Держись за небо. Полёт души

– Кто тогда?..

– Дима. Охранник. Коренко Дима.

– А, – Свете вдруг стало неловко. – Дима, который пропал из офиса. Он уволен?

– Нет, – сомкнул губы Костя, с сожалением надеясь, что эта информация ее не оттолкнет. – Переведен в другое здание. У нас хватит для него работы, зачем увольнять?

А угроза в его голосе все-таки звучала.

– Почему молчал? Насчет цветов?

– Не знаю. Наверное, потому что тогда внимание переключилось на Эльвиру.

– А, это было в тот день…

– Да.

– Не знала, – издевательски улыбнулась она, – что я так понравилась Дмитрию…

– Пригласить? – вдруг сердито буркнул он.

– И не думала, что ты до глупости ревнивый, – ее тихий смех немного его успокоил. – Мне казалось, что в тебе преобладает мудрость.

– Порой даже у мужчин эмоции берут верх.

– Когда твои эмоции бушуют, что мне делать? – с наигранным страхом спросила она.

– Такие вопросы могут решаться только действиями, способными заставить меня забыть обо всём на свете… – улыбнулся он и властно притянул ее к себе.

Будто выполняя его желание, Света покрыла его губы поцелуем.

– И последний вопрос на приземленную тему.

– Последний, – согласился Костя. – Не хочу больше ничего слышать из этой тематики.

– Забываю спросить: что было на той флешке, которую ты изъял у Эльвиры?

– О-о! Проверка контрольно-ревизионного по финансовым вопросам. Я периодически провожу их внутри компании, чтобы быть в курсе того, что у меня вообще творится. Там столько ошибок было, столько «косяков» – мама родная! У меня наказанной вся бухгалтерия была.

– Премии лишал?

– Нет, у меня есть принцип – я не лишаю премии в такое время, как сейчас. Людям и так нелегко. Да, за нарушения они работают в свои выходные, остаются после окончания дня… Но премии я не лишаю. На ней вся зарплата держится.

– Но ведь ты увольняешь… по приказу, к примеру… как Эльвиру.

– Да никого я не увольняю по этому приказу! Так, «пугалка» для сплетников. А Эльвиру я уволил за шпионство. Чего от нее можно ждать, сама подумай…

– Откуда в тебе столько благородства, Ордынцев?

– От мамы. Ну, может, еще от каких дворянских предков, – широко улыбнувшись, он поддержал ее ироничный тон.

– Голубых кровей?

– Похоже на то. По маминой линии серьезные люди были в прошлом.

– А папа?

– Папа был хорошим человеком. Но пошел не по той дорожке. А потому закончил плохо. Мама его не спасла. Умер он. Скажем так, сгорел от алкоголя. Мне тогда четырнадцать было.

– Мама пыталась спасти?

– Да, она поздно узнала, что такие вещи врачами не лечатся. Тут проблема в душе.

– У алкоголиков?

– Да. Психология, душа – там искать надо было. Ладно, не хочу об этом.

– А еще скажи мне. Раз уж о благородстве речь пошла, как выясняется, наследственном и дворянском, – ее сарказм заставил его вновь улыбнуться. – Что за история с благотворительными перечислениями в детский дом?

– Да не в детский дом! В больницу. Народ уже перекрутил. Для больных детей я перечислял… ну… крупные суммы. Сначала анонимно. Знаешь, может, по правилам подобная милостыня должна быть тайной? Чтобы не кичиться собой, ну и не выставлять напоказ доброе дело…

– Это по христианским понятиям?


– Ну и по ним тоже. В общем, дошли до меня слухи, что в этой больнице решили сделать бизнес на таких перечислениях. Мои знакомые тоже там помогали неплохо. Я принялся это дело контролировать и понял, что в наше время анонимная благотворительность – только повод для наглых лиц, стремящихся разбогатеть на халяве. С тех пор слежу за всем, что перечисляю – нехорошо, когда деньги идут не по назначению. Тем более, когда речь идет о детях.





Наверное, о таком отпуске они оба могли только мечтать, и каждый из двоих втайне подумывал о том, чтобы так и прожить дикарями всю жизнь – вдали от цивилизации и суеты. И даже сам Костя, так почитавший комфорт мегауровня, чувствовал себя куда приятнее в этом захолустье.

Даже не верилось, что такое возможно – скрыться от всех глаз. В субботу он вообще решился выключить телефон, чтобы никто его не доставал из этой ирреальности.

Ему так хотелось заниматься в этом умиротворенном месте самым желанным делом – ничегонеделанием, но Света принуждала к активному отдыху и с радостью инициировала безумные идеи. Поэтому, когда утром Константин проснулся под грохот с улицы, его не удивила картина: в пришвартованную у причала лодку падали весла, рюкзак и еще какое-то барахло, – Светлана снаряжала судно для поездки.

– Ты приехала мне отдых испортить? – в сонной улыбке сощурился он, наблюдая за ней с балкона.

– Испортить? Ты надеялся лежать, задрав ноги, все три дня? – рассмеялась она.

– Ну хотя бы… дома мне некогда этого делать.

– Нет, поедем на рыбалку, – спокойно скомандовал женский голос.

– Я не владею этим искусством.

– Тогда просто прогуляемся по воде. Веслами я, надеюсь, ты умеешь… «владеть»?

Костя снисходительно улыбнулся.

– Я понял, милая. Высплюсь в следующей жизни, – согласился он.

Прекрасно начиналась та прогулка – на лодке они вышли из этого, казавшегося замкнутым, кольца и отправились вдоль берега. Столько неподдельного восторга Косте не приходилось видеть ни в ком… Затвор фотоаппарата только и успевал щелкать.

– Да положи ты его, Светик! На всю красоту через объектив смотришь. Ну куда это годится?

– Боюсь забыть хоть какое-то мгновенье! – восхищенно говорила она. И так часто это повторяла.

Его приводило в восторг владевшее ею счастье – то безумное и порхающее. Наверное, на это его сердце откликалось с безудержной радостью.

– Дай сфотографирую тебя, здесь фон хороший, – вдруг бросил весла он.

– Пользуйся моментом, пока я счастлива, – опять рассмеялась она.

Порой Костя порывался вести себя привычно сдержанно – холодно и принужденно, но он все чаще задавал себе вопрос: зачем? Зачем в ее компании равнодушие к жизни, если как раз в данный момент она, эта самая жизнь, бьет ключом?!

Все выделывания перед фотоаппаратом привели к Светиному капризу сфотографироваться на носе лодки, и, разумеется, чего он и боялся, – при первом же неверном движении она рухнула в воду. Хорошо, что случилось это уже недалеко от причала. Сиюминутно он помог ей взобраться назад и, как мог, закутал в свою одежду.

– Тысячи ножей! – стуча зубами, проговорила она, бросая на Костю виноватый взгляд.

– Что? – недоумевал он, налегая на весла.

– Вода колючая, как тысячи ножей!

Ох, эта творческая личность!..

– Иногда мне кажется, что тебя нужно наказывать, – недовольно бормотал он. – Как маленького взбалмошного ребенка…

– Я нечасто себе позволяю такую роскошь, – вздрагивая от холода, оправдывалась она.

И чуть позднее Светлана всем своим существом испытывала высшую меру женкой эйфории: трепетные ухаживания обожаемого мужчины. Вначале он закутал ее в теплый халат, как ребенка, и отнес в ванну, где ожидало погружение озябшего тела в горячую воду с каким-то дурманящим бальзамом и веточками хвои. А после нескольких глотков глинтвейна с корицей, согревшего изнутри, томясь в блаженстве, она отдалась во власть вальсирующей на ее теле нежности от массирующих её рук. Согрелась ли она? Еще бы!

– Стоило оно того? – бурчал недовольно Костя, укладываясь рядом с ней. – Пара глупых кадров при такой угрозе здоровью.

– Конечно, стоило! Когда я могла бы еще насладиться подобным вниманием с твоей стороны?

Он только снисходительно перевел дух.

– А вообще, – она вдруг бросила в него обиженным взглядом. Он обомлел: чем она может быть недовольной при таком-то сервисе? – Вообще, Костенька, я думала, что ты прыгнешь за мной в воду, как настоящий принц, и будешь меня спасать.

– Если бы я прыгнул в воду, как тупоголовый принц, – сердито съязвил он, – представь, пожалуйста, как я выталкивал бы тебя оттуда в лодку. И сколько времени это отняло бы. – В ответ на это она тихо расхохоталась. – Нужно было действовать оперативно и результативно. Я вытащил тебя за несколько секунд, если ты не помнишь, и тут же укрыл сухой одеждой. А вам, женщинам, только бестолковое геройство да…

Его ворчание растаяло в страстном поцелуе и тихом шепоте:

– Ты прекрасно взял ситуацию в свои руки… Позволь теперь мне…

– Я не в настроении, – попытался отпрянуть он, но почему-то не решился настаивать.

– Это нечестно, – наигранно упрекнула она. – Я тебе подчинялась все это время, теперь твоя очередь.