Дети страха и другие ужасные истории
Часть 7 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Зачем? – От резкого перехода темы Тинтина качнуло.
Нинка подошла к нему вплотную.
– В жизни все можно исправить. Говорят же – начну новую жизнь с понедельника. Мне завтра утром нужно.
– Завтра не понедельник, – Тинтин перешел на шепот.
– Новую жизнь можно начать в любой момент.
– В смысле?
– Тут главное удачно избавиться от старой. Если ничего не отпускать от себя, ничего к тебе и не придет.
– Совсем дурная? – разозлился Тинтин. Интересно, когда он поймет, что с Нинкой лучше не связываться? – Еще раз скажешь, что я вру… Или еще чего выдумаешь…
– А ты говоришь правду?
– Ты же сама трепала!
– До завтрака сможешь лопату найти? Мы как раз успеем все подготовить.
– Что?
По лицу Тинтина было видно, что его клинит. Сейчас искра пробивать начнет.
– Ты хочешь все исправить?
– Ты ненормальная?
– Давай за корпусом. За час до подъема. Завтра.
– А тебя не Катя зовут? Я звал, звал, ты не откликалась.
Самое время было сказать, что ее зовут Саша. Или Женя. Нинке нравились «мужские» женские имена. Но на сегодня было достаточно. Пускай Тинтин уже сам поднапряжется и что-то сделает. А то что это ему постоянно на тарелочке все подают.
– Или Катя? – В голосе Тинтина появилась робость.
Нинка развернулась и зашагала к клубу. По дороге к нему густо рос чубушник. Цвел заливисто, по всем веткам. Нинка согнула одну. Она звонко сломалась. Неприятный запах сладости и ванили ударил в нос. То, что нужно. Завтра ей потребуется охапка. И еще простыня. Избавляться от прошлого, так помпезно.
Она легла с установкой проснуться в семь. Иногда такие приказы помогают. Тут лишь бы самой все не испортить.
Утренний сон коварен. Даже если проснулся и решил всего на секундочку прикрыть глаза, ну так, чтобы последние сны с век снять, все, пропал, на час провалишься. Поэтому Нинка, понимая, что сейчас улетит, как проснулась, сразу спустила ноги с кровати.
За окном вовсю работало солнце, надрывались птицы. Хороший день. Подходящий для свершений. И ровно семь. Как по заказу.
В такой ранний час не спала уже половина палаты. Из тех, что «добирают» недосмотренное, ворочаются, прислушиваются к действительности, оглядывают окрестности, не изменилось ли чего за ночь. И здесь главное – не поймать взгляд. Поэтому Нинка натянула шорты, подхватила волосы резинкой, нащупала ногами шлепанцы и пошла к двери.
В конце концов в такую рань можно встать и в туалет.
Нинка миновала это славное заведение и сразу повернула к входной двери. На ночь ее запирали изнутри, чтобы никто чужой не вошел. Но сейчас она была открыта. Потому что в нее уже вышли.
Отлично! Считайте, что лопата у нее в кармане.
Нинка потянулась, прогоняя остатки ночной истомы из тела. И сразу услышала характерное цоканье. С таким красотки вышагивают на железных набойках, с таким старики идут, опираясь на палки с железными набалдашниками. Так тонкая лопата ударяется об асфальт. Умный Тинтин топал, ударяя лопатой рядом со своей правой ногой. Ау! Кто-то еще не встал? Время подъема!
– Я даже не сомневалась, – вместо приветствия произнесла Нинка.
– Зачем лопата? – Тинтин выдвинул ее вперед и сделал жест, словно сейчас отпустит и уронит на Нинку. – Если ты не скажешь, я ничего делать не буду. И вообще мне ее надо быстренько вернуть.
– А ничего особенного делать и не надо. Только выкопай кое-что.
Неплохая лопата, звонкая. От неожиданности Тинтин опустил ее на ногу, взвыл. Лопата упала на асфальт. И от этого зазвенела.
Доброе утро, любимый лагерь!
– Не отставай, – скривилась Нинка и побрела к клубу.
Когда она выходила, человек пять вслед глядели. Сейчас из-за грохота эти пятеро пялятся в окна. Интересно, что они подумают, увидев лопату? Что они идут копать клад? Им тогда еще чемодана не хватает. Или что Тинтин от ревности решил прибить Нинку лопатой и для этого ведет в живописное место? Ладно, потом узнается.
Клуб место удачное. Непроходное. Если уж ты сюда пришел, значит, именно сюда и направлялся. Дорожка была тупиковой. Справа и слева ее охраняли высокие кусты. Что-то не цветущее, но густое. Так просто, с шага, их не преодолеешь. С разбегу надо. А разбежаться тут негде – дорожка неширокая, чтобы три человека прошли. Или двое – отряды ходят парами, – но свободно. За клубом начинался лес. Хороший густой лес, натоптанный и заплеванный. Сюда бегали жаждущие неформального общения. И вот для этого «утекания» в иные миры между кустами была единственная лазейка. Кусты настойчиво смыкались. Надо было поднырнуть под них, туда, где стволы и почти нет веток, и на свободу.
Нинка поднырнула, цепанув волосы только одной веткой, и сразу повернула вдоль кустов, чтобы подальше уйти от пятачка с окурками. Судя по треску, обладатель лопаты зацепился всей шевелюрой. И может быть, оторвал наконец свой невозможный кок.
– Вот здесь.
Они стояла под березой. Рядом были еще елка и дуб. Но береза выглядела эпохальней. Была в ней среднерусская тоска, закатная слеза и соловьиный размах.
– Что?
Даже если Тинтин и имел какие-то мысли, то высказать их он не успевал.
– Копай. Полтора на полметра. Этого хватит.
– Глубоко? – Он еще не понимал. Смотрел на елку, на дуб, на пробивающееся сквозь листву солнце.
– На лопату. В самый раз.
– Для чего?
– Для выправления жизни. Раз – и как новенький.
– «Бух в котел и там сварился»?
Нинка задумалась. Цитата была знакома, но не навскидку.
– Зачем нам кипяток? Копай. Надо до подъема управиться. А я – сейчас.
Нинка пошла к кустам чубушника и стала их с наслаждением ломать. Пахло одуряюще. Если кто сюда и придет, то не на звук, а на запах.
Вернулась через полчаса, наверное, а Тинтин все еще воевал с дерном. Трава плотно сцепилась корнями и не пускала лопату. Он неловко вгонял ее в землю, наклонял и бессильно вытаскивал.
– А чего она? – качнул он инструментом своего труда.
– Надо сверху землю срезать, – Нинка сгрузила охапку чубушника и с сомнением посмотрела на результат работы героя комиксов. – Потом легче пойдет.
– Кого ты тут хоронить собралась?
– Прошлое. У тебя было что-то плохое в прошлом?
Тинтин почесал чуб, сбивая его вертикальность.
– От прошлого надо избавляться буквально – выбрасывать, закапывать, – решила просветить своего неспешного друга Нинка. – В Италии на Новый год старые вещи выбрасывают из окна. Если ненужное выбросить, то на смену ему придет хорошее нужное.
Тинтин поддел дерн, он снялся хорошим пластом.
– А про братьев и опасность врала? – спросил Тинтин, выпрямляясь.
– Если бы. – Нинка села на корточки, отметила, как острый край лопаты с харканьем врезается в землю. Камешков тут много, песка, резать дерн получается звонко. – На нашем роду проклятье. И трепать об этом – последнее дело. Я предупреждала, если кому-то это рассказать, проклятье передается.
– Ваще отсталая, – от злости Тинтин стал работать активней. У него даже получаться стало.
– Кто еще дурак, – выпрямилась Нинка. – Для таких как ты специально фильмы снимают про заброшенные дома и старые проклятья. Но вы же ни черта не понимаете.
Она пошла за дуб.
– Ты хочешь здесь свое проклятье похоронить?
Идея была отличная. Над этим надо было подумать.
– Я бы тебя похоронила, – вздохнула Нинка, – но ты еще нужен. Копай.
Сказала, а сама пошла в самую гущу зелени. Рвать траву руками было не очень удобно. Острые края резали ладони. Но с другой стороны – хорошо, что она была. Июнь не конец июля, когда все уже вытоптано и выжжено. Трава лезла с корнями и землей. Корни – ладно, потом лопатой отмахнет.
То ли от злобы, то ли еще от чего, Тинтин вошел в работу, приспособился, копал бойко. Снятый дерн лежал в стороне. На другую он выбрасывал землю. Нинка таскала траву. Все должно было быть красиво.
– Что-то странное получается, – выдал Тинтин, в последний раз вгоняя лопату в землю. – Могила, что ли?
Нинка промолчала. Раскрывать карты было рано.
– Не, ну что у тебя в башке? Кого ты сюда класть собралась?
Себя из числа лежащих Тинтин сразу вычеркнул. Молодец какой. Смог подсчитать, что в полтора раза длиннее выкопанного.
– Тебя что-то волнует? – спросила Нинка.
Руки были грязные от травы и земли. Хотелось умыться. Даже больше – хотелось залезть в душ. Но утром это была непозволительная роскошь – времени нет.
Может, Тинтин думал о том же, потому что он качал головой и молчал.
Нинка подошла к нему вплотную.
– В жизни все можно исправить. Говорят же – начну новую жизнь с понедельника. Мне завтра утром нужно.
– Завтра не понедельник, – Тинтин перешел на шепот.
– Новую жизнь можно начать в любой момент.
– В смысле?
– Тут главное удачно избавиться от старой. Если ничего не отпускать от себя, ничего к тебе и не придет.
– Совсем дурная? – разозлился Тинтин. Интересно, когда он поймет, что с Нинкой лучше не связываться? – Еще раз скажешь, что я вру… Или еще чего выдумаешь…
– А ты говоришь правду?
– Ты же сама трепала!
– До завтрака сможешь лопату найти? Мы как раз успеем все подготовить.
– Что?
По лицу Тинтина было видно, что его клинит. Сейчас искра пробивать начнет.
– Ты хочешь все исправить?
– Ты ненормальная?
– Давай за корпусом. За час до подъема. Завтра.
– А тебя не Катя зовут? Я звал, звал, ты не откликалась.
Самое время было сказать, что ее зовут Саша. Или Женя. Нинке нравились «мужские» женские имена. Но на сегодня было достаточно. Пускай Тинтин уже сам поднапряжется и что-то сделает. А то что это ему постоянно на тарелочке все подают.
– Или Катя? – В голосе Тинтина появилась робость.
Нинка развернулась и зашагала к клубу. По дороге к нему густо рос чубушник. Цвел заливисто, по всем веткам. Нинка согнула одну. Она звонко сломалась. Неприятный запах сладости и ванили ударил в нос. То, что нужно. Завтра ей потребуется охапка. И еще простыня. Избавляться от прошлого, так помпезно.
Она легла с установкой проснуться в семь. Иногда такие приказы помогают. Тут лишь бы самой все не испортить.
Утренний сон коварен. Даже если проснулся и решил всего на секундочку прикрыть глаза, ну так, чтобы последние сны с век снять, все, пропал, на час провалишься. Поэтому Нинка, понимая, что сейчас улетит, как проснулась, сразу спустила ноги с кровати.
За окном вовсю работало солнце, надрывались птицы. Хороший день. Подходящий для свершений. И ровно семь. Как по заказу.
В такой ранний час не спала уже половина палаты. Из тех, что «добирают» недосмотренное, ворочаются, прислушиваются к действительности, оглядывают окрестности, не изменилось ли чего за ночь. И здесь главное – не поймать взгляд. Поэтому Нинка натянула шорты, подхватила волосы резинкой, нащупала ногами шлепанцы и пошла к двери.
В конце концов в такую рань можно встать и в туалет.
Нинка миновала это славное заведение и сразу повернула к входной двери. На ночь ее запирали изнутри, чтобы никто чужой не вошел. Но сейчас она была открыта. Потому что в нее уже вышли.
Отлично! Считайте, что лопата у нее в кармане.
Нинка потянулась, прогоняя остатки ночной истомы из тела. И сразу услышала характерное цоканье. С таким красотки вышагивают на железных набойках, с таким старики идут, опираясь на палки с железными набалдашниками. Так тонкая лопата ударяется об асфальт. Умный Тинтин топал, ударяя лопатой рядом со своей правой ногой. Ау! Кто-то еще не встал? Время подъема!
– Я даже не сомневалась, – вместо приветствия произнесла Нинка.
– Зачем лопата? – Тинтин выдвинул ее вперед и сделал жест, словно сейчас отпустит и уронит на Нинку. – Если ты не скажешь, я ничего делать не буду. И вообще мне ее надо быстренько вернуть.
– А ничего особенного делать и не надо. Только выкопай кое-что.
Неплохая лопата, звонкая. От неожиданности Тинтин опустил ее на ногу, взвыл. Лопата упала на асфальт. И от этого зазвенела.
Доброе утро, любимый лагерь!
– Не отставай, – скривилась Нинка и побрела к клубу.
Когда она выходила, человек пять вслед глядели. Сейчас из-за грохота эти пятеро пялятся в окна. Интересно, что они подумают, увидев лопату? Что они идут копать клад? Им тогда еще чемодана не хватает. Или что Тинтин от ревности решил прибить Нинку лопатой и для этого ведет в живописное место? Ладно, потом узнается.
Клуб место удачное. Непроходное. Если уж ты сюда пришел, значит, именно сюда и направлялся. Дорожка была тупиковой. Справа и слева ее охраняли высокие кусты. Что-то не цветущее, но густое. Так просто, с шага, их не преодолеешь. С разбегу надо. А разбежаться тут негде – дорожка неширокая, чтобы три человека прошли. Или двое – отряды ходят парами, – но свободно. За клубом начинался лес. Хороший густой лес, натоптанный и заплеванный. Сюда бегали жаждущие неформального общения. И вот для этого «утекания» в иные миры между кустами была единственная лазейка. Кусты настойчиво смыкались. Надо было поднырнуть под них, туда, где стволы и почти нет веток, и на свободу.
Нинка поднырнула, цепанув волосы только одной веткой, и сразу повернула вдоль кустов, чтобы подальше уйти от пятачка с окурками. Судя по треску, обладатель лопаты зацепился всей шевелюрой. И может быть, оторвал наконец свой невозможный кок.
– Вот здесь.
Они стояла под березой. Рядом были еще елка и дуб. Но береза выглядела эпохальней. Была в ней среднерусская тоска, закатная слеза и соловьиный размах.
– Что?
Даже если Тинтин и имел какие-то мысли, то высказать их он не успевал.
– Копай. Полтора на полметра. Этого хватит.
– Глубоко? – Он еще не понимал. Смотрел на елку, на дуб, на пробивающееся сквозь листву солнце.
– На лопату. В самый раз.
– Для чего?
– Для выправления жизни. Раз – и как новенький.
– «Бух в котел и там сварился»?
Нинка задумалась. Цитата была знакома, но не навскидку.
– Зачем нам кипяток? Копай. Надо до подъема управиться. А я – сейчас.
Нинка пошла к кустам чубушника и стала их с наслаждением ломать. Пахло одуряюще. Если кто сюда и придет, то не на звук, а на запах.
Вернулась через полчаса, наверное, а Тинтин все еще воевал с дерном. Трава плотно сцепилась корнями и не пускала лопату. Он неловко вгонял ее в землю, наклонял и бессильно вытаскивал.
– А чего она? – качнул он инструментом своего труда.
– Надо сверху землю срезать, – Нинка сгрузила охапку чубушника и с сомнением посмотрела на результат работы героя комиксов. – Потом легче пойдет.
– Кого ты тут хоронить собралась?
– Прошлое. У тебя было что-то плохое в прошлом?
Тинтин почесал чуб, сбивая его вертикальность.
– От прошлого надо избавляться буквально – выбрасывать, закапывать, – решила просветить своего неспешного друга Нинка. – В Италии на Новый год старые вещи выбрасывают из окна. Если ненужное выбросить, то на смену ему придет хорошее нужное.
Тинтин поддел дерн, он снялся хорошим пластом.
– А про братьев и опасность врала? – спросил Тинтин, выпрямляясь.
– Если бы. – Нинка села на корточки, отметила, как острый край лопаты с харканьем врезается в землю. Камешков тут много, песка, резать дерн получается звонко. – На нашем роду проклятье. И трепать об этом – последнее дело. Я предупреждала, если кому-то это рассказать, проклятье передается.
– Ваще отсталая, – от злости Тинтин стал работать активней. У него даже получаться стало.
– Кто еще дурак, – выпрямилась Нинка. – Для таких как ты специально фильмы снимают про заброшенные дома и старые проклятья. Но вы же ни черта не понимаете.
Она пошла за дуб.
– Ты хочешь здесь свое проклятье похоронить?
Идея была отличная. Над этим надо было подумать.
– Я бы тебя похоронила, – вздохнула Нинка, – но ты еще нужен. Копай.
Сказала, а сама пошла в самую гущу зелени. Рвать траву руками было не очень удобно. Острые края резали ладони. Но с другой стороны – хорошо, что она была. Июнь не конец июля, когда все уже вытоптано и выжжено. Трава лезла с корнями и землей. Корни – ладно, потом лопатой отмахнет.
То ли от злобы, то ли еще от чего, Тинтин вошел в работу, приспособился, копал бойко. Снятый дерн лежал в стороне. На другую он выбрасывал землю. Нинка таскала траву. Все должно было быть красиво.
– Что-то странное получается, – выдал Тинтин, в последний раз вгоняя лопату в землю. – Могила, что ли?
Нинка промолчала. Раскрывать карты было рано.
– Не, ну что у тебя в башке? Кого ты сюда класть собралась?
Себя из числа лежащих Тинтин сразу вычеркнул. Молодец какой. Смог подсчитать, что в полтора раза длиннее выкопанного.
– Тебя что-то волнует? – спросила Нинка.
Руки были грязные от травы и земли. Хотелось умыться. Даже больше – хотелось залезть в душ. Но утром это была непозволительная роскошь – времени нет.
Может, Тинтин думал о том же, потому что он качал головой и молчал.