Девушка из песни
Часть 66 из 87 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Не думаю, что меня выберут.
– А кого же еще?
Он пожал плечами.
– Думаю, мы скоро это узнаем.
На сцену вышел заместитель директора Чаудер с микрофоном в руке и представил Лейлу Кальдерон и ее Комитет по выпускному. Зачитали номинанток на звание Королевы – все те же лица, а мое имя, что неудивительно, отсутствовало. Мне было все равно, кроме того, что это стало симптомом развалившейся дружбы между Кейтлин, Джулией и мной.
«А может, все это лишь плод моего воображения».
Затем Лейла успокоила толпу.
– Королевой выпускного бала Центральной старшей школы Санта-Круза объявляется…
Диджей включил электронную версию барабанной дроби.
– Эвелин Гонсалес!
Раздались аплодисменты и одобрительные возгласы, и Эвелин вышла на сцену с сияющим и торжествующим видом. И нисколько не удивленная. Они с Лейлой обнялись и поцеловались, Лейла перекинула поверх платья Эвелин ленточку, а другая девушка надела ей на голову высокую диадему.
– Похоже на конкурс красоты, который смотрит на TLC моя младшая сестра, «Малышки и диадемы».
Я ладонью заглушила смех.
– Повнимательнее. Ты следующий.
Лейла снова встала в центр сцены.
– А теперь я с огромным удовольствием объявляю Короля Центральной старшей школы Санта-Круза… Миллера Стрэттона!
Зал пришел в неистовство, но громче всех кричали и аплодировали девушки.
Шок пронзил меня, оставив ошеломленной. Я вместе со всеми оглядывалась в поисках Миллера, гадая, неужели он сейчас проберется сквозь толпу и заберет свою корону.
– Вот это уже интереснее, – произнес Ривер. – Ты знала, что так будет?
– Понятия не имела.
Радостные возгласы сменились смущенным бормотанием, все по-прежнему искали Миллера. Эвелин что-то сказала Лейле, и та протянула ей микрофон.
– Миллер сегодня не сможет к нам присоединиться, но уверяю, у него есть очень веская причина. – Эвелин сделала эффектную паузу. – Он только что подписал контракт с «Голд Лайн Рекордс»!
Зал снова взорвался аплодисментами, девушки взялись за руки и запрыгали с возбужденными, понимающими улыбками. Так глупо. Они знали его только благодаря видео, но реагировали, как будто они близкие знакомые, словно отбирали у меня часть него. Эвелин сияла больше всех, словно сама подарила его им, как милостивая королева, бросающая объедки своим подданным.
– Думаю, на следующей вечеринке я буду играть песни вашего Короля, – вмешался диджей. – Поаплодируем вашим королю и королеве, Миллеру Стрэттону и Эвелин Гонсалес!
Толпа взревела, а Эвелин торжествующе воздела обе руки.
Меня затошнило. Некоторые ученики с любопытством посмотрели на меня. С жалостью. Некоторые знали, что мы с Миллером вместе, но большинство – нет. Щеки болели от усилий удержать улыбку, пока меня охватывало странное чувство. Что Миллер принадлежит им. Эвелин. Она завладела им, объявила его успех своим. Именно она подтолкнула его к сделке с лейблом, но в животе скручивалось нечто зеленое и противное, отвратительное ощущение.
– Ты в порядке? – спросил Ривер.
– Нормально. Просто последние дни какие-то сумасшедшие.
«По меньшей мере».
– Да уж, без шуток. – Он пристально посмотрел на меня. – Но вид у тебя такой, словно тебе бы не помешало проветриться. Или, может быть, выпить?
– Вода бы не помешала.
– Будет сделано. – Ривер поднялся и замер, его взгляд остановился на чем-то у меня за плечом. Его лицо исказилось и застыло, а взгляд потеплел.
Я обернулась и увидела Холдена Пэриша, небрежно прислонившегося к стене, в длинном пальто с поднятым воротником и жилете поверх рубашки. Но пуговицы на воротнике были расстегнуты, а волосы растрепаны. Потягивая из фляжки, он мутными глазами рассматривал происходящее. Затем его взгляд остановился на Ривере. Странная улыбка расцвела на его резко очерченном красивом лице. Он запрокинул голову, осушил фляжку и швырнул ее в столик с напитками.
Я подскочила, а Ривер чертыхнулся, когда металлическая фляжка врезалась в ряд с минеральной водой и яблочным сидром, разбив одну бутылку и расплескав шипящую воду. Раздались удивленные вскрики, и преподаватели начали оглядываться в поисках виновника. Но Холден уже вылетел на улицу.
Я быстро взглянула на Ривера. На его лице читалось страдание. И тоска.
– Я сказал ему, что еду в Алабаму… – Он с трудом сглотнул. – И что он не может пойти со мной.
Я положила ладонь ему на руку.
– Иди.
Ривер моргнул и уставился на меня.
– Что? Нет…
– Иди за ним.
– Тогда я заработаю второй штрафной, если брошу тебя на танцах.
Я улыбнулась.
– Еще один, и выбываешь из игры.
– Вайолет…
– Я все равно чувствую себя неважно и собираюсь уходить.
– С тобой все будет в порядке? Нет, к черту все. Я не могу тебя бросить.
– Со мной все хорошо. Иди. – Я взяла его ладонь и легонько сжала. – Не потеряй его, Ривер.
– Думаю, уже слишком поздно, – мрачно произнес он с грустной улыбкой. – Но спасибо.
Ривер поцеловал меня в щеку и быстро вышел через боковую дверь вслед за Холденом.
Я тоже вышла из зала, остановилась перекинуться парой слов с друзьями из футбольной команды и математического клуба. Каждый разговор казался все более и более натянутым, пока наконец я смогла улизнуть и вызвать такси. Я прижалась лбом к прохладному стеклу автомобиля. Мне хотелось забраться в постель, накрыться одеялом и сбежать от этой тяжелой грусти.
– Какой? – спросил водитель такси.
– Вот этот, – ответила я. – Тот, что с табличкой «продается» на фасаде.
«Худший… день рождения…» – подумала я и рассмеялась, чтобы не расплакаться.
В доме было тихо. Мама, вероятно, была в своей комнате, а папа в кабинете, в щели под его дверью я видела голубоватый свет телевизора. Я поднялась к себе в спальню и попыталась расстегнуть пуговицы на платье. Стерла макияж, распустила волосы и переоделась в пижамные шорты и футболку.
А потом долго лежала, уставившись в потолок, и думала о том, что будет дальше. Переезд в Техас. Миллер переедет в Лос-Анджелес, чтобы записать свой альбом. Родители разъедутся по разным концам страны, как можно дальше друг от друга. Столько дорог когда-то шли параллельно, а теперь расходились, и я понятия не имела, куда приведет моя. И насколько далеко от Миллера.
Я уже почти заснула, когда за окном моей спальни раздался знакомый скрип шпалеры. В открытом окне, впускавшем свежий летний воздух, появился Миллер. Он пролез внутрь и спрыгнул с моего стола, поставив сумки и футляр с гитарой на пол.
Я резко села, взглядом и сердцем впитывая его образ.
– Ты здесь.
– Надеюсь, ничего, что я пришел. Я не могу вернуться домой.
Я вскочила с кровати и бросилась к нему, обняла его, пряча свое смятение у него на шее.
– Эй… – Он погладил меня по волосам. – Что такое? Случилось что-то?
Я покачала головой, уткнувшись ему в грудь, и взяла себя в руки.
– Ничего. Боже, Миллер, я так за тебя рада. Расскажи мне все.
Он отстранился, его прекрасные глаза загорелись, и впервые за долгое время он выглядел счастливым. Тяжелое бремя бедности немного уменьшилось.
– Не могу в это поверить, черт возьми, – признался Миллер. – Они немного пообщались со мной, а потом отвели в студию. Они хотели сразу же что-нибудь записать. Чтобы испытать меня, или… не знаю зачем. – Он недоверчиво покачал головой, затем его взгляд смягчился. – Я спел «Yellow». Нашу песню. Потому что это первая песня, которую я исполнил перед кем-то. Для тебя, Вайолет. Ты – главная причина выпавшей мне возможности.
Я покачала головой.
– Это Эвелин. Ее блог…
– Нет, – горячо возразил Миллер, обхватывая ладонями мое лицо. – Ты первая в меня поверила. Ты не ждала тысячи просмотров и сотни комментариев. Ты с самого начала знала, кто я. Ты приняла меня, грязного, нищего и провонявшего машиной. – Он придвинулся ближе, пристально сверля меня взглядом. – Я собираюсь записать этот альбом, и каждая гребаная песня будет для тебя. Каждая.
Я прикрыла глаза и прильнула к нему, обнимая его за талию и позволяя держать меня. Чувствуя его силу. Он, как всегда, понимал, что меня раздирают более сильные, глубокие эмоции.
– Ви? – Он отстранился, и его лицо вытянулось при виде моих слез. – Я знаю. Будет отстойно находиться в Лос-Анджелесе без тебя. Но я всегда могу запрыгнуть в самолет и уже через час оказаться рядом с тобой.
– Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, Миллер. Прошу тебя.
Он медлил, задержав на мне встревоженный хмурый взгляд, поэтому я приблизилась и поцеловала его. Сначала нежно, потом настойчивее. Требовательнее. Мне нужно было раствориться в нем.
Мой пыл разбудил его, и Миллер отдался моему поцелую, упиваясь им. Наши языки скользили в идеальном танце, ритме, дыхание синхронное. Полная гармония движений тел.
– А кого же еще?
Он пожал плечами.
– Думаю, мы скоро это узнаем.
На сцену вышел заместитель директора Чаудер с микрофоном в руке и представил Лейлу Кальдерон и ее Комитет по выпускному. Зачитали номинанток на звание Королевы – все те же лица, а мое имя, что неудивительно, отсутствовало. Мне было все равно, кроме того, что это стало симптомом развалившейся дружбы между Кейтлин, Джулией и мной.
«А может, все это лишь плод моего воображения».
Затем Лейла успокоила толпу.
– Королевой выпускного бала Центральной старшей школы Санта-Круза объявляется…
Диджей включил электронную версию барабанной дроби.
– Эвелин Гонсалес!
Раздались аплодисменты и одобрительные возгласы, и Эвелин вышла на сцену с сияющим и торжествующим видом. И нисколько не удивленная. Они с Лейлой обнялись и поцеловались, Лейла перекинула поверх платья Эвелин ленточку, а другая девушка надела ей на голову высокую диадему.
– Похоже на конкурс красоты, который смотрит на TLC моя младшая сестра, «Малышки и диадемы».
Я ладонью заглушила смех.
– Повнимательнее. Ты следующий.
Лейла снова встала в центр сцены.
– А теперь я с огромным удовольствием объявляю Короля Центральной старшей школы Санта-Круза… Миллера Стрэттона!
Зал пришел в неистовство, но громче всех кричали и аплодировали девушки.
Шок пронзил меня, оставив ошеломленной. Я вместе со всеми оглядывалась в поисках Миллера, гадая, неужели он сейчас проберется сквозь толпу и заберет свою корону.
– Вот это уже интереснее, – произнес Ривер. – Ты знала, что так будет?
– Понятия не имела.
Радостные возгласы сменились смущенным бормотанием, все по-прежнему искали Миллера. Эвелин что-то сказала Лейле, и та протянула ей микрофон.
– Миллер сегодня не сможет к нам присоединиться, но уверяю, у него есть очень веская причина. – Эвелин сделала эффектную паузу. – Он только что подписал контракт с «Голд Лайн Рекордс»!
Зал снова взорвался аплодисментами, девушки взялись за руки и запрыгали с возбужденными, понимающими улыбками. Так глупо. Они знали его только благодаря видео, но реагировали, как будто они близкие знакомые, словно отбирали у меня часть него. Эвелин сияла больше всех, словно сама подарила его им, как милостивая королева, бросающая объедки своим подданным.
– Думаю, на следующей вечеринке я буду играть песни вашего Короля, – вмешался диджей. – Поаплодируем вашим королю и королеве, Миллеру Стрэттону и Эвелин Гонсалес!
Толпа взревела, а Эвелин торжествующе воздела обе руки.
Меня затошнило. Некоторые ученики с любопытством посмотрели на меня. С жалостью. Некоторые знали, что мы с Миллером вместе, но большинство – нет. Щеки болели от усилий удержать улыбку, пока меня охватывало странное чувство. Что Миллер принадлежит им. Эвелин. Она завладела им, объявила его успех своим. Именно она подтолкнула его к сделке с лейблом, но в животе скручивалось нечто зеленое и противное, отвратительное ощущение.
– Ты в порядке? – спросил Ривер.
– Нормально. Просто последние дни какие-то сумасшедшие.
«По меньшей мере».
– Да уж, без шуток. – Он пристально посмотрел на меня. – Но вид у тебя такой, словно тебе бы не помешало проветриться. Или, может быть, выпить?
– Вода бы не помешала.
– Будет сделано. – Ривер поднялся и замер, его взгляд остановился на чем-то у меня за плечом. Его лицо исказилось и застыло, а взгляд потеплел.
Я обернулась и увидела Холдена Пэриша, небрежно прислонившегося к стене, в длинном пальто с поднятым воротником и жилете поверх рубашки. Но пуговицы на воротнике были расстегнуты, а волосы растрепаны. Потягивая из фляжки, он мутными глазами рассматривал происходящее. Затем его взгляд остановился на Ривере. Странная улыбка расцвела на его резко очерченном красивом лице. Он запрокинул голову, осушил фляжку и швырнул ее в столик с напитками.
Я подскочила, а Ривер чертыхнулся, когда металлическая фляжка врезалась в ряд с минеральной водой и яблочным сидром, разбив одну бутылку и расплескав шипящую воду. Раздались удивленные вскрики, и преподаватели начали оглядываться в поисках виновника. Но Холден уже вылетел на улицу.
Я быстро взглянула на Ривера. На его лице читалось страдание. И тоска.
– Я сказал ему, что еду в Алабаму… – Он с трудом сглотнул. – И что он не может пойти со мной.
Я положила ладонь ему на руку.
– Иди.
Ривер моргнул и уставился на меня.
– Что? Нет…
– Иди за ним.
– Тогда я заработаю второй штрафной, если брошу тебя на танцах.
Я улыбнулась.
– Еще один, и выбываешь из игры.
– Вайолет…
– Я все равно чувствую себя неважно и собираюсь уходить.
– С тобой все будет в порядке? Нет, к черту все. Я не могу тебя бросить.
– Со мной все хорошо. Иди. – Я взяла его ладонь и легонько сжала. – Не потеряй его, Ривер.
– Думаю, уже слишком поздно, – мрачно произнес он с грустной улыбкой. – Но спасибо.
Ривер поцеловал меня в щеку и быстро вышел через боковую дверь вслед за Холденом.
Я тоже вышла из зала, остановилась перекинуться парой слов с друзьями из футбольной команды и математического клуба. Каждый разговор казался все более и более натянутым, пока наконец я смогла улизнуть и вызвать такси. Я прижалась лбом к прохладному стеклу автомобиля. Мне хотелось забраться в постель, накрыться одеялом и сбежать от этой тяжелой грусти.
– Какой? – спросил водитель такси.
– Вот этот, – ответила я. – Тот, что с табличкой «продается» на фасаде.
«Худший… день рождения…» – подумала я и рассмеялась, чтобы не расплакаться.
В доме было тихо. Мама, вероятно, была в своей комнате, а папа в кабинете, в щели под его дверью я видела голубоватый свет телевизора. Я поднялась к себе в спальню и попыталась расстегнуть пуговицы на платье. Стерла макияж, распустила волосы и переоделась в пижамные шорты и футболку.
А потом долго лежала, уставившись в потолок, и думала о том, что будет дальше. Переезд в Техас. Миллер переедет в Лос-Анджелес, чтобы записать свой альбом. Родители разъедутся по разным концам страны, как можно дальше друг от друга. Столько дорог когда-то шли параллельно, а теперь расходились, и я понятия не имела, куда приведет моя. И насколько далеко от Миллера.
Я уже почти заснула, когда за окном моей спальни раздался знакомый скрип шпалеры. В открытом окне, впускавшем свежий летний воздух, появился Миллер. Он пролез внутрь и спрыгнул с моего стола, поставив сумки и футляр с гитарой на пол.
Я резко села, взглядом и сердцем впитывая его образ.
– Ты здесь.
– Надеюсь, ничего, что я пришел. Я не могу вернуться домой.
Я вскочила с кровати и бросилась к нему, обняла его, пряча свое смятение у него на шее.
– Эй… – Он погладил меня по волосам. – Что такое? Случилось что-то?
Я покачала головой, уткнувшись ему в грудь, и взяла себя в руки.
– Ничего. Боже, Миллер, я так за тебя рада. Расскажи мне все.
Он отстранился, его прекрасные глаза загорелись, и впервые за долгое время он выглядел счастливым. Тяжелое бремя бедности немного уменьшилось.
– Не могу в это поверить, черт возьми, – признался Миллер. – Они немного пообщались со мной, а потом отвели в студию. Они хотели сразу же что-нибудь записать. Чтобы испытать меня, или… не знаю зачем. – Он недоверчиво покачал головой, затем его взгляд смягчился. – Я спел «Yellow». Нашу песню. Потому что это первая песня, которую я исполнил перед кем-то. Для тебя, Вайолет. Ты – главная причина выпавшей мне возможности.
Я покачала головой.
– Это Эвелин. Ее блог…
– Нет, – горячо возразил Миллер, обхватывая ладонями мое лицо. – Ты первая в меня поверила. Ты не ждала тысячи просмотров и сотни комментариев. Ты с самого начала знала, кто я. Ты приняла меня, грязного, нищего и провонявшего машиной. – Он придвинулся ближе, пристально сверля меня взглядом. – Я собираюсь записать этот альбом, и каждая гребаная песня будет для тебя. Каждая.
Я прикрыла глаза и прильнула к нему, обнимая его за талию и позволяя держать меня. Чувствуя его силу. Он, как всегда, понимал, что меня раздирают более сильные, глубокие эмоции.
– Ви? – Он отстранился, и его лицо вытянулось при виде моих слез. – Я знаю. Будет отстойно находиться в Лос-Анджелесе без тебя. Но я всегда могу запрыгнуть в самолет и уже через час оказаться рядом с тобой.
– Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, Миллер. Прошу тебя.
Он медлил, задержав на мне встревоженный хмурый взгляд, поэтому я приблизилась и поцеловала его. Сначала нежно, потом настойчивее. Требовательнее. Мне нужно было раствориться в нем.
Мой пыл разбудил его, и Миллер отдался моему поцелую, упиваясь им. Наши языки скользили в идеальном танце, ритме, дыхание синхронное. Полная гармония движений тел.