Девонширский Дьявол
Часть 7 из 57 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Неужели?! За что ты так ненавидишь его?
Руки Джиневры были крепко сжаты в кулачки, ее глаза сверкали от возмущения и переполнявших эмоций.
— Ошибаешься, девочка моя. Нет никакой ненависти, — на какое-то мгновение по лицу Уитни пробежала тень презрения, однако тут же испарилась, уступая место маске сдержанности и напускного безразличия. — У меня больше опыта и информации, которая позволяет мне делать такие выводы. И основываясь на них, я хочу тебя уберечь.
— От чего? Это всего лишь твои фантазии! Алисдэйр не такой, и те слухи, на которые ты опираешься, — также всего лишь слухи!
— Бог мой, какая же ты глупышка!
— Не говори со мной, как с дурочкой! — Джиневра вскочила на ноги, ее дыхание участилось.
— И не собираюсь, — баронесса также встала с кровати. — Ибо ты ею и являешься! Неужели ты не понимаешь, что безразлична ему? Ведь он даже не смотрит в твою сторону! Или думаешь, у него в Лондоне мало девиц, которые с легкостью дадут ему то, что он пожелает?
Гнев резко сменился отчаянием. Джиневра и сама не раз думала об этом, но в силу своей любви гнала подобные мысли прочь из своей головы. Однако они с регулярным постоянством возвращались, и теперь не без помощи «добрейшей» маменьки. Слезы потекли из глаз девушки, она закрыла лицо руками и зарыдала, уже совершенно не сдерживая нахлынувшую обиду. Где-то внутри стало очень больно и безумно жалко саму себя.
— Джинни, девочка моя, — вновь немного приторная тональность и нотки показной жалости, что раздражало еще больше. Ведь Джиневра знала жестокий характер своей матери и ее уникальную способность наслаждаться чьим-то горем или душевными муками.
— Хватит так называть меня! — закричала она и выбежала из комнаты.
Быство спустившись по лестнице, Джиневра выбежала из дома, чувствуя, что ей больше невмоготу находиться в нем. Скрывшись в любимом уголке сада, она продолжала плакать и злиться на мать одновременно. За ее жестокую правоту. Кое-как успокоившись по истечении непродолжительного времени, Джиневра решила развеяться и прогуляться улицами деревни, тем более, что скоро она увидит своих подруг Бетси Тернер и Мариссу Эддингтон. Надежда на то, что последняя сможет вскользь упомянуть что-либо обнадеживающее о своем старшем брате, была маленькой, но все же была. И она придавала сил, даже какой-то скрытой веры, что еще не все потеряно, что еще может произойти нечто, и судьба соблаговолит подарить ей возможность быть рядом с любимым. Хотя сама Милтон прекрасно понимала, что Марисса втайне завидует ее красоте и не желает видеть ее рядом с Алисдэйром в силу этой зависти, скрыто наслаждаясь ее страданиями. Дурочка! Пусть лучше присматривает за своим мужланом Ройлом Фармером, пропахшим свежеиспечённым хлебом.
Джиневра пошла тихой центральной улочкой в сторону парка, располагавшегося вдоль реки. Долгий и скучный дождь наконец прекратился, оставляя после себя сырую прохладу и грязные, местами со скоплением воды, улицы. Многочисленные ручейки текли по мостовой, унося с собой земляную жижу. Проходящие мимо люди вежливо приветствовали девушку, которая грациозно кивала в ответ, уже окончательно успокоившись после очередного неприятного разговора с мамой. Подобрав подол платья повыше, чтобы не испачкать его, Джиневра Милтон аккуратно переступала через лужи и островки намытой грязи. Из кузницы раздавались мерные удары молота о наковальню, мимо нее по мостовой проскакал всадник, торопясь куда-то и совершенно не заботясь о разлетающихся брызгах из-под копыт его скакуна, а из таверны на площади доносился гомон уже изрядно подпитых голосов, которые, как всегда, живо обсуждали очередную пикантную тему, коротая время за кружкой доброго эля. Не стоило обладать большим умом, дабы догадаться, что таковая была об убийстве Элеонор Тоу и Сатане, разгуливающем по окрестностям графства и оставляющем следы на земле. До встречи с подругами оставалось еще много времени, и Джиневра, дав волю своему любопытству, решила как можно ближе подойти к таверне и послушать, о чем именно толкует народ. Вдруг услышит что-нибудь пикантное и сможет поделиться этим с Мариссой и Бетси.
— А я тебе и говорю, что никакой это не дьявол! — услышала девушка, когда оказалась неподалеку от настежь распахнутых окон и дверей питейного заведения.
— А кто же тогда следы в лесу оставил? А?
— Женушка твоя толстозадая! — гоготнул третий голос, чем вызвал всеобщий смех.
— Иди к черту!
— Все просто, — продолжал первый. — Элеонор, царствие небесное, очень красивая…
— Была.
— А… ну да… была. Вокруг нее парни так и вились. Вот у кого-то нервишки и не выдержали — убил бедняжку в приступе ревности.
— Так просто?
— А чего тут сложного? Только дубина констебль — сущий размазня! Прижми каждого, да покрепче, у виноватого нервишки и не сдюжат!
— А… ик… следы? — вопрошающий, видимо, был уже хорошо подпитым.
— Тьфу ты, черт! Да зверь какой пробежал! Мало ли чего? А вы, олухи, в эти басни верите!
— Но девчонку изрядно подрали, — вставил другой голос. — Слыхали? Все брюхо выпотрошили, как требуху у рыбы! Скажешь, из-за ревности? На кой черт так кромсать? Штрыкнул пару раз, и дело с концом. Ан нет!
— Да кто его знает! Может, псих какой-то!
— Последнее время ее видели с Селби. Вроде как они встречались.
— Хочешь сказать, что это он?
— А почему нет? Про молодого виконта, наверное, знаете? Ну, что он также долго дружбу с Тоу водил?
— И чего?
— А ничего! Он пару недель как вернулся уже.
— Сынишка Норберта? Славный малый! К чему клонишь? Что это он убил?
— Совсем рехнулся! Кончай налегать на кружку, раз такую чепуху несешь! Я просто сказал, что он вернулся из Лондона, а Элеонор влюблена в него…
— Была.
— А… ну да… была. Может, они это… ну снова… того. А Селби заревновал.
— Так это Селби ее убил?!
— Да мне почем знать! Но мог же! Из ревности.
— Если каждую вот так резать только из-за того, что она водит дружбу с молодым Эддингтоном, — то это чего? Пол графства перерезать надо?
Лицо Джиневры покраснело от стыда и возмущения. Пьянчуги! Да как они смеют говорить такое?! О нем! О ее Алисдэйре!
— Не мели чепуху! Парень он хороший и добрый. Мне вон помог однажды — век помнить буду. Если бы не он, то мой сынишка вполне мог бы червей в земле кормить! Вылечил он его.
— А что же доктор Янг? Не смог?
— Далеко ехать было. А тут виконт Алисдэйр. Ну и помог.
— Да я ж и не говорю, что он плох! Славный малый! Сына вот твоего спас. Но разве это мешает ему совать свой кол под каждую симпатичную юбку?!
Все вновь громко захохотали, а Джиневра Милтон была готова прямо сейчас ворваться в таверну и собственноручно придушить этого говорливого пьяницу, посмевшего оскорблять ее Алисдэйра.
— Тебе хватит пить. За языком не следишь. Ты, что ли, свечку при нем держал?
— Люди толкуют!
— Такие, как ты, — глупые болтуны — и толкуют! Только слушки всякие грязные распускаете!
— Это ты меня глупцом назвал?! — зарычал голос в ответ.
И Джиневра поняла, что пора уходить, ибо сейчас здесь начнётся драка, а это было уже не интересно. Понемногу серело, хмурые тучи над головой предвещали очередной ливень, но это не остановило девушку, и она двинулась дальше в сторону реки. Свернула на узкую и безлюдную улочку, сокращая путь. Улочка с площади вела прямо к парку, где Джиневру уже наверняка поджидали Бетси Тернер и Марисса Эддингтон. Здесь было гораздо темнее — то ли вечер наступал так быстро, то ли грозовые облака плотно заволокли небо, не давая воли слабому, пока еще дневному свету. Вдруг из-за ближайшего угла метнулась чья-то тень, и кто-то крепко схватил девушку за руку. От неожиданности сердце буквально остановилось в груди, а все ее тело замерло — комок ужаса подкатил к горлу, мешая крику вырваться наружу…
В то время, как инспектор Гален Гилмор в полицейском участке с едва скрываемым раздражением слушал заплетающуюся речь полноватого констебля, доктор Аттвуд решил поговорить с родственниками убитой Элеонор Тоу.
— Не станем терять время, — согласился Гилмор. — Идея разделиться кажется мне вполне уместной. Так мы быстрее поймаем безумца.
— Благодарю, Гален.
— Бросьте, Валентайн! Я вас слишком хорошо знаю, чтобы нисколько не сомневаться в ваших способностях. Жаль, что вы не работаете в Скотленд-Ярде!
Сменив костюм, профессор предложил Алисдэйру сопровождать его. Виконт был польщен тем, что ему выпала честь столь долгое время пребывать в обществе знаменитого ученого и на ходу перенимать его опыт. Норберт Эддингтон совершенно не возражал против участия сына в расследовании, наблюдая в этом своеобразное предзнаменование свыше для будущей карьеры наследника. Горден Дин тихо завидовал и злился оттого, что его персона остается незаметной для них, а Кенрик вовсе страдал скукотой и равнодушием.
— Вы ведь хорошо знаете семейство Тоу, не так ли? — как бы невзначай поинтересовался доктор Аттвуд, когда они с виконтом сели в карету.
— Намекаете на мою дружбу с Элеонор?
— Нисколько.
— Да, мне кое-что известно о них.
— Пока мы держим путь — расскажите. Возможно, мне пригодятся ваши знания в разговоре с ними.
— Ну что ж, — Алисдэйр с неохотой вздохнул. — Отец-плотник, мать-швея. Элеонор их первая и единственная дочь. Когда мы были еще детьми, у них родился второй ребенок, мальчик. Мертвым. После этого миссис Тоу больше не предпринимала попытки родить. Всю свою любовь они дарили дочери. Я это хорошо помню, не раз бывал у них в гостях.
— Виконт, не задумываясь, переступал порог дома простолюдинов? — с улыбкой поинтересовался Аттвуд.
— Представьте себе. Мы были дружны, и я совершенно не обращал внимания на эти условности. Мистер и миссис Тоу всегда были рады мне, они всегда отличались радушием и добротой.
— Вам недоставало семейного тепла? — вдруг, чуть прищурившись, спросил сэр Валентайн. — И поэтому вас тянуло в их дом?
— С чего вы взяли? — мгновенно выпалил Алисдэйр и заерзал на месте. — Вовсе нет.
Его ответ был поспешным, что не ускользнуло от внимания доктора.
— Других родственников у Тоу нет?
— Я слышал о двоюродном брате миссис Тоу, но ни разу не встречал его. Даже не знаю, живет ли он здесь или где-то в другом месте.
— А Элеонор? Какая она?
Алисдэйр смущенно кашлянул.
— Красивая, — произнес он. — Смышлённая. С ней было всегда интересно общаться. Она любила учиться. Хотела уехать отсюда.
— В Лондон?
— Откуда вы знаете? — удивился Эддингтон.
— Не трудно догадаться. Там же учитесь вы.
— Простите, профессор, но…
— Перестаньте смущаться, мальчик мой, — произнес Аттвуд, глядя юноше прямо в глаза. — Я и без ваших ужимок знаю, что Элеонор любила вас. Судя по всему, и вы ее тоже. По меньшей мере, до вашего поступления в университет, ведь так?
Руки Джиневры были крепко сжаты в кулачки, ее глаза сверкали от возмущения и переполнявших эмоций.
— Ошибаешься, девочка моя. Нет никакой ненависти, — на какое-то мгновение по лицу Уитни пробежала тень презрения, однако тут же испарилась, уступая место маске сдержанности и напускного безразличия. — У меня больше опыта и информации, которая позволяет мне делать такие выводы. И основываясь на них, я хочу тебя уберечь.
— От чего? Это всего лишь твои фантазии! Алисдэйр не такой, и те слухи, на которые ты опираешься, — также всего лишь слухи!
— Бог мой, какая же ты глупышка!
— Не говори со мной, как с дурочкой! — Джиневра вскочила на ноги, ее дыхание участилось.
— И не собираюсь, — баронесса также встала с кровати. — Ибо ты ею и являешься! Неужели ты не понимаешь, что безразлична ему? Ведь он даже не смотрит в твою сторону! Или думаешь, у него в Лондоне мало девиц, которые с легкостью дадут ему то, что он пожелает?
Гнев резко сменился отчаянием. Джиневра и сама не раз думала об этом, но в силу своей любви гнала подобные мысли прочь из своей головы. Однако они с регулярным постоянством возвращались, и теперь не без помощи «добрейшей» маменьки. Слезы потекли из глаз девушки, она закрыла лицо руками и зарыдала, уже совершенно не сдерживая нахлынувшую обиду. Где-то внутри стало очень больно и безумно жалко саму себя.
— Джинни, девочка моя, — вновь немного приторная тональность и нотки показной жалости, что раздражало еще больше. Ведь Джиневра знала жестокий характер своей матери и ее уникальную способность наслаждаться чьим-то горем или душевными муками.
— Хватит так называть меня! — закричала она и выбежала из комнаты.
Быство спустившись по лестнице, Джиневра выбежала из дома, чувствуя, что ей больше невмоготу находиться в нем. Скрывшись в любимом уголке сада, она продолжала плакать и злиться на мать одновременно. За ее жестокую правоту. Кое-как успокоившись по истечении непродолжительного времени, Джиневра решила развеяться и прогуляться улицами деревни, тем более, что скоро она увидит своих подруг Бетси Тернер и Мариссу Эддингтон. Надежда на то, что последняя сможет вскользь упомянуть что-либо обнадеживающее о своем старшем брате, была маленькой, но все же была. И она придавала сил, даже какой-то скрытой веры, что еще не все потеряно, что еще может произойти нечто, и судьба соблаговолит подарить ей возможность быть рядом с любимым. Хотя сама Милтон прекрасно понимала, что Марисса втайне завидует ее красоте и не желает видеть ее рядом с Алисдэйром в силу этой зависти, скрыто наслаждаясь ее страданиями. Дурочка! Пусть лучше присматривает за своим мужланом Ройлом Фармером, пропахшим свежеиспечённым хлебом.
Джиневра пошла тихой центральной улочкой в сторону парка, располагавшегося вдоль реки. Долгий и скучный дождь наконец прекратился, оставляя после себя сырую прохладу и грязные, местами со скоплением воды, улицы. Многочисленные ручейки текли по мостовой, унося с собой земляную жижу. Проходящие мимо люди вежливо приветствовали девушку, которая грациозно кивала в ответ, уже окончательно успокоившись после очередного неприятного разговора с мамой. Подобрав подол платья повыше, чтобы не испачкать его, Джиневра Милтон аккуратно переступала через лужи и островки намытой грязи. Из кузницы раздавались мерные удары молота о наковальню, мимо нее по мостовой проскакал всадник, торопясь куда-то и совершенно не заботясь о разлетающихся брызгах из-под копыт его скакуна, а из таверны на площади доносился гомон уже изрядно подпитых голосов, которые, как всегда, живо обсуждали очередную пикантную тему, коротая время за кружкой доброго эля. Не стоило обладать большим умом, дабы догадаться, что таковая была об убийстве Элеонор Тоу и Сатане, разгуливающем по окрестностям графства и оставляющем следы на земле. До встречи с подругами оставалось еще много времени, и Джиневра, дав волю своему любопытству, решила как можно ближе подойти к таверне и послушать, о чем именно толкует народ. Вдруг услышит что-нибудь пикантное и сможет поделиться этим с Мариссой и Бетси.
— А я тебе и говорю, что никакой это не дьявол! — услышала девушка, когда оказалась неподалеку от настежь распахнутых окон и дверей питейного заведения.
— А кто же тогда следы в лесу оставил? А?
— Женушка твоя толстозадая! — гоготнул третий голос, чем вызвал всеобщий смех.
— Иди к черту!
— Все просто, — продолжал первый. — Элеонор, царствие небесное, очень красивая…
— Была.
— А… ну да… была. Вокруг нее парни так и вились. Вот у кого-то нервишки и не выдержали — убил бедняжку в приступе ревности.
— Так просто?
— А чего тут сложного? Только дубина констебль — сущий размазня! Прижми каждого, да покрепче, у виноватого нервишки и не сдюжат!
— А… ик… следы? — вопрошающий, видимо, был уже хорошо подпитым.
— Тьфу ты, черт! Да зверь какой пробежал! Мало ли чего? А вы, олухи, в эти басни верите!
— Но девчонку изрядно подрали, — вставил другой голос. — Слыхали? Все брюхо выпотрошили, как требуху у рыбы! Скажешь, из-за ревности? На кой черт так кромсать? Штрыкнул пару раз, и дело с концом. Ан нет!
— Да кто его знает! Может, псих какой-то!
— Последнее время ее видели с Селби. Вроде как они встречались.
— Хочешь сказать, что это он?
— А почему нет? Про молодого виконта, наверное, знаете? Ну, что он также долго дружбу с Тоу водил?
— И чего?
— А ничего! Он пару недель как вернулся уже.
— Сынишка Норберта? Славный малый! К чему клонишь? Что это он убил?
— Совсем рехнулся! Кончай налегать на кружку, раз такую чепуху несешь! Я просто сказал, что он вернулся из Лондона, а Элеонор влюблена в него…
— Была.
— А… ну да… была. Может, они это… ну снова… того. А Селби заревновал.
— Так это Селби ее убил?!
— Да мне почем знать! Но мог же! Из ревности.
— Если каждую вот так резать только из-за того, что она водит дружбу с молодым Эддингтоном, — то это чего? Пол графства перерезать надо?
Лицо Джиневры покраснело от стыда и возмущения. Пьянчуги! Да как они смеют говорить такое?! О нем! О ее Алисдэйре!
— Не мели чепуху! Парень он хороший и добрый. Мне вон помог однажды — век помнить буду. Если бы не он, то мой сынишка вполне мог бы червей в земле кормить! Вылечил он его.
— А что же доктор Янг? Не смог?
— Далеко ехать было. А тут виконт Алисдэйр. Ну и помог.
— Да я ж и не говорю, что он плох! Славный малый! Сына вот твоего спас. Но разве это мешает ему совать свой кол под каждую симпатичную юбку?!
Все вновь громко захохотали, а Джиневра Милтон была готова прямо сейчас ворваться в таверну и собственноручно придушить этого говорливого пьяницу, посмевшего оскорблять ее Алисдэйра.
— Тебе хватит пить. За языком не следишь. Ты, что ли, свечку при нем держал?
— Люди толкуют!
— Такие, как ты, — глупые болтуны — и толкуют! Только слушки всякие грязные распускаете!
— Это ты меня глупцом назвал?! — зарычал голос в ответ.
И Джиневра поняла, что пора уходить, ибо сейчас здесь начнётся драка, а это было уже не интересно. Понемногу серело, хмурые тучи над головой предвещали очередной ливень, но это не остановило девушку, и она двинулась дальше в сторону реки. Свернула на узкую и безлюдную улочку, сокращая путь. Улочка с площади вела прямо к парку, где Джиневру уже наверняка поджидали Бетси Тернер и Марисса Эддингтон. Здесь было гораздо темнее — то ли вечер наступал так быстро, то ли грозовые облака плотно заволокли небо, не давая воли слабому, пока еще дневному свету. Вдруг из-за ближайшего угла метнулась чья-то тень, и кто-то крепко схватил девушку за руку. От неожиданности сердце буквально остановилось в груди, а все ее тело замерло — комок ужаса подкатил к горлу, мешая крику вырваться наружу…
В то время, как инспектор Гален Гилмор в полицейском участке с едва скрываемым раздражением слушал заплетающуюся речь полноватого констебля, доктор Аттвуд решил поговорить с родственниками убитой Элеонор Тоу.
— Не станем терять время, — согласился Гилмор. — Идея разделиться кажется мне вполне уместной. Так мы быстрее поймаем безумца.
— Благодарю, Гален.
— Бросьте, Валентайн! Я вас слишком хорошо знаю, чтобы нисколько не сомневаться в ваших способностях. Жаль, что вы не работаете в Скотленд-Ярде!
Сменив костюм, профессор предложил Алисдэйру сопровождать его. Виконт был польщен тем, что ему выпала честь столь долгое время пребывать в обществе знаменитого ученого и на ходу перенимать его опыт. Норберт Эддингтон совершенно не возражал против участия сына в расследовании, наблюдая в этом своеобразное предзнаменование свыше для будущей карьеры наследника. Горден Дин тихо завидовал и злился оттого, что его персона остается незаметной для них, а Кенрик вовсе страдал скукотой и равнодушием.
— Вы ведь хорошо знаете семейство Тоу, не так ли? — как бы невзначай поинтересовался доктор Аттвуд, когда они с виконтом сели в карету.
— Намекаете на мою дружбу с Элеонор?
— Нисколько.
— Да, мне кое-что известно о них.
— Пока мы держим путь — расскажите. Возможно, мне пригодятся ваши знания в разговоре с ними.
— Ну что ж, — Алисдэйр с неохотой вздохнул. — Отец-плотник, мать-швея. Элеонор их первая и единственная дочь. Когда мы были еще детьми, у них родился второй ребенок, мальчик. Мертвым. После этого миссис Тоу больше не предпринимала попытки родить. Всю свою любовь они дарили дочери. Я это хорошо помню, не раз бывал у них в гостях.
— Виконт, не задумываясь, переступал порог дома простолюдинов? — с улыбкой поинтересовался Аттвуд.
— Представьте себе. Мы были дружны, и я совершенно не обращал внимания на эти условности. Мистер и миссис Тоу всегда были рады мне, они всегда отличались радушием и добротой.
— Вам недоставало семейного тепла? — вдруг, чуть прищурившись, спросил сэр Валентайн. — И поэтому вас тянуло в их дом?
— С чего вы взяли? — мгновенно выпалил Алисдэйр и заерзал на месте. — Вовсе нет.
Его ответ был поспешным, что не ускользнуло от внимания доктора.
— Других родственников у Тоу нет?
— Я слышал о двоюродном брате миссис Тоу, но ни разу не встречал его. Даже не знаю, живет ли он здесь или где-то в другом месте.
— А Элеонор? Какая она?
Алисдэйр смущенно кашлянул.
— Красивая, — произнес он. — Смышлённая. С ней было всегда интересно общаться. Она любила учиться. Хотела уехать отсюда.
— В Лондон?
— Откуда вы знаете? — удивился Эддингтон.
— Не трудно догадаться. Там же учитесь вы.
— Простите, профессор, но…
— Перестаньте смущаться, мальчик мой, — произнес Аттвуд, глядя юноше прямо в глаза. — Я и без ваших ужимок знаю, что Элеонор любила вас. Судя по всему, и вы ее тоже. По меньшей мере, до вашего поступления в университет, ведь так?