склонила голову набок. – Ты ей сказал?

– Сказал что?

– Про Лиссабон. О том, что доктор Брайтон считает, что ты должен немедленно свернуть тур.

– Зачем мне это делать? Она только начнет нервничать. И я не могу завершить тур. Пока нет.

– Я переживаю за тебя, – произнесла она, когда мы снова двинулись по коридору. – Не только из-за того, что случилось в Лиссабоне. В Сан-Диего ты тоже выглядел не очень. На самом деле у тебя часто нездоровый вид. Таблоиды считают, что ты наркоман или алкоголик.

– Желтая пресса может писать все, что ей вздумается. Я чертовски устал, Эвелин, – вздохнул я, шагая к сцене, и шум толпы с каждым шагом становился все громче. – Мы за полгода дали пятьдесят пять концертов. Сделай мне скидку, черт подери.

Я вдруг остановился, ощутив укол вины за то, что накинулся на нее. Я поднял глаза к потолку и упер руки в бока. Эвелин не заслуживала такого отношения.

– Прости.

Она внимательно на меня посмотрела, а затем ее шоколадный взгляд смягчился.

– Доктор Брайтон тебя давно смотрел?

– Каждые несколько минут. Я в норме.

– Ты плохо выглядишь. Думаю, он прав. Тебе нужно отдохнуть, Миллер. Сдать анализы, которые он просит.

– Не могу. Я должен со всем справиться.

– Даже если это убьет тебя? – Она схватила меня за руку и заставила посмотреть на нее. – Мне все это очень нравится. Турне. Съемки видео. Толпы и папарацци. Все вместе. Но тебе нет. Так зачем издеваться над собой, если от этого тебе становится только хуже?

– Ты знаешь почему, Эв.

– Эта твоя благотворительность?

– Да, эта моя благотворительность. «Руки помощи» спасут мою задницу.

– Они спасут? Вообще-то это ты отдаешь им половину гонорара за тур.

Она не понимала. Это я ребенком жил в фургоне и бренчал на гитаре, а теперь возглавлял мировое турне, и на всех концертах собирал полный аншлаг. Благотворительность стала моей страховкой, чтобы я не позабыл того ребенка. Так я мог держаться за прошлое и свою историю, когда все остальные, все мои близкие, находились так далеко.

– Остался последний этап, – сказал я Эвелин. – Нужно выдержать, и тогда Международный фонд «Руки помощи» получит очень крупный чек. А я буду чувствовать, что все это, – я обвел ладонью арену, – заслужено.

«И стану мужчиной, который заслуживает такую женщину, как Вайолет».

– Последний этап тура – это еще двадцать три города по всей территории США, – уточнила Эвелин. – Я переживаю за тебя, Миллер. Ты слишком сильно отдаешься сцене, ночь за ночью.

– Потому что фанаты это заслуживают. Если они готовы ради меня так швыряться деньгами, то я выложусь на полную. Выступлю на пике своих возможностей, каждый вечер, каждый концерт.

Эвелин начала было спорить, но к нам подошел Саймон, отвечавший за оборудование, и надел мне на шею электрогитару.

– Просто… будь осторожен, – произнесла Эвелин тоном, который мне совсем не понравился. Тихим и полным тревоги.

Два года назад она была дерзкой, кокетливой девчонкой, и мне много раз приходилось напоминать ей, чтобы она не переступала со мной черту. Но в последнее время она стала мягче, наблюдала за мной, когда думала, что я не смотрю. Деловая, умная, умеющая общаться с людьми, она могла бы уже основать собственную пиар-компанию. Путевка в жизнь ей более чем обеспечена, но Эвелин все равно оставалась со мной, таскала забытые мною вещи и выбирала одежду для фотосессий.

Еще одна причина довести этот тур до конца.

Мое сердце принадлежало Вайолет. Единственной и навечно. На пути меня всегда ждало множество девушек, желавших привлечь к себе внимание, но сколько бы группа ни устраивала вечеринок после концертов, я оставался в стороне. Я не мог пить, потому что кто-нибудь обязательно сделает компрометирующий снимок, который разобьет сердце Вайолет.


Сам с этим прекрасно справлялся, благодарю.

Я поправил на шее ремень и двинулся к концу коридора. Впереди ждала сцена, за ней – толпа. Огни погасли, и океан зрителей заволновался огоньками двадцати тысяч светящихся палочек.

– Десять секунд, – пробормотала Эвелин в микрофон. Она прислушалась, ожидая отмашки от директора шоу, затем легонько подтолкнула меня под руку. – Иди.

Я на мгновение закрыл глаза, как делал перед каждым концертом.

«Для тебя, Вайолет».

Все было для нее. Когда я выходил на сцену, я мог любить ее. Посылал во Вселенную сигналы любви и надеялся, что они достигнут Вайолет и она их почувствует. Я просто должен выдержать этот тур, сделать что-то хорошее для этого мира, а затем буду с ней. Творить добро – вот как я мог стать парнем, которого заслуживала Вайолет.

Существовал миллион способов прожить на Земле, но только один имел значение.

Я позволил нарастающему гулу толпы наполнить меня. Их энергия меня поддерживала. Я подпитывался ею каждый вечер, и отдавал обратно потом и слезами.

Я шагнул на сцену, следуя за цветным скотчем на полу, отмечающим мой путь в темноте к микрофонной стойке. А потом на меня упал одинокий луч зеленого света. Стадион словно сошел с ума, оглушая лавиной звуков. Я закрыл глаза и отдался на ее милость. Меня переполняла благодарность за то, что так много людей хотели услышать мои слова. Позволяли мне обнажить душу и каждый вечер рассказывать на сцене свою историю.

Каждый вечер на шаг приближал меня к Вайолет.





Дождись меня




Медленный поцелуй разжигает пожар,

Ты улыбнулась мне, солнца вкус на губах.

Мы справимся вместе, но по одному.

Плача прощались, проклинали судьбу.

Ты звала мое имя.

Я тебя звал домой.

Ты меня дождись.

Ты меня дождись.



Когда шум нарастает,

Положи просто трубку.

Я больше не вынесу этого звука.

Пустую кровать, бесконечный путь,

Холодное море, в нем бы не утонуть.

Прошу, ты меня дождись,

Ты меня дождись.



Со мной говорят, но в мыслях я далеко.

Все они для меня на одно лицо.

Я тебя средь толпы

Не устаю искать.

Тяжело любить, тяжело догнать.

Взлетел высоко, да все равно разобьюсь.