Девушка из песни

Словно услышав мою безмолвную мольбу, на экране телефона высветилось имя Шайло.

Я сглотнула слезы.

– Привет, Шай.

– Что случилось?

Я изобразила смешок.

– И тебе привет.

– Это же я, Ви, – укоризненно произнесла она. – Я тебя знаю.

– Я так рада, что это ты, – пролепетала я, сворачиваясь калачиком на диване. – Я скучаю по твоему голосу.

– Я тоже, девочка. Как дела? Хотя, кажется, уже догадалась.

– Бывало и лучше. – Я поколебалась, но все же спросила. – Как Ронан?

– Все по-старому. – Она запнулась.

– А ты? Как ты, Шай?

Она тихо выдохнула в трубку, но когда заговорила, ее голос снова стал уверенным.

– Все хорошо. Это за тебя надо беспокоиться. Прочитала, что Миллер появится на следующей обложке журнала «Роллинг Стоун», и что-то подсказало мне позвонить.

– Правда? – переспросила я, сердце взлетело от радости и одновременно раскололось от боли.

– Он тебе не сказал?

– Он никогда мне такого не рассказывает. Считает это бахвальством.

– Боже, ну что за парень! Он самый скромный из всех известных мне знаменитостей. Как ты, держишься?

– Сойдет. Придется взять в закусочной отпуск, чтобы закончить огромный проект по биохимии. Скоро промежуточные экзамены.

– Ты должна гордиться, – сказала Шайло. – Учитывая, как ты надрываешь свою задницу.

– Спасибо. Я тоже вроде как горжусь собой. – Мои глаза наполнились слезами. – Это трудно.

Ее тон стал мягче.

– Знаю.

Я шмыгнула носом и вытерла глаза, стараясь держать себя в руках.

– Но мы знали, на что шли. У него мировое турне. Концерты почти каждый вечер. А еще разница в часовых поясах… – я тяжело вздохнула. – Я стараюсь сохранять позитивный настрой.

– Понимаю. Отношения на расстоянии – штука отстойная, а ты еще и одна, без поддержки родителей. Миллер предлагал помочь с университетом? Уверена, он…

– Нет, нет. Обучение оплачивается. Я сама заработала стипендию и собираюсь за нее держаться.

– Хорошо, но как насчет аренды жилья? Он ведь посылал тебе деньги, верно? У него теперь целое состояние. Не может быть, чтобы он не помог тебе.

– Он хочет. И если у меня появятся серьезные проблемы, то поможет, но мне не нужны его деньги. Всю свою жизнь я была избалованным богатым ребенком, который никогда ни в чем не нуждался. Черт, до «Мака» у меня даже не было опыта работы.

– Девочка, ты добровольно участвовала во всех существующих медицинских программах.

– Верно, но в конечном счете это поможет мне продвинуться в карьере. Мне никогда не приходилось зарабатывать на жизнь. Думаю, мне это нужно. Пока незаметно, но я чувствую, как дерьмовая работа, сумасшедшая учебная нагрузка и даже разлука с Миллером делают меня лучше. Я начинаю понимать, каково это – бороться, чтобы еще больше ценить то, что имею.

«Как это делал Миллер всю свою жизнь».

– Ну, черт возьми, девочка. Похоже, Снежная королева вышла из чата.

Я рассмеялась.

– Надеюсь на это. – Я вырвала ниточку из обивки дивана. – Шай, ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной? Так же, как и я с тобой.

Молчание. Затем:

– Знаю.


– Но я пойму, если тебе будет слишком трудно о чем-то рассказать. Не хочу заставлять тебя переживать еще сильнее. Просто напоминаю, что я рядом, хорошо?

– Хорошо, – ответила она, ее голос был хриплым от слез. Затем она прокашлялась, выстраивая вокруг себя защитные стены. После всего, что случилось, я не могла ее винить.

– Шай?

– Я в норме. Обещаю.

– Ладно. Позвони мне, если что-нибудь изменится. Черт, звони в любом случае.

– Обязательно. Люблю тебя.

– И я тебя люблю.

Я положила телефон и закрыла глаза, позволив себе редкое мгновение незапланированного отдыха и пустив несколько слезинок за подругу, которая так много страдала.

Но только на несколько минут. Затем я села, вытерла слезы и вернулась к работе.





26





Миллер


В дверь Зеленой комнаты громко и настойчиво постучали.

– Пять минут, – крикнула Эвелин.

– Иду, – откликнулся я.

Нажал на ручку и ввел в бедро маленький пузырек инсулина. Я уже колол его, чтобы справиться со съеденными на ужин углеводами и пережить сегодняшний концерт, но мои показатели снова подскочили.

– Черт побери, – пробормотал я, натягивая штаны.

Другие диабетики хорошо справлялись со своей болячкой, но моя борьба не прекращалась ни на минуту. Я следовал планам лечения, считал углеводы, пока в глазах не начинало двоиться, и все равно показатели скакали из крайности в крайность, каким бы аккуратным я ни был. Несколько недель назад я потерял сознание после концерта в Лиссабоне, поэтому лейбл нанял врача, чтобы тот присматривал за мной в течение всего тура, но даже он был сбит с толку. Он хотел отвезти меня в больницу, провести кучу анализов и тест A1C, который я не делал уже очень давно. Но это означало приостановку тура, что было невозможно.

Я убрал свой инсулиновый набор, до меня, как раскаты грома, докатились громкие крики, топот и аплодисменты двадцати тысяч зрителей на арене «Ти-Мобайл» в Лас-Вегасе. Затем звук стал еще громче – на сцену вперед меня вышла моя группа. Они были хорошими парнями, талантливыми. Мы могли бы сблизиться и стать как братья, если бы я позволил, но я предпочел сжечь этот мост как можно раньше. Они все считали меня заносчивым и надменным. Меня это устраивало. Я уже дружил с парнями, которых считал практически братьями, и посмотрите, как все обернулось.

Грудь болезненно сдавило при мысли о Ронане и Холдене. И о Вайолет.

«Я так сильно по ней скучаю, что становится плохо».

Я бросил на себя последний взгляд в зеркало. На меня смотрело сердитое отражение в неизменных джинсах, футболке и ботинках. Вот только теперь футболка стоила 190 долларов, джинсы 450 долларов, а ботинки… даже думать не хотелось.

– Это уже слишком.

У меня не было совершенно ничего, и вот, чуть ли не за ночь, я получил все, чего можно пожелать. Это напомнило мне легенду, в которой говорилось, что если взять человека с Северного полюса и бросить его посреди экватора, он мгновенно умрет от внезапного изменения широты.

Я вполне мог в это поверить.

Вокруг меня выстроили целую концертную махину – огромный, неуклюжий аппарат, который тащился из города в город, ломаясь и перестраиваясь каждые несколько дней. И для бедного в прошлом ребенка это было просто невероятным. Я сосредоточился на том, что мне нравилось в музыке. Звучание песни, гармония мелодии, омывавшей строчки лирики. Энергетика, которой мы обменивались с фанатами. Я усердно старался сохранить с ними связь, независимо от размеров арены, потому что только это и было важно. Музыка и слушатель. Все остальное казалось мне незаслуженным.

Я распахнул дверь Зеленой комнаты. Эвелин ждала меня в наушниках и с планшетом в руке. У нее на шее висел значок одного из двухсот или около того участников моего тура.

Я зашагал по коридору, каблуки высоких черных сапог Эвелин стучали рядом. На ней была короткая черная мини-юбка и облегающий блейзер с глубоким декольте. Она больше походила на руководителя модного журнала, чем на личного помощника.

– Мой телефон у тебя? – рявкнул я.

Она вздрогнула от моего резкого тона, затем строго посмотрела на меня.

– Ты забыл его в отеле. Снова.

Она протянула его мне, и я просмотрел уведомления. От Вайолет пришло сообщение.



Скучаю. Люблю тебя. Желаю крутого концерта. Целую!