Дети страха и другие ужасные истории
Часть 8 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Пойдем, а то скоро подъем.
– А лопата? – оживился Тинтин. – Я сторожу сказал, что ненадолго.
О боже! Тут еще и сторож есть. Количество игроков в их команде увеличивается. Нет, Тинтин невероятен.
– Оставь. Я тебе после завтрака верну.
У входа в корпус Нинка обняла Тинтина. Обвила шею рукой, притянула к себе, заставляя наклониться, шепнула: «Спасибо!» И королевой пошла в стеклянные двери. Спина невольно выпрямилась. Она плыла вперед, оставляя безответными удивленные взгляды.
– Вы помирились? – тут же нависла над ее кроватью с косой.
Нинка потерла грязную ладонь. Она не заметила, кто их увидел. Но что зрители были, не сомневалась. Слух быстрее долетел до палаты, чем она дошла до нее.
– Он дурак, – Нинка вытянулась на кровати. Вообще-то она устала, спину ломит.
– Да они целовались на крыльце, – фыркнула красотка.
Нинка закрыла глаза. Как же она все это любила. Искренне. От души.
Подъем, зарядка и завтрак снова создали вокруг Нинки зону отчуждения. И это было хорошо. После столовой ей не хотелось привлекать лишнее внимание.
– Ну? – подошел к ее столу Пося.
Нинка только занесла черенок ложки, чтобы размазать масло по хлебу. Нравилось ей так – белый хлеб, масло и сыр. Хорошо бы еще хлеб поджарить в тостере. Но можно и без этого обойтись. Никто масло не ест, бережет фигуру, а Нинке нравится. Ради вкуса и удовольствия можно миллиметром талии пожертвовать.
В этот раз жертва не удалась. Или была отложена.
Пося стоял, надув губы, словно их отряду масло не полагалось. А так же стульев и ложек. Кашу ели руками.
– Доброе утро.
Нинка отложила ложку. Вид у Поси был не очень. То ли помятый, то ли подсдутый.
– Ты зачем Таньке говоришь, что она некрасивая? – спросила Нинка. Кто-то в этой истории был крайний.
– Она первая начала, – произнес Пося и пришлепнул губами. – А сейчас с шоколадкой заложила. Меня Лана из-за стола вывела и сказала, что таким, как я, вообще нельзя давать есть. Ты когда ее убьешь?
Нинка покосилась на пустой стол. Девчонки уже поели и ушли, унеся тарелки. Остался стакан чая и кусок хлеба с неразмазанным маслом. Ну и на тарелке еще масло. Много. И сыр.
– Сейчас этим займусь, – Нинка придвинула к Посе хлеб, положила сверху сыр, прижала пальцем, раздавливая масло. – Через пару часов будет как новенькая. Не узнаешь.
– А это не насовсем?
– Как получится.
Нинка оглядела столовую. Первый отряд ушел. Был ли ей нужен сейчас Тинтин – не понятно. Она могла справиться и сама.
– Ты тут пей чай, – Нинка встала, уступая место Посе. – Две ложки сахара положила, ничего? А я пойду готовиться.
– Но ты учти, она очень шумная. – Пося сопел над угощением. Есть он хотел. Причем сильно. Но держал лицо. Крепкий пацан.
– Учту, – пообещала Нинка и отправилась к корпусу.
По палатам шныряли проверяющие – смотрели, как заправлены кровати. Если находили песок или замятость, сдергивали покрывала и переворачивали одеяла. Кровать с косой всегда была идеальна, а вот красотка чем-то провинилась. Разворошена постель оказалась и у Нинки. Это было кстати. Она стянула простыню, скомкала и вышла в холл.
– Тааааак! – вышагивал вдоль палат Максим. – Кто еще не вышел?
Судя по шортам и полотенцам, все собирались на речку.
– Перрррвый отряд!
Нинка юркнула на выход. Ее отряд гнездился в беседке. Все головы повернулись к ней. Нинка ввалилась обратно в корпус.
– Тааааак! – обрушил на нее Максим. – Почччччему ходим? Второй отряд?
Нинка коротко кивнула и повернула к своей палате. Проскочила мимо кроватей, ногами взобралась на красоткину постель и спрыгнула за окно.
– Ккккккуда? – напоследок рявкнул Максим, но это было уже не ей. На кого-то из своих кричал.
Пригибаясь, Нинка рванула вдоль кустов. Белые цветы норовили заглянуть в лицо, влезть в нос. У, чубушник проклятый!
Кудрявая маялась на танцевальной площадке. Она вырядилась – белое платье с воланами и кружевами, розовые цветочки и широкий красный пояс.
– Ништяк! – восхитилась Нинка.
– Правда? – Кудрявая крутанулась.
Нинка посмотрела по сторонам. В этом возрасте обычно по одному не ходят. Кудрявая совершила подвиг, если ухитрилась нарядиться и никого с собой не привести. В это не верилось. Ну как так? Идешь в новую жизнь, и об этом никто не знает? Знает! Может, подглядывают? Не показываются? Или все-таки случилось чудо?
– А Посю-то чего заложила? – сбила праздничный настрой кудрявой Нинка. Кудрявая остановилась, с удовольствием послушала, как шуршит, опадая юбка, только потом ответила:
– Надоел потому что. Лана на меня так кричала! А мы долго? Наши на речку должны пойти.
Нинка молча повернула к клубу. Все на речке. Это хорошо. Кудрявая задержалась, сорвала белый цветок, вставила в волосы. Все-таки странно, что она одна. Нинка полезла в кусты. Кудрявая опять задержалась. Заботливая, хочет платье не испортить. Наконец, и она пролезла – Нинка услышала за собой быстрые шаги. И больше ничего подозрительного. Неужели, и правда, повезло?
Сорванная трава подвяла, чубушник напоследок пах так, что кружилась голова. Кудрявая терла кремовые туфельки – испачкала.
– Ну вот, – Нинка спихнула траву в вырытую яму, распределила ее по всей длине, прикрыла простыней. – Не испачкаешься. Ложись.
– А это не больно? – Боевой задор из кудрявой улетучивался. Она сделала шаг назад, наступила на чубушник. Хихикнула.
– Щекотно, – огрызнулась Нинка, подняла цветы и стала делать вид, что собирает букет. В душе появилась неправильная тревога. Нинка выпрямилась, заставляя себя думать о другом. Все она делает правильно, и нечего тут сопли распускать.
Кудрявая нерешительно смотрела по сторонам. Неужели все-таки ждет зрителей? Но ведь не знала, где спектакль. И Пося не знает. И если они не шли за ними с самого начала… Нинка глянула на березу, дуб, на далекие осины. Нет, дети бы себя давно выдали. Они не умеют долго и тихо сидеть в засаде.
– В ботинках ложиться? – спросила кудрявая.
– Ну не босиком же!
Кудрявая занесла ногу над простыней. Предупредила:
– Испачкаю.
– Ты собираешь возрождаться для новой жизни? – Нинка сбросила чубушник и взялась за лопату. – Фильм про Гарри Поттера смотрела? Там феникс был. Сгорал, а потом возвращался. Как новенький. Немного полежишь, а потом тебя не узнают. Одно условие – не орать и не дергаться. А то не получится.
Кудрявая очень серьезно кивнула.
– Хорошо.
Подобрала широкую юбку, сделала шаг в яму и села. Выправила ткань. Легла.
Нинка посмотрела скептически.
– Надо было подушку взять. Но и без нее… – она перебрала несколько вариантов концовки фразы… пусть будет ободряющая: – Справимся.
Кудрявая кивнула. Видно было, что она уже ничего не хочет понимать, просто со всем соглашается. Нинка набросила на нее края простыни, накидала на ноги чубушника. Взяла в руки лопату. Ссыпала землю раз. Другой.
И тут кудрявая заорала. На мгновение Нинка обреченно подумала, что мелкая врушка, обещала же молчать. А потом кудрявая начала вырываться. Вот и Пося оказался прав – дергается, еще как.
– Вы чего?
Тинтин.
– Совсем обалдел? – накинулась на него Нинка. Наверное, из-за шуршания земли о лопату она не услышала его шагов. – А ты заткнись, а то вообще кривой останешься!
Кудрявая всхлипнула и обиженно уставилась на Тинтина:
– А чего он?
– Тебя не звали! – вплотную подошла к нему Нинка.
– Ты ненормальная? – яростно зашептал ей в глаза Тинтин. – Ты же ее убьешь!
– Убирайся! Ты мне не нужен, урод хохлатый!
Оскорбление Тинтин пропустил. Чуть склонившись, он смотрел на Нинку. Глаза его бегали, губы он поджимал, придумывая и меняя начало предложения. Там наверняка были и ругань, и пожелания, и угрозы. Но сказал он другое.
– А я за лопатой пришел! – прошипел он. – Мне ее отдать нужно!
– Потом отдашь!
– Сейчас! – Он все решил.
Нинка взбесилась. До белизны перед глазами. Как же она ненавидела сейчас Тинтина. Вот он стоял, смотрел на нее и мешал. Он только и мог, что мешать!
– Подавись своей лопатой!
Нинка перекинула черенок лопаты ему в руку. От безысходности, от того, что ничего не получается, что ей вечно устраивают проблемы, что постоянно находятся умники, говорящие свое, что развлечения всегда портят вот такие типы с хохолками, она пошла прочь, возмущенно взмахивая руками. Она слышала, как Тинтин несколько раз всадил лопату в землю. А потом опять заорала кудрявая. Может, ее, и правда, сначала надо было убить?
– А лопата? – оживился Тинтин. – Я сторожу сказал, что ненадолго.
О боже! Тут еще и сторож есть. Количество игроков в их команде увеличивается. Нет, Тинтин невероятен.
– Оставь. Я тебе после завтрака верну.
У входа в корпус Нинка обняла Тинтина. Обвила шею рукой, притянула к себе, заставляя наклониться, шепнула: «Спасибо!» И королевой пошла в стеклянные двери. Спина невольно выпрямилась. Она плыла вперед, оставляя безответными удивленные взгляды.
– Вы помирились? – тут же нависла над ее кроватью с косой.
Нинка потерла грязную ладонь. Она не заметила, кто их увидел. Но что зрители были, не сомневалась. Слух быстрее долетел до палаты, чем она дошла до нее.
– Он дурак, – Нинка вытянулась на кровати. Вообще-то она устала, спину ломит.
– Да они целовались на крыльце, – фыркнула красотка.
Нинка закрыла глаза. Как же она все это любила. Искренне. От души.
Подъем, зарядка и завтрак снова создали вокруг Нинки зону отчуждения. И это было хорошо. После столовой ей не хотелось привлекать лишнее внимание.
– Ну? – подошел к ее столу Пося.
Нинка только занесла черенок ложки, чтобы размазать масло по хлебу. Нравилось ей так – белый хлеб, масло и сыр. Хорошо бы еще хлеб поджарить в тостере. Но можно и без этого обойтись. Никто масло не ест, бережет фигуру, а Нинке нравится. Ради вкуса и удовольствия можно миллиметром талии пожертвовать.
В этот раз жертва не удалась. Или была отложена.
Пося стоял, надув губы, словно их отряду масло не полагалось. А так же стульев и ложек. Кашу ели руками.
– Доброе утро.
Нинка отложила ложку. Вид у Поси был не очень. То ли помятый, то ли подсдутый.
– Ты зачем Таньке говоришь, что она некрасивая? – спросила Нинка. Кто-то в этой истории был крайний.
– Она первая начала, – произнес Пося и пришлепнул губами. – А сейчас с шоколадкой заложила. Меня Лана из-за стола вывела и сказала, что таким, как я, вообще нельзя давать есть. Ты когда ее убьешь?
Нинка покосилась на пустой стол. Девчонки уже поели и ушли, унеся тарелки. Остался стакан чая и кусок хлеба с неразмазанным маслом. Ну и на тарелке еще масло. Много. И сыр.
– Сейчас этим займусь, – Нинка придвинула к Посе хлеб, положила сверху сыр, прижала пальцем, раздавливая масло. – Через пару часов будет как новенькая. Не узнаешь.
– А это не насовсем?
– Как получится.
Нинка оглядела столовую. Первый отряд ушел. Был ли ей нужен сейчас Тинтин – не понятно. Она могла справиться и сама.
– Ты тут пей чай, – Нинка встала, уступая место Посе. – Две ложки сахара положила, ничего? А я пойду готовиться.
– Но ты учти, она очень шумная. – Пося сопел над угощением. Есть он хотел. Причем сильно. Но держал лицо. Крепкий пацан.
– Учту, – пообещала Нинка и отправилась к корпусу.
По палатам шныряли проверяющие – смотрели, как заправлены кровати. Если находили песок или замятость, сдергивали покрывала и переворачивали одеяла. Кровать с косой всегда была идеальна, а вот красотка чем-то провинилась. Разворошена постель оказалась и у Нинки. Это было кстати. Она стянула простыню, скомкала и вышла в холл.
– Тааааак! – вышагивал вдоль палат Максим. – Кто еще не вышел?
Судя по шортам и полотенцам, все собирались на речку.
– Перрррвый отряд!
Нинка юркнула на выход. Ее отряд гнездился в беседке. Все головы повернулись к ней. Нинка ввалилась обратно в корпус.
– Тааааак! – обрушил на нее Максим. – Почччччему ходим? Второй отряд?
Нинка коротко кивнула и повернула к своей палате. Проскочила мимо кроватей, ногами взобралась на красоткину постель и спрыгнула за окно.
– Ккккккуда? – напоследок рявкнул Максим, но это было уже не ей. На кого-то из своих кричал.
Пригибаясь, Нинка рванула вдоль кустов. Белые цветы норовили заглянуть в лицо, влезть в нос. У, чубушник проклятый!
Кудрявая маялась на танцевальной площадке. Она вырядилась – белое платье с воланами и кружевами, розовые цветочки и широкий красный пояс.
– Ништяк! – восхитилась Нинка.
– Правда? – Кудрявая крутанулась.
Нинка посмотрела по сторонам. В этом возрасте обычно по одному не ходят. Кудрявая совершила подвиг, если ухитрилась нарядиться и никого с собой не привести. В это не верилось. Ну как так? Идешь в новую жизнь, и об этом никто не знает? Знает! Может, подглядывают? Не показываются? Или все-таки случилось чудо?
– А Посю-то чего заложила? – сбила праздничный настрой кудрявой Нинка. Кудрявая остановилась, с удовольствием послушала, как шуршит, опадая юбка, только потом ответила:
– Надоел потому что. Лана на меня так кричала! А мы долго? Наши на речку должны пойти.
Нинка молча повернула к клубу. Все на речке. Это хорошо. Кудрявая задержалась, сорвала белый цветок, вставила в волосы. Все-таки странно, что она одна. Нинка полезла в кусты. Кудрявая опять задержалась. Заботливая, хочет платье не испортить. Наконец, и она пролезла – Нинка услышала за собой быстрые шаги. И больше ничего подозрительного. Неужели, и правда, повезло?
Сорванная трава подвяла, чубушник напоследок пах так, что кружилась голова. Кудрявая терла кремовые туфельки – испачкала.
– Ну вот, – Нинка спихнула траву в вырытую яму, распределила ее по всей длине, прикрыла простыней. – Не испачкаешься. Ложись.
– А это не больно? – Боевой задор из кудрявой улетучивался. Она сделала шаг назад, наступила на чубушник. Хихикнула.
– Щекотно, – огрызнулась Нинка, подняла цветы и стала делать вид, что собирает букет. В душе появилась неправильная тревога. Нинка выпрямилась, заставляя себя думать о другом. Все она делает правильно, и нечего тут сопли распускать.
Кудрявая нерешительно смотрела по сторонам. Неужели все-таки ждет зрителей? Но ведь не знала, где спектакль. И Пося не знает. И если они не шли за ними с самого начала… Нинка глянула на березу, дуб, на далекие осины. Нет, дети бы себя давно выдали. Они не умеют долго и тихо сидеть в засаде.
– В ботинках ложиться? – спросила кудрявая.
– Ну не босиком же!
Кудрявая занесла ногу над простыней. Предупредила:
– Испачкаю.
– Ты собираешь возрождаться для новой жизни? – Нинка сбросила чубушник и взялась за лопату. – Фильм про Гарри Поттера смотрела? Там феникс был. Сгорал, а потом возвращался. Как новенький. Немного полежишь, а потом тебя не узнают. Одно условие – не орать и не дергаться. А то не получится.
Кудрявая очень серьезно кивнула.
– Хорошо.
Подобрала широкую юбку, сделала шаг в яму и села. Выправила ткань. Легла.
Нинка посмотрела скептически.
– Надо было подушку взять. Но и без нее… – она перебрала несколько вариантов концовки фразы… пусть будет ободряющая: – Справимся.
Кудрявая кивнула. Видно было, что она уже ничего не хочет понимать, просто со всем соглашается. Нинка набросила на нее края простыни, накидала на ноги чубушника. Взяла в руки лопату. Ссыпала землю раз. Другой.
И тут кудрявая заорала. На мгновение Нинка обреченно подумала, что мелкая врушка, обещала же молчать. А потом кудрявая начала вырываться. Вот и Пося оказался прав – дергается, еще как.
– Вы чего?
Тинтин.
– Совсем обалдел? – накинулась на него Нинка. Наверное, из-за шуршания земли о лопату она не услышала его шагов. – А ты заткнись, а то вообще кривой останешься!
Кудрявая всхлипнула и обиженно уставилась на Тинтина:
– А чего он?
– Тебя не звали! – вплотную подошла к нему Нинка.
– Ты ненормальная? – яростно зашептал ей в глаза Тинтин. – Ты же ее убьешь!
– Убирайся! Ты мне не нужен, урод хохлатый!
Оскорбление Тинтин пропустил. Чуть склонившись, он смотрел на Нинку. Глаза его бегали, губы он поджимал, придумывая и меняя начало предложения. Там наверняка были и ругань, и пожелания, и угрозы. Но сказал он другое.
– А я за лопатой пришел! – прошипел он. – Мне ее отдать нужно!
– Потом отдашь!
– Сейчас! – Он все решил.
Нинка взбесилась. До белизны перед глазами. Как же она ненавидела сейчас Тинтина. Вот он стоял, смотрел на нее и мешал. Он только и мог, что мешать!
– Подавись своей лопатой!
Нинка перекинула черенок лопаты ему в руку. От безысходности, от того, что ничего не получается, что ей вечно устраивают проблемы, что постоянно находятся умники, говорящие свое, что развлечения всегда портят вот такие типы с хохолками, она пошла прочь, возмущенно взмахивая руками. Она слышала, как Тинтин несколько раз всадил лопату в землю. А потом опять заорала кудрявая. Может, ее, и правда, сначала надо было убить?