Детектив весеннего настроения
Часть 35 из 155 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Она закурила, встала и пошла «на крышу».
– Лера!
– Видеть тебя не хочу.
– Лера, я тебе все объясню.
– Это не то, что я думаю, да? Это не билет в Питер, а билет на сеанс массового гипноза с вынесением тел, да?
– Лера, кто-то морочит тебе голову! Специально. Чтобы ты теряла время, понимаешь? Сначала программисты, потом я! И их, и меня кто-то специально подставляет, понимаешь?!
– Нет, не понимаю, – отрезала она. – Подставляют – это когда наводят на ложный след. Они что, не писали ту программу?! А ты что, не ездил в Питер?
– Я ездил, – признался Константинов. – И они писали. Но они просто болваны, а я ездил… совсем не по этому делу.
– Ты имеешь в виду убийство депутата? Это ты называешь делом? – любезно осведомилась она.
– Да, да! Ты послушай меня, пожалуйста, послушай!
Она вернулась за стол, сцепила руки и уставилась на него своими глазищами.
Константинов прошелся по кабинету, дернул на себя стул и плюхнулся на него. Стул скрипнул и покачнулся.
– Я ездил в Питер, потому что Тамиле позвонили и сказали, что за деньги готовы продать информацию о ее ребенке.
– Что-о-о? Ты с ума сошел, Константинов!
– Нет, – твердо сказал тот. – Лера, у нее был ребенок. Давно, семь лет назад. Она родила, и он умер в роддоме. То есть ей так сказали, что он умер, а потом оказалось… что не умер.
– Саша!
– Лера, послушай! Ей выдали тельце, и она уже собиралась его похоронить, но ее отец… У нее же какой-то очень высокопоставленный отец!
– Я знаю.
– Он почему-то вдруг засомневался, что это его внук. Не знаю, почему, я не спрашивал никогда. Ну, провели экспертизу, установили, что это чужой ребенок, и где ее – неизвестно. Был скандал, всех поувольняли, но что толку?..
– Саша, это бред, – неуверенно сказала Лера.
– Лера, это не бред! И с тех пор у нее идея найти ребенка. Она уверена, что он жив, и когда нам предложили информацию о нем…
– Почему – нам?
– Потому что я с ней живу, – бухнул Константинов. – Я ее люблю.
– Быть не может, – сказала Лера почти весело. – Ты только себя любишь.
– Лера! – взмолился он.
– Да, хорошо. Больше не буду.
– Я поехал в Питер. Она же из Питера, Тамила, и все сходилось! Тот человек сказал, что он живет в Питере и знает о ее ребенке. В поезде я засомневался, что-то уж больно странно все выглядело!
– Ну и что?
– Ничего. Он пришел на встречу, я сказал ему, что никаких денег не дам, пока он не даст информацию. Ну, он повернулся и ушел. Он ничего не хотел мне продавать, никаких сведений! Он просто хотел выманить меня в Питер, где готовилось убийство депутата!
– Зачем?
– Чтобы запутать тебя, ментов, федералов и всех, кто будет искать убийцу! Садовников кинул «Власть и Деньги», у нас проблемы, и предполагается, что у нас с тобой роман. Почему я не могу пойти и застрелить его из… романтических чувств к тебе?
– А ты можешь застрелить кого-нибудь из романтических чувств ко мне?!
– Это и называется – подставить, Лера! – закричал Константинов. – Пацанят подставили, да еще и использовали по полной программе, и меня тоже! Да еще сделали так, чтобы ты обязательно об этом узнала! Даже билет подложили, видишь, какая забота!
– Ну и что, что?! – тоже закричала Лера. – Что из этого следует, я не понимаю!
Он помолчал.
– Ты знала, что у Тамилы Гудковой когда-то был ребенок? Знала, Лера?
Она не смотрела на него, курила и отводила глаза.
– Лера!
– Знала.
– Откуда?!
– Какая тебе разница?
– Это важно. Откуда ты знала, Лера?!
– Из досье, – сказала она неохотно. – Ты же знаешь Сосницкого! У него пунктик по поводу проверки. Всех проверяют, кто приходит на работу, всегда. Я по должности обязана знакомиться с досье. Я и знакомлюсь. А наша служба безопасности все раскопала.
– Лера, кто еще, кроме тебя, в редакции имеет доступ к файлам службы безопасности?
– Никто.
– Точно?
– Ну, только… – она осеклась и посмотрела на Константинова. – Этого быть не может, Саша.
– Может, – сказал Константинов упрямо. – Никто не мог вытащить диск из машины этого придурка-программиста, не зная, что не работает сигнализация. Никто не мог подложить этот самый гребаный диск на стол к Марьяне, а он был здесь именно в это время! Никто не имеет доступа к файлам. Начальник службы не в счет, если бы он подворовывал информацию, он бы давно стал королем шантажа, а ничего этого нет. Никто, кроме него, не мог взять у меня из ящика стола этот проклятый билет. Не возбуждая подозрений взять, понимаешь?..
Он помолчал, потом встал и быстро попил воды из лейки, которой Лера поливала цветы. Утер рот и посмотрел на нее.
– Все это планировалось заранее. Все подгонялось одно за другим, и программисты, и я, и ты. – Он улыбнулся. – Моей матери приснился сон, что она коляску катает, а в ней ребенок. И соседка ей говорит, откуда, мол, взялся ребенок, ведь никто вашу невестку беременной не видел!.. И я сообразил. Никто не видел Тамилу беременной. Никто об этом ничего не знал, кроме тебя и… него.
– Но он не мог этого сделать!
– На курок нажать не мог, – поправил Константинов, – и, видимо, не нажимал. Но участвовал – точно.
Они еще подумали, а потом посмотрели друг на друга.
– И что делать? – тоненьким голосом спросила Лера. – Сами мы не справимся. Доказательств-то никаких нет.
– Когда ты встречаешься с Башировым?
– Завтра в три.
– Вот завтра в три ты у него и спросишь, что мы должны делать. Я думаю, что дальше это уже не наше дело.
– Этого не может быть, – сообщила Мелисса Синеокова пожилой врачихе, – этого просто быть не может!
– Почему? – спросила та, перестала писать и подняла очки на лоб.
В очках отразилось больничное окно, наполовину замазанное белой краской, выше краски синее небо и зеленое дерево. И небо, и дерево извивались во врачихиных очках, как будто плавали.
– Потому что этого не может быть, – упрямо сказала Мелисса и покосилась на свою книжку, которая торчала из врачихиной сумки.
Вот интересно, узнает она меня или не узнает? И если узнает, что она обо мне подумает? Что я гулящая? Сумасшедшая? Истеричка? Наркоманка?
Помедлив, врачиха снова опустила очки на нос и приготовилась писать.
– Я абортов не делаю, – сказала она довольно холодно. – Так что вам придется обратиться к кому-то еще.
Каких еще абортов?!
От этого кошмарного слова Мелисса покрылась холодным потом и ее сильно затошнило.
Так сильно, что она вскочила с места и ринулась к раковине, полускрытой раздвижной белой ширмой. Добежав, она взялась за нее двумя руками, наклонилась, и сухие спазмы волной прошли по животу и горлу. Мелисса тяжело задышала ртом.
Врачиха со своего места наблюдала за ней, и вид у нее был скептический.
Мелисса перестала тяжело дышать, зато начала икать, и отра-зившееся в зеркале бледное лицо с каплями пота на переносице, с синевой под глазами, с родинкой на щеке, у губ, показалось ей отвратительным.
Нет, нет, она не хочет делать аборт, она ни за что не согласна на аборт, она… умрет, если еще хоть раз в жизни услышит это слово – аборт!
– Может быть, выпьете воды? – спросила врачиха. В голосе звучала сплошная ирония. – Что это с вами? У вас уже были признаки токсикоза? Восьмая неделя – самое для него время!
– Для кого? – хрипло спросила Мелисса, открыла воду и умылась. На бортике белой раковины стояла металлическая кювета, а в ней что-то лежало. Мелисса не могла смотреть на то, что в ней лежало.
– Для токсикоза, – пояснила врачиха, наблюдая за ней. – Я вызову сестру, она даст вам успокоительное.
И потянулась к телефону.
– Лера!
– Видеть тебя не хочу.
– Лера, я тебе все объясню.
– Это не то, что я думаю, да? Это не билет в Питер, а билет на сеанс массового гипноза с вынесением тел, да?
– Лера, кто-то морочит тебе голову! Специально. Чтобы ты теряла время, понимаешь? Сначала программисты, потом я! И их, и меня кто-то специально подставляет, понимаешь?!
– Нет, не понимаю, – отрезала она. – Подставляют – это когда наводят на ложный след. Они что, не писали ту программу?! А ты что, не ездил в Питер?
– Я ездил, – признался Константинов. – И они писали. Но они просто болваны, а я ездил… совсем не по этому делу.
– Ты имеешь в виду убийство депутата? Это ты называешь делом? – любезно осведомилась она.
– Да, да! Ты послушай меня, пожалуйста, послушай!
Она вернулась за стол, сцепила руки и уставилась на него своими глазищами.
Константинов прошелся по кабинету, дернул на себя стул и плюхнулся на него. Стул скрипнул и покачнулся.
– Я ездил в Питер, потому что Тамиле позвонили и сказали, что за деньги готовы продать информацию о ее ребенке.
– Что-о-о? Ты с ума сошел, Константинов!
– Нет, – твердо сказал тот. – Лера, у нее был ребенок. Давно, семь лет назад. Она родила, и он умер в роддоме. То есть ей так сказали, что он умер, а потом оказалось… что не умер.
– Саша!
– Лера, послушай! Ей выдали тельце, и она уже собиралась его похоронить, но ее отец… У нее же какой-то очень высокопоставленный отец!
– Я знаю.
– Он почему-то вдруг засомневался, что это его внук. Не знаю, почему, я не спрашивал никогда. Ну, провели экспертизу, установили, что это чужой ребенок, и где ее – неизвестно. Был скандал, всех поувольняли, но что толку?..
– Саша, это бред, – неуверенно сказала Лера.
– Лера, это не бред! И с тех пор у нее идея найти ребенка. Она уверена, что он жив, и когда нам предложили информацию о нем…
– Почему – нам?
– Потому что я с ней живу, – бухнул Константинов. – Я ее люблю.
– Быть не может, – сказала Лера почти весело. – Ты только себя любишь.
– Лера! – взмолился он.
– Да, хорошо. Больше не буду.
– Я поехал в Питер. Она же из Питера, Тамила, и все сходилось! Тот человек сказал, что он живет в Питере и знает о ее ребенке. В поезде я засомневался, что-то уж больно странно все выглядело!
– Ну и что?
– Ничего. Он пришел на встречу, я сказал ему, что никаких денег не дам, пока он не даст информацию. Ну, он повернулся и ушел. Он ничего не хотел мне продавать, никаких сведений! Он просто хотел выманить меня в Питер, где готовилось убийство депутата!
– Зачем?
– Чтобы запутать тебя, ментов, федералов и всех, кто будет искать убийцу! Садовников кинул «Власть и Деньги», у нас проблемы, и предполагается, что у нас с тобой роман. Почему я не могу пойти и застрелить его из… романтических чувств к тебе?
– А ты можешь застрелить кого-нибудь из романтических чувств ко мне?!
– Это и называется – подставить, Лера! – закричал Константинов. – Пацанят подставили, да еще и использовали по полной программе, и меня тоже! Да еще сделали так, чтобы ты обязательно об этом узнала! Даже билет подложили, видишь, какая забота!
– Ну и что, что?! – тоже закричала Лера. – Что из этого следует, я не понимаю!
Он помолчал.
– Ты знала, что у Тамилы Гудковой когда-то был ребенок? Знала, Лера?
Она не смотрела на него, курила и отводила глаза.
– Лера!
– Знала.
– Откуда?!
– Какая тебе разница?
– Это важно. Откуда ты знала, Лера?!
– Из досье, – сказала она неохотно. – Ты же знаешь Сосницкого! У него пунктик по поводу проверки. Всех проверяют, кто приходит на работу, всегда. Я по должности обязана знакомиться с досье. Я и знакомлюсь. А наша служба безопасности все раскопала.
– Лера, кто еще, кроме тебя, в редакции имеет доступ к файлам службы безопасности?
– Никто.
– Точно?
– Ну, только… – она осеклась и посмотрела на Константинова. – Этого быть не может, Саша.
– Может, – сказал Константинов упрямо. – Никто не мог вытащить диск из машины этого придурка-программиста, не зная, что не работает сигнализация. Никто не мог подложить этот самый гребаный диск на стол к Марьяне, а он был здесь именно в это время! Никто не имеет доступа к файлам. Начальник службы не в счет, если бы он подворовывал информацию, он бы давно стал королем шантажа, а ничего этого нет. Никто, кроме него, не мог взять у меня из ящика стола этот проклятый билет. Не возбуждая подозрений взять, понимаешь?..
Он помолчал, потом встал и быстро попил воды из лейки, которой Лера поливала цветы. Утер рот и посмотрел на нее.
– Все это планировалось заранее. Все подгонялось одно за другим, и программисты, и я, и ты. – Он улыбнулся. – Моей матери приснился сон, что она коляску катает, а в ней ребенок. И соседка ей говорит, откуда, мол, взялся ребенок, ведь никто вашу невестку беременной не видел!.. И я сообразил. Никто не видел Тамилу беременной. Никто об этом ничего не знал, кроме тебя и… него.
– Но он не мог этого сделать!
– На курок нажать не мог, – поправил Константинов, – и, видимо, не нажимал. Но участвовал – точно.
Они еще подумали, а потом посмотрели друг на друга.
– И что делать? – тоненьким голосом спросила Лера. – Сами мы не справимся. Доказательств-то никаких нет.
– Когда ты встречаешься с Башировым?
– Завтра в три.
– Вот завтра в три ты у него и спросишь, что мы должны делать. Я думаю, что дальше это уже не наше дело.
– Этого не может быть, – сообщила Мелисса Синеокова пожилой врачихе, – этого просто быть не может!
– Почему? – спросила та, перестала писать и подняла очки на лоб.
В очках отразилось больничное окно, наполовину замазанное белой краской, выше краски синее небо и зеленое дерево. И небо, и дерево извивались во врачихиных очках, как будто плавали.
– Потому что этого не может быть, – упрямо сказала Мелисса и покосилась на свою книжку, которая торчала из врачихиной сумки.
Вот интересно, узнает она меня или не узнает? И если узнает, что она обо мне подумает? Что я гулящая? Сумасшедшая? Истеричка? Наркоманка?
Помедлив, врачиха снова опустила очки на нос и приготовилась писать.
– Я абортов не делаю, – сказала она довольно холодно. – Так что вам придется обратиться к кому-то еще.
Каких еще абортов?!
От этого кошмарного слова Мелисса покрылась холодным потом и ее сильно затошнило.
Так сильно, что она вскочила с места и ринулась к раковине, полускрытой раздвижной белой ширмой. Добежав, она взялась за нее двумя руками, наклонилась, и сухие спазмы волной прошли по животу и горлу. Мелисса тяжело задышала ртом.
Врачиха со своего места наблюдала за ней, и вид у нее был скептический.
Мелисса перестала тяжело дышать, зато начала икать, и отра-зившееся в зеркале бледное лицо с каплями пота на переносице, с синевой под глазами, с родинкой на щеке, у губ, показалось ей отвратительным.
Нет, нет, она не хочет делать аборт, она ни за что не согласна на аборт, она… умрет, если еще хоть раз в жизни услышит это слово – аборт!
– Может быть, выпьете воды? – спросила врачиха. В голосе звучала сплошная ирония. – Что это с вами? У вас уже были признаки токсикоза? Восьмая неделя – самое для него время!
– Для кого? – хрипло спросила Мелисса, открыла воду и умылась. На бортике белой раковины стояла металлическая кювета, а в ней что-то лежало. Мелисса не могла смотреть на то, что в ней лежало.
– Для токсикоза, – пояснила врачиха, наблюдая за ней. – Я вызову сестру, она даст вам успокоительное.
И потянулась к телефону.