Держись за небо. Полёт души

Погруженная в мысли о предстоящем дне Света машинально прошмыгнула в лифт… и тут же застыла, словно каменная. И все бы ничего, если б она не оказалась нос к носу с Константином Юрьевичем, очевидно, поднимавшимся в офис из подземной стоянки. Шум в ушах на какое-то время вывел девушку из равновесия, а ироничный зеленоглазый взгляд с ожиданием дальнейших действий смутил еще больше.

– Доброе утро, госпожа Потемкина! – поторопил он её приветствием, и, будто опомнившись, Света поспешно шагнула в сторону, пытаясь раздавить себя в самом дальнем углу.

– Доброе, – выдохнула тихо она, глядя уже ему в затылок.

«Ах, я же не нажала кнопку этажа!» – промелькнула мысль, но Костя торопливо сделал это вместо нее, дабы не заставлять ждать тех двух человек, которые ехали вместе с ними.

В какой-то момент ей казалось, что своей спиной он излучает какие-то мощные флюиды, вытесняющие из кабины всех людей, словно ему одному в этом пространстве было мало места. И она так хотела, чтобы лифт поскорей довез их на нужный этаж!

«Что за странная неделя?» – подумалось ей. Каждый день… буквально каждый они встречались то тут, то там. И все время он учтиво здоровался с ней, играющей улыбкой на губах ожидая ответа и, сохраняя многозначительность своей мимики, исчезал из поля зрения.

Она сходила с ума от этих встреч! Порой хотелось исчезнуть, испариться, расплавиться… стать какой-нибудь единичкой в тысячной доле… Сделать себя маленькой, миниатюрной, уверенной в своей ничтожности. Но прежде всего – незаметной.

Странные чувства умеют вызывать в женщинах такие самодостаточные мужчины. Странно ведут себя с ними такие пугливые женщины. Но странно и то, что одни интересуют других по неизвестным для себя причинам.

Что происходит с ней, Светлана даже не хотела пытаться понять. Потому что она боялась не только Ордынцева, но и чувств, которые он вызывал. Да, в первую очередь – чувств.

Еще три этажа в той же прострации. Звон лифта. В дверях показалась ее коллега – все та же неуч в силиконе со старомодным именем Эльвира.

– Доброе утро, Константин Юрьевич, – радостно пропела она и одарила Ордынцева кокетливой улыбкой.

– Доброе, – холодно ответил он.

– Как вы? – почему-то не унималась та.

– Спасибо, благополучно.

– Это радует. Вы из дома или в гостях были? – с этими словами она осмотрела с ног до головы стоящую за шефом Светлану, и с подозрением сощурилась.

– Простите? – директор с упреком посмотрел на подчиненную. – Мне поделиться с вами подробностями проведенной ночи?

Та только вульгарно захохотала.

– Было бы неплохо…

Да что она себе позволяет? Так нагло разговаривать с начальником?! Да еще и в ответ на замечание продолжать хамить? Светлана оторопела… Неужто их связывает что-то личное? Ее щеки загорелись от вспыхнувшей ревности. Нет… Н-е-е-т, она не имеет права! Она его уже упустила, а потому не стоит даже думать о чувствах к нему…

И Света проносила мимо ушей восхищенные женские вопли, старалась не обращать внимания на добрые отзывы о нем и его милосердии, игнорировала всеобщее признание коллег. Везде только восторг и умиление… «Не может быть человек настолько хорошим… – думала она, – тем более мужчина! Тем более мужчина с деньгами! Здесь кроется какой-то подвох».

Поэтому беспардонность Эльвиры ей казалась не просто неуместной, а даже подозрительной. Здесь или старые счеты, или что-то другое… но не менее интересное.

Выбежав из лифта, она обогнала Костю поспешной походкой, дабы поскорее скрыться из его глаз и больше не созерцать его своими… но тут как раз, когда она уже оказалась на полшага впереди, ее нога подвернулась, и Светлана очутилась в руках у Константина. Перепуганными глазами она уставилась на директора, помогающего ей встать на ноги…

– П-п-п-простите, – выдохнула обомлевшая Потёмкина.

А в его глазах ликовали победные искорки.

– С вами все в порядке? – попытался исправиться на обеспокоенность Костя.

– Да-да, – ответила она, стараясь поскорее освободиться от его рук и глядя на проходящую мимо Эльвиру, смакующую возникшую обстановку.

«Конец мне», – подумала Светлана, представляя, что через несколько секунд будут говорить в ее коллективе. Но, попытавшись сделать шаг вперед, она ощутила тянущую боль в лодыжке и не сумела сдержать протяжный стон.

– Кажется, не совсем в порядке, – снова подхватил ее Костя.

– Константин Юрьевич, я сама! Все хорошо, – почему-то со слезами на глазах взмолилась она, освобождаясь свое тело от его рук и всем видом умоляя не прикасаться к ней. Но, разумеется, он совершенно не понял ее невербальных просьб.

– Женщины, от ваших каблуков один ущерб здоровью! – драматично произнес он, помогая Свете сделать несколько шагов. – К чему была спешка? – деловито взмахнув запястьем, он взглянул на часы. – Еще пятнадцать минут до начала рабочего дня…

– Не нужно, Константин Юрьевич, – вдруг попросила Света. – Я в состоянии дойти до кабинета сама…

– Вы серьезно?

– Пожалуйста… – увидев повторно в ее глазах застывшие слезы, Юрьевич только развел руками.

– Как вам угодно… ну или… удобно…

С нескрываемой жалостью он смотрел, как она ковыляла в сторону кабинета ВЭО. Что за странное поведение? Неужто он ей до такой степени противен, что она даже не может принять предлагаемую им помощь? Что движет ее неприязнью к нему? Ненависть к деньгам, о которой они говорили? Страх? Неуверенность в себе? Или все вместе?

Задумчиво сопроводив ее взглядом, он решительно направился в свой кабинет, находившийся на этом же этаже.


Да, Костя прекрасно видел, насколько она выделялась в общей массе коллектива. И Дарина права, большинство женщин в экономическом были чьими-то любовницами, женами или родственниками. Каждая вторая из незамужних метила на состоятельного мужчину. И почти каждая из кожи вон лезла для того, чтобы стать образцом красоты и, бывало, перебарщивала настолько, что по виду становилась неудачной подражательницей Барби. Другие были дорогими женщинами от рождения. Света на фоне этого большинства выглядела весьма незаурядно, отличаясь неравнодушием разве что к работе.

Но чем она привлекала его, Константина? Это было необъяснимо! Абсолютно не его типаж! Хотя бы потому, что он любил чувственных и эмоциональных женщин. Но вот Свете определения он не мог дать до сих пор. Элементарно не получалось перечислить ее достоинства, потому что они оставались для него какой-то загадкой. Ясное дело, добросовестность и трудолюбие – об этом он слышал. Но, как о женщине, что он мог сказать?

Косте казалось, что тот вечер, в который Светлана в сердцах выясняла с ним отношения (или он с ней), был единственным, когда она проявила в себе хоть какую-то страсть, любовь к жизни, что ли. И тогда она показалась ему импозантной… А сейчас совсем равнодушной… безразличной к миру… и, возможно, даже апатичной. Но почему же для него она оставалась притягательной?

Наверное, он ощущал от этой женщины столь необходимую ему нежность, исходящую из её души незримыми волнами. Но она будто закрывала их завесами прошлого… Будто пыталась скрыться в них от окружающего мира. Что это – гордыня или неумение прощать? Или опять же – страх? Что бы это ни было, оно не позволяет этой чудачке распахнуть сердце счастливому настоящему. И тем более – будущему.





– Добрый день, – показавшиеся в дверях медики вызвали у всех легкое недоумение. – Мы по вызову. У кого травма?

– А-а, – с едкой улыбкой произнесла Эльвира, – Потёмкина себе «скорую» вызвала?

Женщины устремились на Светлану, которая находилась в не меньшем замешательстве, чем все остальные.

– Я никого себе не вызывала!

– Но травма-то у тебя есть? Ты ведь зашла в кабинет, хромая на левую ногу, – заметила Дарина Игоревна, в начале дня любившая покидать стены своего кабинета и пить кофе с подчиненными.

– Травма есть, – тихо ответила Света. – Но ничего серьезного.

– Потёмкина, что ты вечно мямлишь? – вдруг с возмущением воскликнула Анна. – Вот эта девушка подвернула ногу, – указала медикам она.

– Я выйду в коридор, – решительно поднялась Света.

– Сидите, – усадил ее врач. – Здесь удобнее…

Представившись зачем-то Сергеем Леонидовичем, он начал беседу о суставах да костях – совершенно пустая для Светланы тема. Но его умиротворенный тембр заставил ее расслабиться и мысленно отвлечься.

И все закончилось бы вполне благополучно для травмированной, если б врач зачем-то не поднял её ботильон.

– С ногой ничего страшного, даже вывиха нет. Растяжение незначительное и только. Но вот с обувью… Похоже, ее песенка спета.

Света ощутила, как ее щеки вспыхнули публичным позором. Зачем же во всеуслышание? Кто-то хихикнул, кто-то монотонно произнес:

– Как можно в такой жути ходить в офис?

И никто здесь не поймет, что она только первый раз две недели назад получила нормальную зарплату и успела отдать долги, накопленные за тот месяц, который провела в поисках работы. Пусть эти деньги занимала Лена, но Свету очень тяготила мысль о том, что сестре они могут в любой момент понадобиться. А хождение пешком в банк и обратно, что составляло около сорока минут, другим делом закончиться не могло. В этом коллективе этого никто не понял бы.

Заметив Светино смущение и ехидство окружающих дам, молодой врач посмотрел на нее, достал из своего ридикюля эластичный бинт и громко спросил:

– Как вы работаете в этом зверинце? Такие оскалы разве что из волчьей пасти увидеть можно. А ваши туфли, моя дорогая, – обернулся он к Анне, – тоже явление временное. Хоть и брендовое. Потому что это всего лишь вещь. Ведь когда ломается вещь – это мелочь, чего не скажешь о душе, в которой нет ни капли сочувствия.

Пусть даже себе в минус, но Света не смогла сдержать улыбки, и ее ничуть не смущало предвидение дальнейших событий.

Оставив записку с названием мази на ее столе, врач попрощался со Светланой и вышел из кабинета.

– Хромоножка и Костыль, – пропела ехидно Эльвира ей на ухо. – Прекрасная пара!

Посчитав стервозную фразу бредом, Света проигнорировала попытки той распалить конфликт.

– Люди совершенно разучились сочувствовать, – уже в коридоре сказал врач медсестре. – Сколько девиц сидели в кабинете? И только одна не видела эту картину забавной. Мы погибнем! Нет, уже погибаем от нежелания быть милосердными. Все на одежку смотрим. Жутко. В каком обществе будут расти наши дети? Чем дальше, тем хуже…





– Потёмкина, зайди ко мне! – услышала она голос Дарины из своего кабинета и немедленно повиновалась.

Начальница небрежно бросила на край стола пачку каких-то бумаг.

– Иди, подпиши у шефа. Костыля, как вы его называете.

Света непременно отреагировала бы ответной иронией, если б не внезапность приказа и оглушительный страх его выполнить.

– Почему я? – неожиданно для себя спросила она.

Яростный взгляд из-под очков ответил на все вопросы, и Света схватила документы в руки.

– Что за дурацкий чисто русский вопрос чисто русских людей: почему я? – воскликнула ей вдогонку Игоревна, но Света уже бежала по коридору с мыслями о том, как бы сейчас в очередной раз не облажаться перед директором.

Секретарша кивком указала на дверь. Потёмкина несмело постучала и сразу же тихонько вошла. Костя сидел в кресле, читал что-то с монитора и, казалось, совершенно не обращал на нее внимания.