Детские страхи пожилого юноши

Впрочем, нет смысла сегодня рассказывать о преимуществах «советского образа жизни». Многие нынешние мальчики и девочки просто не поймут, в чем и где преимущества. Потому что сегодняшнее продуктовое изобилие, вся эта телевизионно-киношная жвачка, все эти новые и яркие технологии, начиная с интернета и заканчивая мобильными телефонами, заслонили от сегодняшнего подрастающего поколения суть их жизни. Подменили понятия «жизнь» на «существование». А когда главным мерилом успеха и главной целью становятся деньги, то кому сейчас расскажешь о том, что советские люди гордились своей страной, ее успехами, ее победами?



Хотя, конечно, недостатков тоже хватало. И все же о достоинствах советской эпохи мы будем вспоминать не раз. А сейчас вспомним именно про недостатки. Или, про, как тогда говорили, «недоработки».



Во времена СССР было распространено такое явление, как очереди. Причем, очереди были за всем – за картошкой, за мясом, даже за туалетной бумагой. Она тогда была всего одного сорта, но вот достать ее было просто нереально. В качестве пипифакса многие использовали газеты, которые были отвратительного качества. Поэтому «самая читающая в мире страна» не считала зазорным использовать для туалета… книги. Начиная с бесценных творений классиков марксизма-ленинизма и заканчивая классиками русской литературы. Точнее, наоборот. Потому что при Сталине за подобное «усвоение» трудов вождей вполне можно было схлопотать лет 10 «без права переписки» – то есть, расстрел.



Туалетная бумага была в дефиците всегда, поэтому, где бы не встретилась очередь за ней, в неё немедленно «вставали». И «брали» сколько «дадут». Одному человеку, так сказать, «в одни руки», точнее, на одну… В общем, давали ограниченное количество товара. Некоторые ходили в такие очереди целыми семьями. Потом десятка два рулонов нанизывали на прилагавшуюся веревку и вешали на шею. И так могли проехать всю Москву из конца в конец. И никто не удивлялся, могли только дежурно поинтересоваться: «Где брали?» Да-да, чаще всего именно в столице нашей Родины можно было купить туалетную бумагу и другие редко появляющиеся в продаже товары народного потребления. Наверное, поэтому жители многих городов Советского Союза регулярно наведывались в Москву за тем или иным дефицитом. Потому что столица СССР снабжалась по первому разряду. Там было все!



Чаще всего из Москвы везли обои, одежду, а еще некоторые продукты: колбасу, конфеты, кофе растворимый, апельсины, сгущенное молоко. В принципе, эти продукты водились практически в каждом городе, но до прилавков магазинов не доходили, оседая на складах, базах, в подсобках. Откуда потом их по спекулятивным, то есть, завышенным ценам продавали «налево». Сегодня эта спекуляция называется «бизнес», а тогда за это можно было получить лет 5 лишения свободы – минимум. Если же какие-то товары все-таки поступали в торговую сеть, то есть, как тогда говорили, их «выбрасывали», в магазине моментально образовывалась очередь.



Стоять в очередях приходилось долго, товар выбирать продавцы не разрешали, да и выбора то особого не было. Например, картошка была только одного сорта, причем, половина гнилая, мясо старое и чаще всего – только субпродукты: вымя, почки, хвосты… Фрукты – только сезонные: яблоки, абрикосы, вишни, виноград, арбузы и дыни летом, зимой – почему-то только яблоки. Апельсины можно было купить только в Москве, мандарины – только под Новый год. Про клубнику зимой – это было только в сказках и зарубежных фильмах. Которых советские люди все равно не видели.



В разные годы был разный дефицит – в 60-е годы с молоком и мясом перебоев не было, зато с одеждой были. А уже в конце 70-х с одеждой наладилось, но мясо в магазинах практически исчезло. Правда, два-три сорта колбасы вареной под названиями «Отдельная», «Любительская» и «Докторская» были всегда. Цена – 2-10, 2-80 и 2-20 за килограмм. В рублях, естественно. А доллар тогда стоил 62 копейки. Только за обмен валют, точнее, «за валютные операции» можно было «схлопотать» серьезный тюремный срок. Потому что государство никому не позволяло операции с валютой и отступников строго наказывало – вплоть до расстрела.



Среди всех городов Советского Союза – кроме Москвы и Ленинграда – неплохо снабжались лишь столицы союзных республик. А также Днепропетровск и Днепродзержинск – Родина Генерального секретаря ЦК КПССС Леонида Ильича Брежнева. И хотя Никита родился и вырос в Днепропетровске, все равно его мама несколько раз ездила в Москву – за обоями, за одеждой, за всем тем, чего в Днепропетровске не было или трудно было «достать». И когда Никите исполнилось 14 лет, его мама впервые взяла с собой в Москву своего сына.





Глава одиннадцатая, в которой рассказывается, как хорошо жить в столице




Москва встретила провинциалов из Днепропетровска запахом апельсин на Курском вокзале. Для Никиты апельсины зимой были в диковинку. В СССР цитрусовые даже летом были редкостью. Только под Новый год на рынках города появлялись мандарины из Абхазии или Грузии. И грузины, абхазы или армяне в огромных кепках-аэродромах, как горные орлы, восседали над оранжевыми кучами счастья!



А еще Москва ошеломила размахом – огромный Кутузовский проспект, небоскребы, то есть, многоэтажные дома, разнообразный ассортимент в магазинах, где только колбасы было сортов десять минимум. И люди, люди, просто море людей!



Конечно, если бы Никита вдруг попал за границу – у него было бы больше впечатлений. Потому что в то время за границу даже в страны так называемого социалистического лагеря советских граждан «выпускали» неохотно. И рассматривали кандидатуры через лупу благонадёжности. А ехала группа – только группа – в сопровождении «инструктора» из Комитета госбезопасности. То есть, «за бугор» можно было попасть лишь в составе делегации. Не индивидуально! И только после тщательного изучения кандидатуры просящегося в турпоездку. Ну и так далее. Короче, «за границу» ездили только известные артисты, певцы-музыканты, партийные деятели, крупные чиновники, те, кто работал на экспорт-импорт, в общем, всякие «блатные». В те времена так называли не воров, а имеющих «блат», «волосатую руку», одним словом, нужные связи.



Никита «блатным» не был, его мать работала простым инженером, да еще и на «почтовом ящике». Так называли режимные, секретные предприятия, в том числе, и тот завод, где работала мать Никиты. Так что «зарубежье» ему не грозило. А ведь некоторые граждане СССР, побывав в зарубежных супермаркетах, чуть ли не в обморок хлопались. Шутка ли – сорок сортов колбасы! Или пятьдесят сортов сыра! Тут и в уме повредиться недолго!



Однако днепропетровскому пацану из рабочего района и одной Москвы хватило по самое не могу. Магазины, огромные дома, просторные проспекты, а главное – метро! Метро! Все такое мраморное, красивое, а к тому же – еще и быстрое. Можно было мгновенно, как в сказке, переносится с одного края Москвы на другой. И везде, везде чувствовалось, что это – столица!



Но самое большое потрясение у Никиты вызвали… кефир и сметана в невиданной пластиковой упаковке или таких ярких картонных коробочках. Как объяснила продавщица, это производилось по финской лицензии. Вкусно, конечно, и срок хранения, не говоря уже о качестве, увеличивался. Качество продуктов, кстати, было отменным – такую сметану в Днепропетровске не производили. Да и вообще, тогда молоко продавалось в стеклянных бутылках, а сметана – в маленьких стеклянных баночках. Сами понимаете, переносить эти стеклянные емкости после употребления продукта было весьма неудобно. Правда, потом бутылки и баночки можно было сдавать в пункты приема стеклотары, перед получкой, когда деньги заканчивались, многие «средние» семьи так и делали. Баночка из-под сметаны стоила 10 копеек, а бутылка из-под молока, кефира, ряженки и простокваши – 15 копеек.



В Москве, видимо, решили избавляться от стеклотары и переходить к европейскому принципу упаковки молочных продуктов. Сами продукты были отличными, то есть, совершенно непохожими на обыкновенную сметану или кефир. Например, сметана была чуть солоноватой, а кефир – чуть сладковатым. В общем, буржуйским он был, если честно. Развратным, что ли…



А еще – продавщицы в магазинах – были в таких фирменных фартуках, нарядные, улыбающиеся. Те, кто не застал славные советские времена, когда за прилавками магазинов восседали безразмерные бабищи в засаленных фартуках, чуть ли не матом крывшие покупателей – те не поймут, какое удивление вызывали у провинциалов нормальные продавцы в московских магазинах.



А еще в Москве были островки Европы – магазины «Лейпциг», «Будапешт», «Прага» и так далее, все названия столиц европейских стран. Социалистических стран! Потому что все эти фирменные магазины носили названия столиц или городов социалистических республик Европы – Чехословакии, Венгрии, ГДР – Восточной Германии, Болгарии и т. д. Вернее, всех, кроме Берлина – в то время Берлин был разделен на Западный и Восточный Берлин знаменитой Берлинской стеной. Поэтому не было магазина «Берлин», а был магазин «Лейпциг». Что поделать, политика…




В общем, были в Москве импортные «забугорно-социалистические» магазины. И в этих магазинах продавались товары «оттуда». Не у фарцовщиков втридорога, а вполне легально и по советским, немного завышенным, но все равно вполне нормальным ценам. Ну, может не все там в этих магазинах было. Например, не было там джинсов порядочных – только польские, которые, как потом оказалось, были «самопальными». То есть, поляки строчили подделку и потом выдавали ее за «фирму». Ну, правда, откуда, например, в Гдыне вдруг появится «Монтана»? Зато была отличная чешская и югославская обувь, прекрасные венгерские свитера, замечательные словацкие мебельные гарнитуры, великолепная польская косметика и многое другое.



Вот как раз в один такой магазин мама Никиты и направилась – обои в СССР были жутким дефицитом. Вернее, обои-то были, даже много обоев, просто завались! Но такие простенькие, картонно-туалетные, с мрачненькой расцветкой а-ля «наш барак». А вот импортные обои были другими – веселые, прочные, красивые, как западный образ жизни, манящие и притягательные. На такие обои хотелось молится, а не клеить их на стены. Или клеить и молиться. И плакать, плакать, плакать… А высшим шиком было достать моющиеся обои! Чтобы их клеить на кухню. И потом раз в неделю – ррраз тряпочкой – и снова чистые стены. Не залапанные грязными ладошками непослушных детей. Вот только именно такие обои в основном производили финны, то есть – капиталисты, и уже у них эти обои покупали поляки или чехи. И продавали, как сейчас говорят, с накруткой. Такие обои еще надо было поискать. Потому что даже в Москве найти их было непросто.



Пока мама бегала по столице в поисках обоев, шмоток, апельсин, Никита совершал экскурсии по Москве. Жили они с мамой в гостинице «Архангельск» где-то на окраине Москвы. Но поскольку метро было рядом, то проблема ориентирования на местности особо остро не стояла – в метро висели схемы проезда, и надо было только запомнить, какая ближайшая станция рядом с гостиницей. Поэтому районы, где рядом была станция метро – это все был центр.



Центр столицы неприятно поразил днепропетровского мальчика. Советская пропаганда – книги, фильмы, передачи по телевизору – приучили его к тому, что Москва была скорее символом, нежели реальным городом. Это как книжный герой или того лучше – героиня! Она – девушка мечты, богиня и все такое. Идеал красоты, ума и многого всего. А в реальной жизни твой земной идеал – обыкновенный человек со всеми сопутствующими: психологией, морфологией, физиологией. То есть, идеал нервничает, кушает, и, пардон, ходит в туалет. И делает еще куда более прозаические и порой не очень красивые вещи.



Так и Москва: Никита ожидал, что Красная площадь – это чуть ли не святое место, что там, возле Мавзолея просто святая земля. А напротив Мавзолея располагался ГУМ – огромный универмаг, эдакий сарай, под которым прямо рядышком стояли полные урны мусора, а немного дальше в подземных переходах этот самый мусор валялся прямо под ногами. И его никто не убирал!



И вообще, Москва – в отличие от родного Днепропетровска – оказалась удивительно грязным и неопрятным городом. Да и москвичи удивили академическим хамством: постоянно толкались, наступали на ноги и не извинялись. И, как апофеоз всему – возле гостиницы Никиту чуть было не ограбила местная босота.



Конечно, серьезного ограбления не получилось – так, попытка проверить «турыста». Дело в том, что Никита везде ходил с фотоаппаратом, как заправский турист. И хоть «Смена-8М» – первый фотик мальчика, подаренный ему на день рождения – был вовсе не пределом технического прогресса того времени, все равно у него была какая-то цена. И значит он представлял какую-то ценность. Это и стало поводом для уличных «разборок».



Малолетних москвичей было трое. С чего началось знакомство – Никита даже не понял. Но уже после второй фразы цепкие руки одного из пацанов уже тянулись к его фотоаппарату. И мало-помалу разговор сводился к тому, что Никите обязательно надо дать его посмотреть незнакомцам.



Вот здесь страх снова посетил его душу – страх незнакомый, но такой же липкий и противный, как предыдущие. С одной стороны, рядом была гостиница, да и взрослых можно было позвать на помощь. А с другой – звать на помощь или убегать было как-то не совсем прилично, некрасиво. И Никита, медленно отходя на запасной рубеж в сторону спасительной гостиницы, вяло отмахивался от назойливых просьб новоявленных фотолюбителей. В конце концов он стал давить на идеологические моменты:

– Ребята, не позорьте Москву!

Те опешили, один из малолетних гопников даже рот раскрыл от удивления:

– А при чем здесь Москва?

Но Никита не стал развивать мысль, тем более что цепкие руки освободили ремешок его «Смены». Поэтому мальчик повернулся к опешившим москвичам спиной и гордо зашел в гостиницу. Был еще соблазн показать своим визави какой-то неприличный знак, например, кукиш, но благоразумие взяло верх.



И все же этот новый страх – страх перед враждебным, незнакомым, тупым насилием Никита запомнил на всю жизнь. И еще один урок он усвоил намертво – в любой ситуации, если она не развивается стремительно и есть время, можно воздействовать на окружающих словами. Тем самым, не доводить любой конфликт до его кульминации.

Это правило впоследствии не раз выручало Никиту в критические моменты.



Мама Никиты справилась с покупкой обоев прекрасно – домой днепропетровские покупатели уезжали, полностью затоваренные прекрасными финскими обоями и авоськами, полными марокканскими апельсинами. И когда на следующий день после приезда домой Никита пошел в школу, а на перемене вытащил оранжевый апельсин, весь класс как-то по-другому посмотрел на него.

А вскоре произошло еще одно событие, после которого статус Никиты изменился.





Глава двенадцатая, которая повествует о том, что такое дефицит и как он помог герою самоутвердится




Если продолжать рассказывать о недостатках жизни в Советском Союзе, то нужно углубленно изучать тему так называемого «дефицита». В те времена никто не знал о иммунодефиците и его синдроме – дефицит касался исключительно товаров народного потребления. Просто народ так усиленно стал потреблять различные товары, что в 70-х годах их на всех уже не хватало. Потому что, если помните, хватало только танков и костюмов, с виду напоминавших танки. Не хватало зубной пасты – была болгарская, косметики – была польская и прибалтийских республик, не хватало даже автобусов и трамваев – автобусы были венгерскими, а трамваи – чехословацкими.

Да проще вспомнить, чего хватало!



В СССР в дефиците было почти все – от женского нижнего белья и других предметов женской личной гигиены до продуктов питания и товаров народного хозяйства. Даже трусы и майки – и те были советскими, так сказать, семейными, не говоря уже о женском белье. В котором советские женщины просто не имели шансов повысить рождаемость в СССР. И даже удивительно – как эта самая рождаемость росла?



Хорошо еще, что, несмотря на стремление министерства советской легкой промышленности максимально окрасить одежду жителей СССР, если не в цвет хаки или серый, то хотя бы в коричневый или черный, коляски для новорожденных все же додумались выпускать не черного цвета. Представляете – на улицах появляются черные коляски с младенцами?! Такие мини-гробы! Нет, коричневые – точнее, светло-коричневые – еще могли появиться, но в основном были синие, красные, зеленые и сопутствующие им цвета и оттенки. Слава богу, хватило ума! Ну, и пеленки-распашонки, одеяла-чепчики – тоже были в цветочках-рюшечках. Традиционных расцветок.