Детские страхи пожилого юноши

Под Алуштой были несколько скал, на которых тренировались скалолазы. В тот раз днепропетровцы лазили на Кошке. Кстати, рядом с ними тренировались группы из Харькова и Донецка. В первый день – а сборы были три дня – новички не смогли налазиться как следует, ибо скалы все были заняты, маршрутов было много, а веревок – мало. На всех не хватало. Впрочем, и маршруты почти все были заняты – день выдался солнечный и осень не мешала тренироваться спортсменам.



Новичков повели на Кошку, но лазили они с обратной стороны скалы – не на 80-метровых отвесах, а там, где обычно заходят чтобы бросать веревки. То есть, веревку длиной 120 метров или связанные две «восьмидесятки» скатывают в клубок, заходят на самый верх скалы – или залезают по простым маршрутам – и… бросают вниз. Предварительно, конечно, создав наверху подвеску. Подвеска – эта веревка, которая крепится к трем точкам страховки. Чаще всего это – вбитые наверху шлямбурные крючья. В них продеваются карабины, а сквозь них пропускают сложенную вдвое веревку, которая завязывается специальным альпинистским узлов в петлю. В эту петлю вщелкиваются еще два карабина, после чего в них продевается середина веревочного клубка-колобка. И, наконец, скалолаз, стоя на самом краю скалы, с криком «Веревка!» бросает клубок вниз.



Кричат, чтобы никого внизу веревкой не хлестнуло или тех, кто на маршрутах, не сорвало.

Клубок летит и по пути разматывается в воздухе либо по скале. В результате с верху донизу провисает готовый маршрут. Это называется «навесить веревку».



В один конец пристегивается скалолаз, второй берет в руки его партнер. Скалолаз лезет вверх, его партнер – страховщик – выбирает веревку. В случае срыва скалолаз повисает на веревке, второй конец который держит страховщик. Ведь веревка идет через верхнюю точку страховки, то есть, на лицо – веревочный блок.

Страховка 100 %-ная. Безопасно и удобно. Причем, в случае прохождения трудного места – «ключика» – страховщик может немного натянуть веревку, помогая лезущему. Нет, совсем вытянуть он своего партнера, конечно же, не может. Но поддержать – запросто. Особенно, когда руки устают после пятого-шестого подъема…



Так вот, новичкам в тот день позволили лазать по самым простым скалам, то есть, там, где опытные спортсмены лазили только для того, чтобы навесить новые маршруты. Лазить там Никите было неинтересно – он жаждал увидеть настоящие крымские скалы, стометровые маршруты, почувствовать, что такое настоящая высота… А здесь было то же самое, что и в родном Днепропетровске – всего-то 10 метровый маршрут… Короче, лазил он без энтузиазма, что и заметил инструктор.



А вот на следующий день, то есть, на следующее утро Никита инструктора, что называется, «достал». Утром стало холодно и он почему-то решил затопить печку во времянке. А так как это был полуподвал, и печка отапливала весь дом, то он, сам того не зная, потревожил хозяев. Которые не собирались отапливать свой дом. Но получили полную комнату дыма, ведь они жили на первом этаже и, конечно же, у них находилась заслонка в печку. Которая была закрыта. В общем, получился страшный скандал и Никита за проявленную инициативу был отстранен от тренировки. То есть, инструктор Валентин наказал его, лишив возможности полазить. А ведь как раз в этот день новички шли лазить на легендарную скалу «Крестовая», которая была под Ялтой…



Сказать, что Никита был расстроен – это очень мягко…

Но пришлось пережить такой удар судьбы. Правда, как оказалось, он был не единственным…



При «разборе полетов», когда инструктор на общем собрании выставлял каждому спортсмену оценки за сборы – от спортивной, за технику до морально-волевого климата в команде, Никите Валентин поставил «неуд». Мол, конфликтный и прочая. Ну и «четверочку» за лазание. И вот тут все члены команды внезапно возмутились. Девчонки начали вспоминать то, что Никита никогда не отлынивал от любой работы – и перекусы готовил, и веревки таскал, и посуду мыл. Мужская половина отметила его уверенную страховку и помощь при лазании, а также физические данные и веселый нрав. В результате команда единогласно заставила инструктора исправить «неуд» на «хорошо».

Никита, впервые почувствовав, что такое поддержка коллектива, был удивлен и очень растроган. Такого в его жизни еще никогда не было…



…И вот сейчас, когда его же товарищи по команде вдруг начали его топить… При том, что он таскал не только общее снаряжение и большую часть продуктов, но и некоторые тяжелые вещи девочек. А уж как он активничал на биваке, когда и палатку ставил, и ужин готовил! И за все это – такая черная неблагодарность?

Одним словом, романтик Никита внезапно познакомился с прозаическим хамством, лицемерием и гнилостью человеческой натуры…



В результате он единственный из всего отделения, хоть и получил значок «Альпинист СССР», но все же в его удостоверении инструктор Рафик написал сакраментальную фразу «Рекомендуется повторить первый этап обучения».

Это было обидно, просто до слез – самый спортивный и технически отлично подготовленный альпинист, скалолаз-разрядник, да и просто отличный парень внезапно ставится на место самого худшего. Причем, это было сделано намеренно. Потому что остальные члены отделения уступали Никите и в подготовке, и в физических кондициях. А он, глупый, еще и постоянно этим бравировал, не понимая, что тем самым унижает взрослых и опытных дядей и теть…




Парадокс – значок также не получила землячка Никиты из Днепропетровска Маша – кстати, мастер спорта по гребле. Видимо, спортсмены и скалолазы вызывали у инструкторов какую-то неприязнь. Маша вообще психанула, порвала свое удостоверение, послала матом инструктора и сказала ему, что «больше в эти гребаные горы ни ногой».

А Никита запомнил на всю жизнь, что часто все эти душевные песни у костра о чести, справедливости, нерушимой дружбе и верности в обычной жизни не имели никакого значения. Причем, среди тех же людей, которые так душевно про все это пели. Эта фальшь бардов-альпинистов-туристов-шестидесятников была сродни фальши тех коммунистов или комсомольцев, которые собирались на попойки с девицами легкого поведения в сауны. А, нажравшись до положения полной невменяемости, в голом виде пели свои революционные и комсомольские песни с горящими глазами и провозглашали тосты в честь коммунистической партии и своих вождей.



Вот так впервые Никита – мальчик романтический и начитанный, воспитанный на идеалах дружбы и любви к человеку – столкнулся впервые с человеческой подлостью, низостью, с гадкими поступками, предательством и доносительством, а также впервые в жизни ощутил, как это больно – разочаровываться в том, во что так свято верил.



Потом Никита еще несколько раз ходил в горы, после службы в армии все-таки повторил первый этап и снова получил заветный значок «Альпинист СССР», хотя вскоре этот самый СССР перестал существовать. Он еще покорил много вершин, дошел до второго разряда по альпинизму и стал кандидатом в мастера спорта по скалолазанию, у него были и опасные подъемы, и не менее опасные спуски с вершин, где он получил удар молнии и его спускал спасотряд. Он побывал во многих альплагерях и в одном из таких лагерей подружился с настоящими музыкантами, с которыми потом много лет играл в созданной им музыкальной группе. Одним словом, горы и альпинизм достаточно круто изменили его жизнь.



А главное – именно горы помогли ему преодолеть один из самых серьезных его страхов – страх перед самим собой, страх перед неизвестностью, перед тем, КАК он сможет поступить в экстремальной ситуации. Именно там, в горах, когда часто все зависит от тебя самого, от крепости твоего духа, от твоего внутреннего стержня – вот тогда ты сможешь САМ понять, чего ты стоишь. И на что способен.



Потом, после этого первого похода в горы у Никиты будут два года службы в армии. Два тяжелых года, которые очень сильно его изменят. Будут и спортивная карьера, и карьера музыканта и журналиста. Будут успехи и разочарования, любовь и ненависть, дружба и предательство. Будет целая жизнь, которая наполнена далеко не нектаром.

Но именно вот этот первый шаг во взрослую жизнь, который 16-летний юноша сделал в горах, эта первая покоренная им вершина – именно все это предопределило всю его дальнейшую жизнь. И бардовские песни у костра, которые, как позже оказалось, не имеют с реальной жизнью ничего общего – даже они все-таки позволили Никите остаться все тем же романтиком, который, несмотря ни на что, все же верит в хорошее и в то, что плохое – это ненадолго.



Хотя в дальнейшей жизни этого плохого у Никиты было столько, что можно было из оптимистов очень быстро переквалифицироваться в пессимисты. Потому что и служба во внутренних войсках, где два года сначала рядовой, а потом сержант Васнецов охранял заключенных и осужденных, проще говоря, «зэков», а потом работа в самой настоящей тюрьме, где Никита надзирал за преступниками, и работа репортером криминальной хроники, а позже – политическим обозревателем – все это накопило в душе Васнецова достаточный груз цинизма и пошлости.



И все же, несмотря на этот негатив, на печальный жизненный опыт Никита Васнецов остался романтиком и оптимистом. Как он умудрился сочетать в себе такие противоположные качества – это осталось загадкой даже для него самого. Быть оптимистом и романтиком для журналиста – это все равно, что оставаться проституткой в публичном доме, верящей в светлую и чистую любовь с первого взгляда.



Кстати, о любви.

Она у Никиты тоже была.

Даже целых три.

Но об этом – в следующей книге.



Конец первой части