Детектив весеннего настроения

Она въехала на стоянку, долго крутилась и в конце концов при-ткнула джип на единственное свободное место, очень неудобное, кинула в сумку телефон, повздыхала и выбралась из машины.

Шлагбаум не работал, потому что на территории, огороженной кованой железной решеткой, еще шли какие-то работы, и председатель кооператива на каждом собрании объяснял, что вот-вот территория будет облагорожена, и шлагбаум заработает, и охранник сядет на свое место, а пока так, терпите как-нибудь. Все возмущались, потому что за квартиры и стоянку были заплачены большие деньги, а условий никаких, но деваться все равно некуда. Поднявшись по ступенькам, Мелисса еще раз оглянулась на свою машину, которая боком выпирала на проезжую часть, и решила, что соседи ее простят. В конце концов, все свои и понимают, что приходится «ждать шлагбаума»!

Издалека к ее подъезду не торопясь шел какой-то молодой мужик, в руке у него был газетный сверток, и она не обратила на него внимания.

Покопавшись в сумке, она достала ключи и отперла тяжелую подъездную дверь. Консьержки тоже еще не было – дом-то новый! – и ее отсутствие председатель кооператива тоже длинно объяснял на собрании.

В подъезде было чисто и тихо, на площадке стояли цветы в расписных горшках и самые настоящие пепельницы на длинных латунных ногах. Мелисса очень любила свой дом, и ей казалось, что у них чисто и красиво и ничуть не хуже, чем в Германии или во Франции, где тоже чисто и красиво.

Дверь уже закрывалась, тоненько пищала, когда молодой человек со свертком следом за Мелиссой вбежал в подъезд и захлопнул за собой дверь.

Она оглянулась на него – он стоял к ней спиной у лифта – и стала подниматься по лестнице, решив, что ей теперь нужна физическая нагрузка. Чтобы ребенок правильно развивался.

Молодой человек нажал кнопку лифта, но затем повел себя странно.

Когда лифт распахнул двери, он сунулся внутрь и ладонью разом притопил все кнопки. Панель недоуменно загорелась всеми лампочками, а молодой человек нажал еще и кнопку «стоп». Лифт стал закрывать двери, дернулся вверх и завис.

Молодой человек постоял, прислушиваясь, взял поудобнее свой сверток и стал бесшумно подниматься по лестнице, догоняя Мелиссу.

На этаже всего две квартиры. У всех тяжелые двери, снаружи деревянные, а внутри металлические, он подсмотрел, когда приходил сюда в первый раз. Никто ничего не услышит.

Через пять минут все будет сделано.

Вот и хорошо. Он улыбнулся от предвкушения. Через пять минут она окажется в полной его власти, и на этот раз никто не сможет ему помешать.



Когда Любанова прибыла в офис на «Бентли» Ахмета Баширова, все сотрудники, как жители Тифлиса времен А.С. Грибоедова, прилипли к окнам и не отлипали от них, пока многочисленная охрана выскакивала из джипа сопровождения, пока распахивались двери «Бентли», пока, не обращая внимания на знаменитый кукиш, все те же охранники открывали двери в просторный вестибюль, пока Лера всходила рядом с Башировым по широким ступеням крыльца.

Представление продолжилось и в кабинете, где маялись собранные Марьяной сотрудники – Саша Константинов, Тамила Гудкова, Роман Полянский, Левушка Торц, парочка уволенных бандерлогов, за которыми отправляли машину, и Андрей Борисович Питкевич, начальник отдела «Культура», которого Марьяна тоже почему-то сочла нужным пригласить.

Дверь «на крышу» была широко распахнута, сквозняк шевелил жалюзи, которые приятно шуршали, постукивали друг о друга.

– Эм-м-м, – протянула всегда такая решительная Валерия Алексеевна Любанова. – Это Ахмет Салманович Баширов. Наверное, все присутствующие его хорошо знают.

– Не слишком хорошо, – весело возразил Константинов. – Все больше по слухам.

Лере было понятно, почему он веселится. Он сделал все возможное, чтобы отвести подозрения от себя и своей Тамилы, и сейчас даже сел так, чтобы все понимали – если у кого-то есть к Тамиле дурацкие вопросы или гадкие претензии, он, Константинов, находится рядом, чтобы в случае чего немедленно закрыть ее от пуль своим телом. Что-то в этом духе.

Левушка Торц время от времени поднимал брови, так что они оказывались очень высоко на лысом черепе, шевелил и поводил ими так, чтобы все понимали, что он уж точно тут ни при чем и на собрание это попал случайно, просто потому, что Любановой пришла в голову какая-то очередная фантазия.

Бандерлоги, понурившись, сидели в рядок и зажимали коленями красные руки. Казалось, что, если они перестанут их зажимать, руки самопроизвольно начнут жестикулировать и махать и их будет не остановить.

Полянский был слегка встревожен, и на его тонком лице горел румянец, два пятнышка на скулах, свидетельство волнения и неуверенности.

Охранники Баширова обошли кабинет, как собаки, обнюхали все углы, зачем-то поподнимали цветочные горшки, а в одном даже покопали пальцем. Затем один из них взглянул на потолок, но другой, видимо начальник, отрицательно покачал головой, и вся свора убралась в Марьянину приемную, а Марьяну, наоборот, призвали в кабинет.

Лера отправилась на свое место и на несколько секунд задержалась у окна. Небо было чистым и высоким, немного прохладным, как бывает только в мае, и облака плыли в вышине, торжественные и светлые.

– Все, что я сейчас скажу, – начал Баширов, который остался стоять, – не подлежит ни оспариванию, ни возражениям. Все сведения абсолютно точны и проверены не только моей личной службой безопасности, но и точно такой же службой Тимофея Кольцова. Кто такой господин Кольцов, я думаю, никому объяснять не нужно.

– А службы безопасности – ваша и господина Кольцова – сплошь состоят из божьих ангелов, которые никогда не ошибаются? – не удержался Константинов.

Баширов даже не посмотрел на него, а бандерлоги украдкой переглянулись.

Вот это рулез! Вот это зер гут! Срезал папика как надо! Видно, приличный чел, ничего не скажешь!..

– Господина Садовникова застрелили на глазах у нескольких десятков человек не потому, что преступник был дурачок, а как раз потому, что был совершенно уверен – даже если его будут искать, то ни за что не найдут, ибо есть кому подтвердить его алиби. Таких людей много, в том числе и я сам.

– Как это может быть? – степенно спросил Лев Валерьянович Торц, которому доставляло истинное удовольствие участие в таком… авторитетном собрании. Он не знал за собой никакой вины, твердо был уверен, что «ему ничего не будет», а пообщаться с самим Башировым, да еще на острые детективные темы, удается не каждый день.

– Я сейчас объясню, – неторопливо пообещал Баширов. – Но для начала вопрос. Госпожа Любанова рассказала мне ту часть, которая произошла здесь, в редакции «Власть и Деньги», и я хотел бы спросить присутствующих вот о чем. Кто из вас имеет доступ к файлам отдела кадров вашей газеты? То есть к архивам, в которых собраны все личные дела?

– Я, – тут же откликнулась Лера Любанова.

– Кто еще?

Торц вдруг обеспокоился и шевельнулся на стуле.

– Да, видимо, больше никто. Это ведь… секретные файлы!

– Подумаешь, секретные, – пробормотал один бандерлог и еще больше стиснул руки. – Хакнуть ничего не стоит!..

– Делать нечего, – подтвердил второй.


– Что-о-о-о? – грозно вопросила Лера. – Мало того что… голос мой подделали, так еще и в наших базах шарили?

– А чего в них шарить-то?

– А чего вы их как следует не охраняете! Того гляди, кто чужой хакнет, тогда…

– Мы-то свои!..

– Мы только затем, чтоб знать, чтоб… а то эти… имбецилы…

– Спокойно! – очень грозно сказал Константинов, и все на него посмотрели. – Вы что, вскрыли личные архивы из отдела кадров?

Бандерлоги на непонятном языке завопили непонятное, смысл которого тем не менее был абсолютно ясен – вскрыли.

– Кому вы рассказали о том, что у госпожи Гудковой когда-то из роддома пропал ребенок?

Тишина сделалась необыкновенная, только слышался отдаленный шум машин снизу.

Марьяна ахнула и зажала рот рукой. Гудкова выпрямила спину и побледнела. Константинов стал оглядываться по сторонам, словно намечая, как именно он станет закрывать Тамилу грудью в случае, если начнется стрельба.

– Если мне никто не ответит, – жестко сказал Баширов, – придется передать полномочия моей службе безопасности. Всем неприятно, я понимаю, но не я заварил эту кашу.

– Да мы никому!

– Да нам-то зачем? Ну, был спиногрыз, и чего теперь? А эту прогу, которая сломала ту прогу, я сам сочинил!..

– Кстати, классная была прога, и кряк к ней был классный!

– Молчать! – гаркнул Константинов. – Молчать, отвечать на мои вопросы! Кому вы сказали о ребенке Тамилы Гудковой, недоумки хреновы?! Отвечать быстро и внятно и на русском языке! Ну!

– Ему, – и кто-то из них, то ли Алекс Killer, то ли Бэзил Gotten, указал заросшим тощим подбородком на Андрея Борисовича. – Он все по ней слюной капал, ну, я ему и того… сказал…

– Я, – забормотал Андрей Борисович, – я тут ни при чем… ни при чем… И никто мне ничего не говорил, и доказать нельзя!

– Господи, – отчетливо выговорила Тамила. Лицо у нее было оливкового цвета и все блестело. – Валерия, зачем вы все это затеяли?..

– Нам нужно узнать правду, – твердо сказала Лера. – Мне нужно узнать правду. Простите, Тамила.

– А вы, уважаемый, – обратился к Андрею Борисовичу Баширов, – вы кому рассказали?..

– Никому, – пробормотал испуганный редактор отдела «Культура», – я никому, вот честное слово! Не обмолвился даже!

– Возможно, – согласился Баширов. – На самом деле ваше участие не предполагалось, ваше имя ни в каких документах не упоминается, так что вполне возможно, что вы никому ничего не рассказывали. Но тем не менее, когда ваши программисты обсуждали возможность взлома базы данных отдела кадров, может быть, между собой, а может быть, с Андреем Борисовичем, это слышал третий человек, и он моментально понял, как этим воспользоваться.

– Кто? – спросил Торц.

Лера Любанова смотрела в окно.

– Ему ничего не нужно было взламывать, но идея покопаться в личных делах показалась ему… продуктивной. Не надо, потому что у него и так есть доступ к этим базам. У кого, кроме главного редактора, есть доступ к серверу отдела кадров? И вообще к документам, которые отдел кадров собирает на сотрудников вашей газеты?

Медленно-медленно, как в кино, одна за другой все головы повернулись и застыли. Левушка Торц вытянул шею и замер.

– Роман, – сказала растерянно секретарша Марьяна. – У него есть доступ, он же первый заместитель!

Сказала и осеклась.

Тезка знаменитого режиссера встретился с ней взглядом и усмехнулся.

– Мысль показалась ему плодотворной, потому что убийство уже готовилось и господин Полянский должен был подготовить базу для того, чтобы даже при самом плохом раскладе никто его не заподозрил.

– Его заподозрила Мелисса Синеокова, – сказала Любанова. – Она говорила, что если бы своими глазами не видела его сидящим в лобби-баре, она была бы твердо уверена, что стрелявший – это и есть Полянский.

– Ну, это правда. Он и есть Полянский.

– Как?! – Это Константинов воскликнул.

– Они близнецы, – выговорил Баширов равнодушно. – И их трое. Один сидел с госпожой Любановой и Садовниковым. Второй подъехал к отелю, в котором проходили переговоры, на «Газели», чтобы отвлечь охранников и перекрыть вход. Третий стрелял. И этот третий потом беседовал с вами в кафе, господин креативный директор. Куда вы пришли получить якобы имеющиеся у него сведения о ребенке госпожи Гудковой. Все трое Полянских были уверены – и недаром, – что убийство свяжут первым делом с политикой, а потом с вашей редакцией, потому что Герман Садовников пересмотрел свои отношения с вашей газетой и вступил в сотрудничество с моей! Садовников, чтобы опорочить «Власть и Деньги», нанял ваших программистов, они, конечно, в силу возраста и… некоторой ограниченности ни о чем не подозревали. Для того чтобы все было правдоподобно, он отправляет их в Питер, откуда они, используя голосовую программу, в точный день и час звонят коммерческому директору, и тот подписывает бумаги. А наш главный злодей Полянский был уверен, что рано или поздно начнут копать именно в редакции, и на всякий случай организовал шоу – отъезд Константинова, так, чтобы тот оказался в Санкт-Петербурге в тот же день и час, когда там произошло убийство.

– Этого не может быть, господин Баширов, – твердо возразил Константинов. – Этого просто не может быть. Тот человек, с которым я встречался, вовсе не был похож на… Романа! Что-то тут у вас не сходится с братьями-близнецами!

– Все сходится. Вы что, пристально изучали его внешность? Или у вас в голове человек из Питера, которого вы пару минут видели в кафе, был как-то связан с вашей московской редакцией?

Константинов смотрел на Баширова и молчал. На лбу у него было написано, что он пытается сообразить, что именно тот хочет сказать, и никак не может.