Дети прилива

– Нет…

– А помнишь, как у него было примято левое ухо? – сказал Финн, самодовольно указывая на замятую складку сверху на оттопыривающемся из-под волос ухе.

– У него ничего такого не было.

Финн нахмурился.

– Ты уверена?

– Да, – непреклонно сказала она, хотя вовсе не была уверена.

Финн засмеялся, это был тёплый, мелодичный, мальчишеский смех.

– Но смеялся он вот так точно, верно? Правда, Нелли?

– Я…

– Вот видишь, со мной тебе лучше. Я единственный Финн, который тебе нужен.

Он с жаром подскочил к ней и попытался обнять.

– Не трогай меня! – Она с силой оттолкнула его.

Раздался металлический дрязг, и Финн, тихонько ойкнув, упал спиной на пол. Голова его ударилась об острый угол верстака.

Элли ахнула.

– Финн! Я… мне…

Финн закряхтел и приподнялся на локтях. Голова его повисла, глаза были полуприкрыты. Тёмное пятно распускалось на макушке. Крупные алые капли застучали по половицам, капая с кудряшек на лбу.

– Что ты собиралась сказать? – прошептал он. – Ты хотела попросить прощения?

– Нет, – соврала Элли.

– Тогда что, ты всё исправишь? В этот раз ты остановишь боль?

Элли затрясла головой, опускаясь на колени. Кожа у неё на черепе саднила, словно она ощущала эхо от ранки Финна. Она почесала там, и на руке у неё опять остались волосы.

– Я… Я всё перепробовала, чтобы спасти тебя.

– Всё, что мне было нужно, это чтобы ты была со мной. Мне было холодно, Нелли. Так холодно. Мне ты была нужна. – Он подполз к ней.

– Ты не можешь этого знать, – прошептала она. – Тебя там не было.

– Я повсюду, Нелли.

– Я думала, что смогу спасти его.

– Ты не мама, Элли. Я знаю, ты стараешься стать ею – чересчур стараешься. Но ты не она.

– Я думала, что… если я могла тебя спасти…

– То ты бы доказала, что ты умнее мамы.

– Нет, – шепнула Элли, чувствуя солёный привкус слёз во рту. – Я просто хотела, чтобы он жил.

– Тогда отчего ты покинула меня? – сказал Финн. Он взял её за руку, измазав костяшки её пальцев кровью. – Ты помнишь, Нелли? Ты помнишь своё обещание уберечь меня?

– Нет… Нет.

Она не могла вспомнить. Она ничего из этого не могла вспомнить. Ни брата. Ни его смех, ни тех дней, проведённых в маленькой лодке за рыбной ловлей. Ни цвет его глаз. Всё, что у неё оставалось – этот мальчишка, сидевший перед ней.

– Нелли, пожалуйста. Ты можешь вернуть меня… вернуть меня навсегда. Но сначала ты должна передо мной повиниться.

– Я ничего тебе не должна, – прошептала Элли, но и в этом она не была уверена. Ужасная боль пронзила её грудную клетку – мучительный холод наполнил до краёв хрупкую пустую скорлупу, которой стало её тело. Она так устала от страдания. Она хотела, чтобы оно наконец прошло.

– Я могу помочь тебе, Нелли. Я могу простить тебя. Я твой брат. Неужели ты не жаждешь моего прощения?

Элли зарыдала, и со слезами пришло неожиданное облегчение.

– Да, – сказала она и, просто сказав это, почувствовала себя лучше. – Да.


Финн с обожанием смотрел ей в глаза. Он прижался лбом к её лбу, и она обхватила его руками. Её дорогой, любимый братик.

– Я виновата, Финн, – говорила она, слова лились вперемешку со слезами. – Я виновата, что меня не было с тобой. Я виновата, что бросила тебя одного. Я думала, что смогу тебя вылечить. Так самонадеянно… Так самолюбиво. Мне нужно было оставаться с тобой и беречь тебя. Мне нужно было не отходить от твоей постели.

Она дрожала, держа его в отсвете лунного света. Она улыбалась, отводя кудряшки с его лица, любуясь его розовыми щеками. Она ощупала его голову – та совершенно зажила. Кровотечение прекратилось.

Элли засмеялась. Он посмотрел на неё ободряюще, и она подумала, как же хорошо будет, когда он простит её. Она сможет снова представить их двоих в той маленькой лодочке, она с сетью и телескопом, он со своими золотыми локонами, слегка примятым левым ухом и сияющими, прекрасными голубыми глазами.

– Я прощаю тебя, Нелли.

Грудь Элли переполнилась невероятным теплом и радостью, подобных которым она и не помнила. Она смеялась и смеялась, а по щекам её катились слёзы. Она прижимала Финна к себе и гладила его волосы, её тело освободилось от гнёта и воспаряло всё выше и выше, к бескрайнему согревающему солнечному свету.

– Спасибо тебе, – сказала она, крепко обняв его.

Но едва произнеся эти слова, она почувствовала, что тело Финна сделалось легче. Она вытерла слёзы.

– Ф-Финн?

Она развернула к себе его лицо, но оно было недвижное и безжизненное. Его тело расточалось, осыпалось, как пепел от костра. Она попыталась подхватить его руками, но пальцы её прошли прямо сквозь него.

– Финн? ФИНН! – Элли закричала, пытаясь удержать его. Но удерживать было нечего. Его тело более не было материальным. Клубы его вились в воздухе.

А затем он истаял совершенно.





Из дневника Клода Хестермейера


Я думаю, что конец близок.

Я был дураком. Я позволил оному взять над собой верх.

Теперь моё тело слабее, чем когда-либо, едва ли не бумажный кокон. Я чувствую чудовищное давление в груди, словно нечто страждет быть рождённым. Я едва могу удерживать ручку.

Я собираюсь позволить Инквизиции схватить меня. Возле Большой Верфи есть часовая башня, где мы с Питером провели не один восхитительный вечер, беседуя до темноты. Я пойду туда и постараюсь вспомнить его, а затем стану кричать и буду кричать, пока за мной не придут.

Но сначала я доставлю этот дневник в университет. Если благодаря моим усилиям другие прочтут его, тогда, быть может, муки мои были не напрасны. Мое самое заветное желание в том, что история моя поможет будущим Сосудам – что она научит их тем вещам, которые мне самому хотелось бы знать с самых первых дней. Быть может, она даже поможет им окончательно уничтожить Врага.

Я пишу эти слова, но Враг смеётся надо мной. «Дай им свою книгу, – говорит оный, – но я всё равно замучаю их».

Моя жизнь была слишком короткой, исполненной большой тьмы. Но в ней были чудесные годы, когда я был счастлив своим знакомством с таким светлым, добрейшей души человеком, как Питер. Как бы мне хотелось помнить его в эту минуту. Всё, что у меня осталось – это Враг.

Но я верю, что однажды этот гнусный бог обнаружит, что руки его коротки, а власть недостаточна. Что он ступит в разум кого-то сильнее меня. Того, кто сумеет сработать щит из своей любви. Или даже выковать оружие. И тогда наступит день, когда Враг познает величайшую муку.

Это я и говорю тебе, дорогой Сосуд, мой преемник: я верю в тебя.





24

История Анны





– Элли?

Элли смотрела на свои пустые руки, где мгновение назад был её брат. Собственное дыхание гулко отдавалось в её ушах.

– Где?.. Где?..

Она отшатнулась и попятилась к верстаку. Она втянула шею так, что плечи едва только не касались мочек ушей, и так сильно сжала зубы, что у неё заныли челюсти.

– Элли, что случилось?

Анна скатилась из библиотеки, одетая во вчерашнее платье, с заспанным и припухшим лицом.

– Я услышала твой голос. Где Сиф?