Девонширский Дьявол
Часть 21 из 57 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Настоящий Эддингтон, — вдруг раздался старческий, но довольно твердый и скрипучий голос.
В гостиную вошел высокого роста, очень худой и порядком сгорбленный годами Хамиш Фредерик Эддингтон. Он опирался на трость одной рукой, тогда как левая привычно была заложена за спину, на поясницу. Одетый в шерстяной костюм черного цвета, такого же цвета сорочку и жилет, а также до блеска начищенные домашние туфли. Брелок в виде кулона и тонкая золотая цепочка от внешней части жакета аккуратно спускалась в карман, где, по всей видимости, находились карманные часы. Ворот сорочки был приподнят и имел форму стойки, плотно обволакивая дряблую кожу шеи прямо под самый подбородок. Белый шейный платок был классически повязан вокруг, резко выделяясь на черном фоне костюма и рубашки. Так же вызывающе смотрелась всклокоченная копна густых, длинных и полностью седых до яркой белизны волос на голове старика, которые завивались у шеи в причудливые кольца. Зато сильно бледное, почти белесое лицо его было гладко выбрито.
— Дедушка! — радостно воскликнул Алисдэйр. — Как вы себя чувствуете?
— Благодарю, — тонкие губы Хамиша Эддингтона чуть растянулись под крючковатым носом в подобие улыбки. — Сносно.
Все до этого сидевшие, — кто в кресле, кто на диване, — как по команде поднялись на ноги, выказывая почтение главе семьи Эддингтонов, который редко появлялся на людях из-за продолжительной болезни.
— Отужинаешь с нами, отец? — спросил Норберт, подойдя к нему вплотную.
— Да. Я уже давно не имел удовольствия участвовать в столь живой беседе, касающейся смерти.
Произнося этот словесный каламбур, Хамиш закашлялся, однако его лицо при этом совершенно не покраснело. Зато баронесса выдавила нервический смешок, оценив фразу старшего Эддингтона по достоинству:
— Как верно подмечено, милорд. Не хотелось бы думать, что наше графство стало столь опасным. Чего нам стоило пережить нападение на нашу Джинни! Она, да и все мы до сих пор не можем отойти от мысли, что бедняжка могла стать жертвой. А нужно всего-то арестовать негодяя, который сотворил такое!
— Если я не ошибаюсь, то бродягу, напавшего на Джиневру, забили до смерти, — резюмировал Норберт. — Хотя его следовало судить. Вы не знали этого?
— Дорогой мой виконт, я говорю не о бродяге, получившем по заслугам, — губы Уитни презрительно скривились, — а о Селби Нэше.
— Селби?! — вырвалось у Алисдэйра. — Но при чем тут он?
Все уставились на баронессу, и даже Хамиш Эддингтон, перестав кашлять, с интересом воззрился на нее.
— Я нисколько не сомневаюсь, — чувствуя повышенное внимание к себе и витающую напряженность, уверенно произнесла Милтон, — что Элеонор Тоу убил именно он!
— Это еще почему? — теперь удивился барон, глядя на свою супругу таким взглядом, будто видит ее впервые. — Ты же сама твердила о следах в Девоншире и Эксмуте, о дьяволе?
— При чем здесь это?
— Но откуда такая уверенность? — Алисдэйр чувствовал волнение внутри, вспоминая недавний разговор с доктором Аттвудом.
Преподобный Джейкоб Олдридж, до этой минуты хранивший молчание, вдруг покачал головой:
— Нет, нет, это какая-то нелепость.
— В чем же? — язвительно спросила баронесса. — Ведь это с Селби встречалась Элеонор у злополучного озера? А потом исчезла, и нашли ее уже мертвой в лесу. Да и сам он очень странный. Не такой, как все.
— Нелепость, — повторил Олдридж, в голове которого крутились слова торговца травами о дьяволе, увиденном им ночью в том самом месте, где была мисс Тоу.
— Парень он, конечно, диковатый, — веско заметил Норберт, — однако одного лишь свидетельства о том, что он накануне похищения видел Элеонор последним, мало. Недостаточно для обвинения, Уитни.
— Вот пусть его поймают, а инспектор Гилмор и позаботится о том, чтобы нашлись еще доказательства, — упрямо твердила баронесса. — Лично мы в том, что он убийца, нисколько не сомневаемся.
— Мы? — настороженно переспросил преподобный.
— Я и Эмили Тернер.
— О нет! — воскликнул Олдридж.
— Вы внушили свою уверенность в виновности Селби Нэша миссис Тернер? — в глазах виконта отразился неприкрытый ужас.
— Ну почему же? — видя выражения лиц преподобного и Норберта, опасливо сказала Милтон, начиная понимать, что происходит нечто серьезное. — Она и сама так думала. Я лишь высказала свое мнение.
— Да она же сплетница! — воскликнул Олдос Милтон, также понимая, куда клонит виконт. — Она растрезвонит это всей деревне!
— И что с того? — зло фыркнула на супруга баронесса.
— Бог мой! — святой отец достал из кармана платок и вытер им вспотевший лоб. — Что же вы наделали!
Алисдэйр молчал. Норберт враз ощутил пробежавший по спине холодок. Его губы сжались от напряжения и нарастающего гнева от проявленной женской глупости.
— Я сказала, что посчитала нужным, — однако при этом в голосе Уитни Милтон уже не звучала прежняя уверенность. — И я не сделала ровным счетом ничего предосудительного.
— Леди Милтон, — процедил сквозь зубы виконт Эддингтон, сдерживая ярость. — Вы сделали все для того, чтобы Селби Нэш был убит. Убит разъяренными людьми, которых не усмирить. Чтобы человека, чья вина не доказана, постигла участь, которой даже забитый толпой до смерти бродяга позавидовал бы…
Поиски Агаты Абрамсон продолжались и усилились к вечеру, когда добровольцы смогли отдохнуть и пополнить запасы еды, воды и факелов. Все это время Селби провел на болотах в маленькой хижине, которую долгие годы возводил собственными руками для того, чтобы создать себе уединенное место, где его никто не побеспокоит. Небольшую поляну, окруженную топями и зарослями, к которой вела одна-единственная тропка, он случайно обнаружил еще в детстве. Тихий, никому не известный клочок земли пришелся по душе Нэшу, уже тогда искавшему уединения от суеты и назойливости людей. Вначале он много времени проводил здесь просто так, предаваясь размышлениям на природе. А затем решил соорудить здесь что-то вроде пристанища для себя. И построил хижину, где оборудовал все необходимое, чтобы жить. Об этом месте никто не знал, ни единой души здесь не было. Да и кому он мог рассказать? Маме, которую внезапно поразила хворь и которая лежала прикованной к постели? Отца он не знал с самого рождения, а мать никогда не упоминала о нем. Говорила только, что он умер. Ройлу Фармеру, единственному человеку, которого мог называть своим другом? Или Элеонор, так внезапно ворвавшейся в его жизнь? Мысли о ней заставили Селби ощутить сильное волнение. Так было всегда, стоило ему лишь вспомнить ее лицо, улыбку и смеющиеся глаза бледно-голубого цвета.
Уже темнело, и Селби пора было возвращаться домой. Ему хотелось остаться. Он ненавидел деревню, как ненавидел и свой дом, в какой-то миг ставший для него отвратительным. Но в нем еще жила мама, и он был нужен ей. Единственный человек на этом свете, который по-настоящему его любил и нуждался в нем. Нэш пошел через топи в сторону деревни и вскоре вышел на ее окраину. На протяжении всего пути он то и дело видел, как в разных местах зажигались мелкие огоньки — это огни факелов ищущих Агату людей. Лай собак был тому подтверждением. На мгновение Селби ощутил страх, что кто-то из людей вполне может обнаружить его хижину, но потом успокоил себя тем, что это невозможно. Во всем графстве не найдется дурака, который добровольно полезет в болота, уж не говоря о том, чтобы найти тропу и поляну.
Он шел по улице, его путь лежал через рыночную площадь на другую сторону деревни. Приблизившись к площади, Нэш решил зайти в таверну и пропустить кружку эля. Внутри почти никого не было. Двое сидели скраю за длинным столом, и еще один пил пиво за барной стойкой. В заведении стоял полумрак и пахло хмелем вперемешку с прокисшим суслом. Селби взобрался на табурет и тихим, но твердым голосом попросил эль. Через минуту бармен равнодушно поставил перед ним огромную деревянную кружку, до краев наполненную напитком. Нэш сделал несколько глотков и скосил взгляд на тех двоих на краю стола, которые о чем-то живо говорили.
— Это точно он, — донеслось до него пьяное бормотание. — И я это не выдумал.
— Не неси чушь! — махнул рукой его приятель и опрокинул остатки пива себе в глотку. — Эй, бармен! Еще налей!
— Чушь? Ты следы видел?
— И что в них такого? Животина какая-то пробежала, а ты уже облажался со страху!
— Это метка Девонширского Дьявола, — не обращая внимания на сарказм друга, продолжал твердить изрядно подвыпивший мужчина.
— Сказки все это.
— А вот и нет! Все люди говорят о нем! А все выдумывать не станут!
— Тоже мне — Девонширский Дьявол! Вспороли брюхо девчонке, а рядом чьи-то следы нашли! И уже вовсю завопили о Сатане! Нету никакого дьявола!
— А, чтоб тебя! — возбуждаясь, проговорил захмелевший. — В Эксмуте точно такие же следы нашли. Слыхал, наверное?
— Ну, слыхал.
— А у нас не только его метки на земле обнаружили. Еще и его самого видели, — эти слова были сказаны почти благоговейным шепотом, но Селби их четко услыхал. И усмехнулся про себя.
— Кто же видел?
— Есть один. Говорит, ночью видел. У озера. Сначала видел девчонку, а потом, когда она ушла, появился он.
— Кто?
— Девонширский Дьявол! Вот кто!
— Тьфу ты, черт! — встрепенулся от неожиданности приятель говорившего, когда бармен грюкнул кружкой о стол рядом с ним. — Надо ж, так подкрался!
Губы бармена расползлись в улыбке, обнажая гнилые зубы.
— Вот те крест! — продолжал увлеченно пьянчужка, не обращая внимания на бармена.
— И как он выглядел?
— Высокий, весь в черном, и красное пламя.
— Пусть твой дружок проспится — перебрал он, видимо, накануне, — резюмировал приятель и хлебнул из новой кружки. — Девчонку зарезал человек, а никакой не дьявол.
— Так-таки человек? — теперь уже сарказм прозвучал в голосе рассказчика.
— Да, человек.
— И кто же?
— Да легко догадаться, — чуть с хвастовством сказал второй, и эта фраза заставила Селби насторожиться. — И думать особо не надо. Тот, с кем она встречалась у того чертова озера, и есть убийца.
Нэш застыл на месте, словно громом пораженный. Потому что речь шла о нем. Те двое продолжали спорить, одиночка у барной стойки, казалось, витал в своих мыслях и совершенно не интересовался окружающими его людьми. Селби быстро допил эль, кинул на стойку пару пенни и вышел из таверны на улицу. Быстрым шагом ступая по мостовой, он юркнул в ближайшую узкую улочку и растворился в темноте опустившегося вечера…
Алисдэйр одел костюм для верховой езды, по устоявшейся привычке придирчиво осмотрел себя в зеркале и тайком вышел из комнаты, стараясь делать так, чтобы его не обнаружили. Тихо спустившись по лестнице, он, почти крадучись, будто бандит, аккуратно отворил двери и покинул замок, направляясь к конюшне. Свет от газовых фонарей, установленных вдоль садовых дорожек, рассекал вечернюю темноту, но Алисдэйр миновал освещенные участки, чтобы не быть замеченным из окон дома. К жилищу Селби Нэша решил добраться верхом на лошади, а оттуда проследить за парнем, когда тот попадет в поле его зрения. Берта, служанка «Эддингтон Холла», случайно заметила фигуру крадущегося виконта и вначале ничего не поняла. Она сильно удивилась таким его поведением и хотела уж было обратиться к нему, но не стала. Какая-то неведомая сила остановила ее, и она, застыв на месте, лишь проводила Алисдэйра недоуменным взглядом вплоть до момента, когда он юркнул за дверь. Интересно, знает ли милорд Норберт Эддингтон, который в данную минуту беседует со своим отцом Хамишем Фредериком, что его старший сын и наследник тайно покинул «Эддингтон Холл»? И по какому такому важному делу, что для этого понадобилось пробираться украдкой, ехать в ночь и никого не поставить в известность? Теряясь в раздумьях, как поступить правильно, Берта решила посоветоваться для начала с дворецким Майроном Фриппом. Тот — мудрый человек, найдет верное решение. Тем более, виконт еще молод, а у молодых уж точно любовных утех по горло. Это Берта знала не понаслышке, ибо мужская половина Эддингтонов была весьма падка на женщин.
— Ты правильно поступила, Берта, — веско похвалил ее Майрон, выслушав рассказ служанки. — Ничего никому не говори, пока я не скажу. Подумаю, как с этим быть.
— Да, мистер Фрипп.
— Юноша унаследовал очень много от своего деда, — с улыбкой сказал дворецкий. — Уверен, он вплотную заинтересовался очередной леди и не желает о том распространяться.
— Понимаю, мистер Фрипп, — покорно отвечала Берта.
— Иди, займись делом.
Когда служанка удалилась, Майрон нахмурился и еще около минуты продолжал стоять на одном месте, глядя в одну точку перед собой, — туда, где скрылась из виду Берта.
Уитни и Олдос Милтоны уехали сразу после ужина, сославшись на состояние Джиневры и необходимость быть рядом с дочерью. Баронесса с удовольствием покинула бы «Эддингтон Холл» гораздо раньше, сразу после того, как Норберт, едва сдерживая эмоции, обвинил ее в проявленной глупости. Однако правила приличия не позволяли ей это сделать. Ужин прошел в натянутой обстановке, разговор за столом не шел, так как каждый из присутствующих был погружен в собственные мысли. Сразу же за Милтонами в свою комнату убежала Марисса и удалился Алисдэйр (который потом тайком покинул замок), Розелин сослалась на усталость и ушла готовиться ко сну. Горден Дин не появлялся уже почти сутки, да и Кенрик отсутствовал, однако по этому поводу беспокоилась лишь леди Эддингтон и никто более. В гостиной остались сам виконт, милорд Хамиш Фредерик и преподобный Олдридж, покорно ожидающий возвращения доктора Аттвуда.
— А теперь расскажи мне все, что здесь происходит, — проскрежетал Хамиш, устало опускаясь в кресло.
Он медленно прислонил трость к быльцу, чтобы та не упала, и сложил длинные руки на своей тощей груди. Его сильно бледное лицо выражало утомленность, было видно, что все движения даются старику нелегко. Норберт, наблюдая за отцом, дождался, пока тот удобнее устроится в кресле, затем расположился рядом и рассказал ему все, что произошло за последние дни, начиная с исчезновения Элеонор Тоу. Несмотря на полуприкрытые веки и мерное дыхание, Хамиш Эддингтон внимательно слушал, а когда его сын окончил говорить, то продолжал молчать некоторое время. Виконт терпеливо ждал, понимая, что отец обдумывает услышанное.
В гостиную вошел высокого роста, очень худой и порядком сгорбленный годами Хамиш Фредерик Эддингтон. Он опирался на трость одной рукой, тогда как левая привычно была заложена за спину, на поясницу. Одетый в шерстяной костюм черного цвета, такого же цвета сорочку и жилет, а также до блеска начищенные домашние туфли. Брелок в виде кулона и тонкая золотая цепочка от внешней части жакета аккуратно спускалась в карман, где, по всей видимости, находились карманные часы. Ворот сорочки был приподнят и имел форму стойки, плотно обволакивая дряблую кожу шеи прямо под самый подбородок. Белый шейный платок был классически повязан вокруг, резко выделяясь на черном фоне костюма и рубашки. Так же вызывающе смотрелась всклокоченная копна густых, длинных и полностью седых до яркой белизны волос на голове старика, которые завивались у шеи в причудливые кольца. Зато сильно бледное, почти белесое лицо его было гладко выбрито.
— Дедушка! — радостно воскликнул Алисдэйр. — Как вы себя чувствуете?
— Благодарю, — тонкие губы Хамиша Эддингтона чуть растянулись под крючковатым носом в подобие улыбки. — Сносно.
Все до этого сидевшие, — кто в кресле, кто на диване, — как по команде поднялись на ноги, выказывая почтение главе семьи Эддингтонов, который редко появлялся на людях из-за продолжительной болезни.
— Отужинаешь с нами, отец? — спросил Норберт, подойдя к нему вплотную.
— Да. Я уже давно не имел удовольствия участвовать в столь живой беседе, касающейся смерти.
Произнося этот словесный каламбур, Хамиш закашлялся, однако его лицо при этом совершенно не покраснело. Зато баронесса выдавила нервический смешок, оценив фразу старшего Эддингтона по достоинству:
— Как верно подмечено, милорд. Не хотелось бы думать, что наше графство стало столь опасным. Чего нам стоило пережить нападение на нашу Джинни! Она, да и все мы до сих пор не можем отойти от мысли, что бедняжка могла стать жертвой. А нужно всего-то арестовать негодяя, который сотворил такое!
— Если я не ошибаюсь, то бродягу, напавшего на Джиневру, забили до смерти, — резюмировал Норберт. — Хотя его следовало судить. Вы не знали этого?
— Дорогой мой виконт, я говорю не о бродяге, получившем по заслугам, — губы Уитни презрительно скривились, — а о Селби Нэше.
— Селби?! — вырвалось у Алисдэйра. — Но при чем тут он?
Все уставились на баронессу, и даже Хамиш Эддингтон, перестав кашлять, с интересом воззрился на нее.
— Я нисколько не сомневаюсь, — чувствуя повышенное внимание к себе и витающую напряженность, уверенно произнесла Милтон, — что Элеонор Тоу убил именно он!
— Это еще почему? — теперь удивился барон, глядя на свою супругу таким взглядом, будто видит ее впервые. — Ты же сама твердила о следах в Девоншире и Эксмуте, о дьяволе?
— При чем здесь это?
— Но откуда такая уверенность? — Алисдэйр чувствовал волнение внутри, вспоминая недавний разговор с доктором Аттвудом.
Преподобный Джейкоб Олдридж, до этой минуты хранивший молчание, вдруг покачал головой:
— Нет, нет, это какая-то нелепость.
— В чем же? — язвительно спросила баронесса. — Ведь это с Селби встречалась Элеонор у злополучного озера? А потом исчезла, и нашли ее уже мертвой в лесу. Да и сам он очень странный. Не такой, как все.
— Нелепость, — повторил Олдридж, в голове которого крутились слова торговца травами о дьяволе, увиденном им ночью в том самом месте, где была мисс Тоу.
— Парень он, конечно, диковатый, — веско заметил Норберт, — однако одного лишь свидетельства о том, что он накануне похищения видел Элеонор последним, мало. Недостаточно для обвинения, Уитни.
— Вот пусть его поймают, а инспектор Гилмор и позаботится о том, чтобы нашлись еще доказательства, — упрямо твердила баронесса. — Лично мы в том, что он убийца, нисколько не сомневаемся.
— Мы? — настороженно переспросил преподобный.
— Я и Эмили Тернер.
— О нет! — воскликнул Олдридж.
— Вы внушили свою уверенность в виновности Селби Нэша миссис Тернер? — в глазах виконта отразился неприкрытый ужас.
— Ну почему же? — видя выражения лиц преподобного и Норберта, опасливо сказала Милтон, начиная понимать, что происходит нечто серьезное. — Она и сама так думала. Я лишь высказала свое мнение.
— Да она же сплетница! — воскликнул Олдос Милтон, также понимая, куда клонит виконт. — Она растрезвонит это всей деревне!
— И что с того? — зло фыркнула на супруга баронесса.
— Бог мой! — святой отец достал из кармана платок и вытер им вспотевший лоб. — Что же вы наделали!
Алисдэйр молчал. Норберт враз ощутил пробежавший по спине холодок. Его губы сжались от напряжения и нарастающего гнева от проявленной женской глупости.
— Я сказала, что посчитала нужным, — однако при этом в голосе Уитни Милтон уже не звучала прежняя уверенность. — И я не сделала ровным счетом ничего предосудительного.
— Леди Милтон, — процедил сквозь зубы виконт Эддингтон, сдерживая ярость. — Вы сделали все для того, чтобы Селби Нэш был убит. Убит разъяренными людьми, которых не усмирить. Чтобы человека, чья вина не доказана, постигла участь, которой даже забитый толпой до смерти бродяга позавидовал бы…
Поиски Агаты Абрамсон продолжались и усилились к вечеру, когда добровольцы смогли отдохнуть и пополнить запасы еды, воды и факелов. Все это время Селби провел на болотах в маленькой хижине, которую долгие годы возводил собственными руками для того, чтобы создать себе уединенное место, где его никто не побеспокоит. Небольшую поляну, окруженную топями и зарослями, к которой вела одна-единственная тропка, он случайно обнаружил еще в детстве. Тихий, никому не известный клочок земли пришелся по душе Нэшу, уже тогда искавшему уединения от суеты и назойливости людей. Вначале он много времени проводил здесь просто так, предаваясь размышлениям на природе. А затем решил соорудить здесь что-то вроде пристанища для себя. И построил хижину, где оборудовал все необходимое, чтобы жить. Об этом месте никто не знал, ни единой души здесь не было. Да и кому он мог рассказать? Маме, которую внезапно поразила хворь и которая лежала прикованной к постели? Отца он не знал с самого рождения, а мать никогда не упоминала о нем. Говорила только, что он умер. Ройлу Фармеру, единственному человеку, которого мог называть своим другом? Или Элеонор, так внезапно ворвавшейся в его жизнь? Мысли о ней заставили Селби ощутить сильное волнение. Так было всегда, стоило ему лишь вспомнить ее лицо, улыбку и смеющиеся глаза бледно-голубого цвета.
Уже темнело, и Селби пора было возвращаться домой. Ему хотелось остаться. Он ненавидел деревню, как ненавидел и свой дом, в какой-то миг ставший для него отвратительным. Но в нем еще жила мама, и он был нужен ей. Единственный человек на этом свете, который по-настоящему его любил и нуждался в нем. Нэш пошел через топи в сторону деревни и вскоре вышел на ее окраину. На протяжении всего пути он то и дело видел, как в разных местах зажигались мелкие огоньки — это огни факелов ищущих Агату людей. Лай собак был тому подтверждением. На мгновение Селби ощутил страх, что кто-то из людей вполне может обнаружить его хижину, но потом успокоил себя тем, что это невозможно. Во всем графстве не найдется дурака, который добровольно полезет в болота, уж не говоря о том, чтобы найти тропу и поляну.
Он шел по улице, его путь лежал через рыночную площадь на другую сторону деревни. Приблизившись к площади, Нэш решил зайти в таверну и пропустить кружку эля. Внутри почти никого не было. Двое сидели скраю за длинным столом, и еще один пил пиво за барной стойкой. В заведении стоял полумрак и пахло хмелем вперемешку с прокисшим суслом. Селби взобрался на табурет и тихим, но твердым голосом попросил эль. Через минуту бармен равнодушно поставил перед ним огромную деревянную кружку, до краев наполненную напитком. Нэш сделал несколько глотков и скосил взгляд на тех двоих на краю стола, которые о чем-то живо говорили.
— Это точно он, — донеслось до него пьяное бормотание. — И я это не выдумал.
— Не неси чушь! — махнул рукой его приятель и опрокинул остатки пива себе в глотку. — Эй, бармен! Еще налей!
— Чушь? Ты следы видел?
— И что в них такого? Животина какая-то пробежала, а ты уже облажался со страху!
— Это метка Девонширского Дьявола, — не обращая внимания на сарказм друга, продолжал твердить изрядно подвыпивший мужчина.
— Сказки все это.
— А вот и нет! Все люди говорят о нем! А все выдумывать не станут!
— Тоже мне — Девонширский Дьявол! Вспороли брюхо девчонке, а рядом чьи-то следы нашли! И уже вовсю завопили о Сатане! Нету никакого дьявола!
— А, чтоб тебя! — возбуждаясь, проговорил захмелевший. — В Эксмуте точно такие же следы нашли. Слыхал, наверное?
— Ну, слыхал.
— А у нас не только его метки на земле обнаружили. Еще и его самого видели, — эти слова были сказаны почти благоговейным шепотом, но Селби их четко услыхал. И усмехнулся про себя.
— Кто же видел?
— Есть один. Говорит, ночью видел. У озера. Сначала видел девчонку, а потом, когда она ушла, появился он.
— Кто?
— Девонширский Дьявол! Вот кто!
— Тьфу ты, черт! — встрепенулся от неожиданности приятель говорившего, когда бармен грюкнул кружкой о стол рядом с ним. — Надо ж, так подкрался!
Губы бармена расползлись в улыбке, обнажая гнилые зубы.
— Вот те крест! — продолжал увлеченно пьянчужка, не обращая внимания на бармена.
— И как он выглядел?
— Высокий, весь в черном, и красное пламя.
— Пусть твой дружок проспится — перебрал он, видимо, накануне, — резюмировал приятель и хлебнул из новой кружки. — Девчонку зарезал человек, а никакой не дьявол.
— Так-таки человек? — теперь уже сарказм прозвучал в голосе рассказчика.
— Да, человек.
— И кто же?
— Да легко догадаться, — чуть с хвастовством сказал второй, и эта фраза заставила Селби насторожиться. — И думать особо не надо. Тот, с кем она встречалась у того чертова озера, и есть убийца.
Нэш застыл на месте, словно громом пораженный. Потому что речь шла о нем. Те двое продолжали спорить, одиночка у барной стойки, казалось, витал в своих мыслях и совершенно не интересовался окружающими его людьми. Селби быстро допил эль, кинул на стойку пару пенни и вышел из таверны на улицу. Быстрым шагом ступая по мостовой, он юркнул в ближайшую узкую улочку и растворился в темноте опустившегося вечера…
Алисдэйр одел костюм для верховой езды, по устоявшейся привычке придирчиво осмотрел себя в зеркале и тайком вышел из комнаты, стараясь делать так, чтобы его не обнаружили. Тихо спустившись по лестнице, он, почти крадучись, будто бандит, аккуратно отворил двери и покинул замок, направляясь к конюшне. Свет от газовых фонарей, установленных вдоль садовых дорожек, рассекал вечернюю темноту, но Алисдэйр миновал освещенные участки, чтобы не быть замеченным из окон дома. К жилищу Селби Нэша решил добраться верхом на лошади, а оттуда проследить за парнем, когда тот попадет в поле его зрения. Берта, служанка «Эддингтон Холла», случайно заметила фигуру крадущегося виконта и вначале ничего не поняла. Она сильно удивилась таким его поведением и хотела уж было обратиться к нему, но не стала. Какая-то неведомая сила остановила ее, и она, застыв на месте, лишь проводила Алисдэйра недоуменным взглядом вплоть до момента, когда он юркнул за дверь. Интересно, знает ли милорд Норберт Эддингтон, который в данную минуту беседует со своим отцом Хамишем Фредериком, что его старший сын и наследник тайно покинул «Эддингтон Холл»? И по какому такому важному делу, что для этого понадобилось пробираться украдкой, ехать в ночь и никого не поставить в известность? Теряясь в раздумьях, как поступить правильно, Берта решила посоветоваться для начала с дворецким Майроном Фриппом. Тот — мудрый человек, найдет верное решение. Тем более, виконт еще молод, а у молодых уж точно любовных утех по горло. Это Берта знала не понаслышке, ибо мужская половина Эддингтонов была весьма падка на женщин.
— Ты правильно поступила, Берта, — веско похвалил ее Майрон, выслушав рассказ служанки. — Ничего никому не говори, пока я не скажу. Подумаю, как с этим быть.
— Да, мистер Фрипп.
— Юноша унаследовал очень много от своего деда, — с улыбкой сказал дворецкий. — Уверен, он вплотную заинтересовался очередной леди и не желает о том распространяться.
— Понимаю, мистер Фрипп, — покорно отвечала Берта.
— Иди, займись делом.
Когда служанка удалилась, Майрон нахмурился и еще около минуты продолжал стоять на одном месте, глядя в одну точку перед собой, — туда, где скрылась из виду Берта.
Уитни и Олдос Милтоны уехали сразу после ужина, сославшись на состояние Джиневры и необходимость быть рядом с дочерью. Баронесса с удовольствием покинула бы «Эддингтон Холл» гораздо раньше, сразу после того, как Норберт, едва сдерживая эмоции, обвинил ее в проявленной глупости. Однако правила приличия не позволяли ей это сделать. Ужин прошел в натянутой обстановке, разговор за столом не шел, так как каждый из присутствующих был погружен в собственные мысли. Сразу же за Милтонами в свою комнату убежала Марисса и удалился Алисдэйр (который потом тайком покинул замок), Розелин сослалась на усталость и ушла готовиться ко сну. Горден Дин не появлялся уже почти сутки, да и Кенрик отсутствовал, однако по этому поводу беспокоилась лишь леди Эддингтон и никто более. В гостиной остались сам виконт, милорд Хамиш Фредерик и преподобный Олдридж, покорно ожидающий возвращения доктора Аттвуда.
— А теперь расскажи мне все, что здесь происходит, — проскрежетал Хамиш, устало опускаясь в кресло.
Он медленно прислонил трость к быльцу, чтобы та не упала, и сложил длинные руки на своей тощей груди. Его сильно бледное лицо выражало утомленность, было видно, что все движения даются старику нелегко. Норберт, наблюдая за отцом, дождался, пока тот удобнее устроится в кресле, затем расположился рядом и рассказал ему все, что произошло за последние дни, начиная с исчезновения Элеонор Тоу. Несмотря на полуприкрытые веки и мерное дыхание, Хамиш Эддингтон внимательно слушал, а когда его сын окончил говорить, то продолжал молчать некоторое время. Виконт терпеливо ждал, понимая, что отец обдумывает услышанное.