Держись за небо. Полёт души

Бросив в приёмной взгляд на часы, Потёмкина недовольно сжала губы – Ксюша совершенно неуместно отвлекла ее. Мало того, что она опоздала на целый час, так еще и порхающее настроение оставила у главного бухгалтера в кабинете.

– Светлана Арсеньевна! – внезапно воскликнула секретарь так, что та едва не выронила все свое «добро». – Звонила Марина Алексеевна, просила принять человека на заведующего ревизорским отделом. Он ждет вас.

– Зачем было приглашать его без меня? – возмутилась Потёмкина, пытаясь поправить верхнюю папку, съехавшую с общей «горы».

– Введите его в курс дела, – шепнула Нина. – Кажется, это чье-то протеже.

Томно закатив глаза, Света выровняла стопку и направилась к себе, с личного переключившись на мысленное бурчание в адрес Марины.

«Гора» закрывала ей видимость, поэтому она вошла в кабинет буквально наощупь, тогда как чьи-то руки вдруг освободили ее от этой ноши, взяв полностью на себя.

– Спасибо огромное. Не знаю, как только дотащила все это в одиночку, – проговорила она, даже забыв поздороваться.

На этих словах папки посыпались, и перед ней появился новый сотрудник. В один миг она перестала слышать свое сердце… перестала видеть… и чувствовать… «Я умерла?»

Света застыла, изо всех сил стараясь не выдавать нахлынувших чувств, вызванных каким-то сумбуром из мыслей, лелеемых воспоминаний, все еще живых эмоций. Всё это мелькало перед глазами, будто старое потёртое кино.

Может, это был измученный временем, осунувшийся, немного похудевший и почему-то печальный Константин Юрьевич… Но не узнать его она не смогла бы, даже если б лицо заросло бородой и усами. Время остановилось вокруг нее. И вокруг него, кажется, тоже.

Костя всей окунулся в этот глубокий кареглазый взгляд, но это совершенно не означало, что он не заметил расстегнувшейся пуговицы у ее декольте и съехавшего набок помолвочного кольца на безымянном пальце, грозившегося в скором времени смениться на обручальное.

Перед ним стояла другая Света. И ее уж точно величали Светлана Арсеньевна. Налицо новый имидж: состригла русые локоны, сменив их на удлиненную короткую стрижку темно-каштанового цвета, что добавляло ей года три-четыре. Уверенный в себе взгляд, которого ранее не хватало. Утончённый деловой стиль – по последнему «писку» на постройневшей фигуре. Эта дама столичного вида, тонкого вкуса, бросавшаяся в глаза среди тысяч. Но она казалась ему чужой, а потому разум вдруг спросил у сердца: «А стоит ли?..»

Вопреки всем нахлынувшим чувствам, чтобы скрыть свои эмоции, которых из-за шока не могла разобрать, Света принялась безмолвно раскладывать папки на конференц-столе, приставленном к ее рабочему месту.

Константин наблюдал за ней с улыбкой – какой-то грустной, немой, но такой многозначительной. И он не прерывал молчание, позволяя Светлане справиться с тем шквалом эмоций, которые ее одолевали. Конечно, он понимал ее, ведь у него было несколько недель, чтобы подготовиться к встрече, а у нее – всего час…

Подойдя к своему креслу, она деловито одернула края пиджака и присела. Он расположился в торце длиннющего конференц-стола, будто сторонился ее, но на самом деле хотел быть напротив, чтобы смотреть и ликовать.

Заметив тремор своих рук, она попыталась спрятать их под столом, истошно ища в мобильном номер начальницы.

– Марина Алексеевна, здесь у меня человек… – ком в горле и дрожь в голосе не позволили ей закончить.

Далее пошли неразборчивые объяснения и последняя фраза «Я перезвоню позже» подчеркнулась короткими гудками.

– Так, судя по всему, я не смогу добиться разъяснений относительно вашего трудоустройства, о котором меня известили пять минут назад… Но… Все же… Так…

Задумавшись, она едва слышно сделала глубокий вдох и набрала отдел кадров.

– Принесите, пожалуйста, должностную для заведующего ревизионным, – и обратилась к нему: – Представьтесь, пожалуйста.

Она не смотрела на него, но продолжала вести себя как обычно, в естественном рабочем процессе. Он с усмешкой закусил губу:

– Ордынцев Константин Юрьевич.

– Потёмкина Светлана Арсеньевна, – приподняв вверх подбородок, она, наконец, осмелилась на него посмотреть.

Ирония. Знакомая ирония играла на его губах. Не выдержав бури ответных эмоций, она снова склонила голову, что-то черкая в ежедневнике.

– Сейчас вам принесут должностную инструкцию с разъяснениями по обязанностям, нормативными документами, уставом предприятия. Изучите и в течение дня зайдете ко мне, если появятся вопросы. Если нет – распишитесь на документе и приступайте к работе.

Она вручила ему принесенную сотрудницей папку.

– И всё? – с ожиданием спросил он, рассматривая в ее глазах только деловое хладнокровие.

– А что еще? – переспросила она как ни в чем не бывало.

– А в кабинет меня не проведете? Ознакомиться с рабочим местом, к примеру. Представить подчиненным?

Конечно, она понимала, что в отсутствие начальства эта обязанность принадлежала ей. Но Свете до тошноты не хотелось этого делать. Да и идти сейчас, равнодушно виляя бедрами, как несколько минут назад по пути на работу, у нее не получится.

– Нина, зайдите, – сказала она в стол, и ожидающий Константин просто опешил – он мог ожидать истерик, злости в глазах и даже ненависти. Но такого искреннего безразличия… это просто шок.

Худенькая секретарша Ниночка с большущими голубыми глазами, казалось, только закончила университет – настолько юной она выглядела. В ее руках пестрел букет тюльпанов, врученный утром Светлане курьером. Очевидно, Нина не решалась занести их в кабинет начальницы, пока в нем находился Ордынцев.

Теперь Света понимала, от кого цветы, поэтому монотонно проговорила:

– Для начала, Нина, будьте добры, оставьте этот прелестный букет у себя на столе. Ну и… проведите Константина Юрьевича в КРО, представьте его отделу… там… пару слов скажите. А завтра на оперативке я представлю вас всем остальным, – она перевела на него наигранно извиняющийся взгляд. – Простите, работы много.

Ему ничего не оставалось как повиноваться, хотя на губах крутилось столько слов… он так давно ждал этого момента, чтобы объясниться, но сейчас понимал: кажется, он и впрямь опоздал.

– А-а-а-ах, – выдохнула Света, опустив голову на свои ладони, словно стараясь скрыть от самой себя тот коктейль из чувств, который возмутился внутри. – Откуда ты взялся?


Света знала, что получит взбучку от Марины Алексеевны за нарушение этики и прочей порядочности, так как она обязана была встретить Костю как нового начальника с учтивостью и гостеприимством. Но даже выговор ее не напугал бы: гораздо страшнее сейчас находиться в его компании больше пяти минут хотя бы до того момента, пока она сможет успокоить себя и справиться с чувствами.

Нервно пройдясь по кабинету, она налила из графина воды. Сейчас… сейчас ей казалось, что ее взяли за шкирку, подняли в небеса и выбросили как котенка на расстояние два с половиной года назад. И только что… совсем ведь недавно… сколько минут назад? Двадцать? Меньше! Она об этом разговаривала с Ксюшей? И все утро какие-то странные напоминалки… Знаки Вселенной?

Теперь пришло время заставить себя вернуться в те воспоминания, которых она так избегала. Но, кажется, Ксюша права. Надо анализировать. И теперь срочно!

Первый год после их расставания она вообще не помнила. Это время прошло как в тумане – темном, вязком, мерзком. Она тогда опустошилась, будто источник, высохший на знойном солнце. Чтобы скрыть хроническую тоску, Света погрузилась в работу. Она готова была ночевать в офисе, и ее ни капли не смущала физическая усталость, которая компенсировала моральную истощенность.

Единственное, что она помнила хорошо из событий того времени, – это тот самый переломный момент, когда к ней пришло осознание бессмысленности долгого ожидания. И теперь Светлана чувствовала крайнюю необходимость вспомнить все мелочи, каждую деталь из того мгновенья…





«Полюблю со временем»




…Издали она заметила мужской силуэт, снующий у подъезда. В руках он теребил что-то объемное и цветное. Конечно, Света с закрытыми глазами могла определить кто это, поскольку его настырное присутствие уже порядком стало ее раздражать.

Дмитрий не унимался с того самого момента, как они вместе ступили на перрон, покидая «поезд времени», как его назвала сама Светлана по причине собственной и кажущейся ей странной телепортации из одной столицы в другую, ведь всю дорогу она поливала слезами их расставание с Костей.

Пытаясь быть услужливым и полезным, Дима быстро наскучил ей, стал причиной необъяснимой раздражительности, поэтому Света максимально старалась обходиться без него.

Да и в чем он мог быть ей полезным?.. Разве что ходил рядом в качестве охраны, которую ей хотелось отодвинуть подальше. Уж очень Коренко ей почему-то мешал, а еще она крайне боялась принимать от него помощь.

Но все его сладости, цветы, милые, хоть и бесполезные, подарки Света возвращала с категоричностью на недовольном лице. Дима воспринимал это с наигранным умилением, как ей поначалу казалось.

– Ты успокойся и не придумывай глупостей. Я получаю деньги за то, что тебе помогаю, – объяснял он, надеясь ее смягчить.

– На цветы он тоже деньги дал? – язвила она.

Но, между делом, Света замечала, когда Дима, вспоминая о Косте, часто рассказывал какие-то вещи, совершенно не совместимые с ее информацией о нем. Там звучало много грязи и непорядочных обвинений. И пусть удивляло его ярое желание показать Костю с худшей стороны, она старалась всеми силами игнорировать сказанное, поскольку хорошо понимала, что Димой, вероятнее всего, руководит ревность. Но все же… некоторые вещи, как ей казалось, он не мог выдумать. К тому же он часто крутился рядом с Ордынцевым, и многие доводы казались ей достаточно убедительными.

– Свет, я понимаю твои чувства, но он часто поступал с женщинами по-хамски. Возьми только Олю, – как она намучилась. Думаешь, его вины в ее болезни не было? Подумай сама – бросил ее, обезумевшую от материнского горя. Просто ушел. А ведь мог спасти ее! Сейчас все лечится, тем более с такими деньжищами как у них.

Видя ее угнетенность, замечая, что семя сомнений, посеянное им, принялось в благоприятной почве душевной хандры, он продолжал говорить то, что полностью противоречило Костиным словам.

– Ты не расстраивайся, если и вправду он пропадет. Я не советовал бы тратить время на безрезультатное ожидание. Понятно, что посадить его могут – это одно. Но вот то, что он тебе просто голову морочил, – это другое. Ну правда! Я крутился в этих кругах и знаю их игры. А при его деньгах – тем более. Поэтому… думаю, он поступил с тобой, как с надоевшей игрушкой. Ну поверь… настоящая любовь – она другая.

Тогда, выслушав его, Света поблагодарила Диму за то, что тот провел ее зачем-то до подъезда и, сославшись на усталость, отправилась домой, давая себе слово ни в коем разе больше не подпускать его к себе. Как будто почувствовав это, он сам исчез с ее поля зрения. Месяца на два.

И вот его очертания вновь замелькали в осеннем сумраке. Единственное, почему ее это обрадовало, – она точно знала, что он приехал с новостями о канувшем в лету Константине.

– Я ведь предупреждала, что никаких знаков внимания не приму от тебя, – железным тоном произнесла Светлана, бросая ненавистный взгляд на букет осенних цветов в его руках. – К чему это?

– Тебе тоже здравствуй, – улыбался радостно он, хотя подобное приветствие невероятно его удручало. – Это не знак внимания. Это знак моего восхищения твоей верностью.

Заметив, как артистично он сфальшивил, Света пренебрежительно отодвинула его букет своим локтем, освобождая дорогу к двери.

– Это лицемерное объяснение ничего не меняет, – настаивала она. – Я все равно не приму эти цветы.

– Хорошо, – вздохнул он. – А новости долгожданные примешь?

Поднимаясь по ступенькам, она не оборачивалась, но позволяла ему следовать за собой. Этого Дмитрию было достаточно, чтобы понять – она устала от ожидания, то есть, готова к новому этапу.

Поставив чайник, Света отодвинула назойливо мелькавший перед собой букет пиалой с вареньем. С довольством заметив, что стол она накрывает на двоих, он ожидал ее речи.

– Ну говори, что там? – будто равнодушно спросила Света.

– Ты действительно хочешь это знать? – в его глазах она ясно заметила хитрое удовлетворение, что становилось для нее дурным знаком. – А ты поверишь?

– Говори как есть, – ее спокойный тон подтверждал моральную готовность ко всему. – А я уж сама решу, верить мне или нет.

Да, его попытки убедить ее в неверности Константина терпели фиаско одна за другой. И если раньше он обходился банальными фразами типа «он поигрался и бросил», «людям его круга простушки не нужны», то сейчас в его решительности читалось намерение действовать куда убедительней.

– Светулик, обойдусь без пустых слов, – вдруг печально проговорил он, хотя в глазах играли победные искорки. – Просто покажу кое-что.

С этими словами он достал из большого конверта несколько фото формата А-4 и обеспокоенно заверил:

– Ты не думай, что мне свойственны подобные низости. Но для тебя я готов был пойти даже на такое.

Она чувствовала, что верит этому. Или потому, что устала ждать. Или не могла больше оправдывать Костю.