Девушка из песни

– Совсем не пялюсь. Просто он… большой.

– Все нормально. – Я прислонилась к стене, как до этого Миллер.



Он ухмыльнулся и сел рядом со мной.

– В нем что-то не так? Не хватает дворецкого?

– Ха-ха. Дом в полном порядке. Когда-то он был идеальным.

– А теперь нет?

– Последнее время мои родители несчастны.

– У кого ж иначе? – Миллер бросил в темноту камешек.

– Да, но я хочу сказать, что они очень несчастны. Стараются друг друга перекричать, кидаются вещами… Забудь. – У меня вспыхнули щеки. Зачем я это рассказала?

Но Миллер встревоженно округлил глаза.

– Они кидались в тебя?

– Нет, это было всего один раз, – быстро произнесла я. – Ну может, два. И все. Ничего страшного. – Я прокашлялась. – Все родители ссорятся, верно?

– Откуда мне знать. Мой отец умер несколько месяцев назад, – произнес он, отвернувшись. – Остались только мы с мамой.

– О боже, мне так жаль, – тихо проговорила я. – Это должно быть тяжело.

– Много ли ты знаешь, – огрызнулся Миллер с внезапным раздражением в голосе. – По крайней мере у тебя шикарный дом. А если родители начинают кричать, то ты наверняка можешь спрятаться в большой уютной комнате, вместо того чтобы…

– Вместо чего?

– Ничего.

Снова повисло молчание. В животе у Миллера заурчало, и он поспешно шаркнул ботинком, чтобы заглушить этот звук, а потом поднялся.

– Мне нужно идти.

Но я не хотела, чтобы он уходил.

– Сегодня мой день рождения, – сообщила я.

Миллер замер, а затем снова сел.

– Да?

– Ага. Мне тринадцать. А тебе?

– В январе четырнадцать. Ты наверняка закатила шумную вечеринку.

– Нет. Мы с моей подругой Шайло посмотрели фильм, а потом родители купили мне торт. Я съела всего кусочек, и не думаю, что родители ели. Там еще много осталось. Хочешь?

Узкие плечи Миллера вздрогнули.

– Он пропадет, если мы его не съедим, – добавила я. – И нет ничего печальнее, чем именинный торт, от которого отрезали всего один кусочек.

– Я могу придумать сотню вещей печальнее, – возразил Миллер. – Но да, от торта не отказался бы.

– Отлично. – Я поднялась на ноги и стряхнула с задницы грязь. – Пойдем.

– К тебе домой? А как же твои родители?

– В моей комнате безопасно. Папа теперь спит в кабинете, а мама будет в своей спальне, но она никогда меня не проверяет. Вообще никогда.

Миллер нахмурился.

– Ты пустишь меня в свою спальню?

Я снова принялась карабкаться по шпалере.

– Да. Я никогда не делала ничего неправильного, но сегодня у меня праздник, а они кричали друг на друга в мой день рождения, поэтому поделом им. – Я посмотрела на него через плечо. – Так ты идешь или нет?

– Наверное.


– Ну давай!

Я вернулась в свою комнату, и Миллер последовал за мной. Я отодвинула лампу, чтобы ему было удобнее. Он перелез через стол и грациозно спрыгнул на пол.

– Теперь мы знаем, что решетка выдержит нас обоих, – заявила я.

Не знаю, почему мне казалось это важным, но интуиция подсказывала, что Миллер не в последний раз залезает в мою комнату.

Но теперь, когда мы стояли рядом в свете настольной лампы, у меня внутри все перемешалось. Немного страха, волнения и предвкушения. Он был выше меня на несколько дюймов, а голубые глаза казались бездонными. Серьезный, задумчивый взгляд. Я не встречала такого ни у кого из знакомых мне детей, кроме, возможно, моей лучшей подруги Шайло.

Миллер заметил, как я наблюдаю за ним, сцепив руки перед собой.

– Что? – настороженно спросил он.

– Не знаю, – ответила я, поправляя очки и теребя прядь черных волос. – Теперь, когда ты здесь, все немного… по-другому.

– Я не собираюсь ничего красть. И не причиню тебе вреда, Вайолет. Никогда. Но если хочешь, я уйду.

– Я не хочу, чтобы ты уходил.

Выражение лица Миллера на мгновение смягчилось, а плечи расслабились.

– Ладно, – хрипло произнес он. – Я останусь.

Сердце болезненно сжалось от прозвучавшей в его голосе благодарности.

Как будто он не привык, что ему рады.

Миллер отвел от меня взгляд – наверное, я буквально пялилась на него – и осмотрел мою безукоризненно чистую комнату с большой двуспальной кроватью и белым покрывалом с рюшами. Всю стену напротив окна занимали книжные полки, а остальное пространство украшали постеры с Мишель Обамой, Рут Бадер Гинзберг и футболисткой Меган Рапино.

– Разве девчонки не завешивают стены плакатами с актерами и рок-звездами?

– Да, потому что все девушки одинаковы, – усмехнулась я. – Это мои источники вдохновения. Мишель напоминает о стиле, Рут о честности, а Меган побуждает стараться изо всех сил. И в футбол я тоже играю.

– Здорово. – Миллер округлил глаза, когда увидел мою ванную. – У тебя есть собственная ванная? Вау. Прикольно. – Он недоверчиво покачал головой и выглядел при этом очень странно.

– Ну хорошо, тогда, эм, жди, – произнесла я. – Пойду принесу торт.

Оставив Миллера в комнате, я тихонько прикрыла за собой дверь и прокралась по длинному коридору мимо гостевых спален и ванных к лестнице. Снова попыталась вернуться нервозность.

«Немного глупо впускать в дом совершенно незнакомого человека. Тебе ведь это известно, верно?»

Но я была отличницей, и учителя всегда хвалили меня за ум и умение хорошо запоминать факты. А факт заключался в том, что Миллер за время нашего короткого разговора не менее трех раз проявил заботу о моей безопасности. Его угрюмость была вызвана подозрительностью, как будто он не мог понять, почему я к нему так добра.

«Потому что он не привык, чтобы люди с ним хорошо обращались. Или к спальням со смежными ванными комнатами».

В нашей огромной кухне с гранитными столешницами и техникой из нержавеющей стали я достала из холодильника коробку с именинным тортом. Никак не могла выбросить из головы урчание в животе Миллера, а потому сунула в сумку из «Трейдера Джо»[1] одноразовые тарелки, кукурузные чипсы, банку сальсы, две банки кока-колы, вилки и салфетки. Закинув сумку на плечо, я схватила коробку с тортом и так же крадучись поднялась наверх.

Я на ощупь открыла дверь своей спальни. Миллер исчез.

– Вот черт. – Я сникла. Разочарование оказалось сильнее, чем я ожидала. Но в следующее мгновение коробка с тортом чуть не выпала у меня из рук, когда Миллер появился из моей гардеробной.

– Я не был уверен, что это ты, – пояснил он.

– Я подумала, что ты меня бросил.

– Все еще здесь. – Он посмотрел на мою сумку с продуктами, и в его голосе промелькнуло беспокойство. – Это что?

– Еда. Я весь вечер занималась…

– Ты занимаешься летом?

– Да. Хожу на подготовку к старшим классам. Когда-нибудь я стану врачом. Хирургом. На это уйдут годы учебы и практики, так что стараюсь работать наперед.

– Ох. Круто.

– Ну так вот, я много занималась и, оказывается, проголодалась. Тут не так уж много. Просто чипсы, сальса и газировка. Ну и конечно торт. – Знаю, не совсем здоровый перекус…

Миллер ничего не ответил. Он слишком умен, чтобы купиться на мою тонко замаскированную благотворительность. Но голод, должно быть, победил гордость, потому что он не стал спорить и позволил мне устроить наш маленький пикник на полу за кроватью, на случай, если нагрянут родители.

Я уселась спиной к стене, а Миллер сидел напротив меня, у моей кровати, вытянув перед собой длинные ноги. Мы ели и болтали о том, с кем он познакомится в школе.

– Капитан молодежной футбольной команды – квотербек, Ривер Уитмор, – сказала я и тут же пожалела, что начала с него. Краска залила лицо. – Ты играешь в футбол?