Дерево-призрак

14




Дженис лежала на постели в отключке, хотя было всего 10 часов утра.

«Ну и что, что ее уволили, – подумала Миранда, проходя мимо спальни родителей по пути в душ. – Она встала с утра, только чтобы выпить бутылку джина на завтрак, и вот теперь опять спит».

В пятницу девушка вернулась домой после ссоры с Лорен с заготовленным реалистичным оправданием, где она пропадала весь день. Меньше всего Миранде хотелось, чтобы родители заподозрили, что сегодня утром она потеряла девственность. Впрочем, девушка была уверена, что ее вид ничего не скажет. Она много тренировалась, чтобы выражение лица ее не выдало.

Но так вышло, что даже переживать не стоило. На заводе объявили о масштабных сокращениях, и Дженис оказалась в числе уволенных.

Миранду это не удивило: мать практически каждый день рано возвращалась домой, чтобы напиться. Даже без новостей о сокращениях девушке казалось, что Дженис уже на грани увольнения. Как долго еще владельцы завода готовы закрывать глаза на ее постоянные прогулы?

Но родителей Миранды новость шокировала. Отец работу сохранил и, казалось, был уверен, что их с женой, как менеджеров, подобные бесчеловечные экономические решения касаться не должны.

«Мы отдали этому месту больше пятнадцати лет, – сказал он за ужином. – Казалось, это должно чего-то да стоить».

Миранда не стала возражать, что очень много кто проработал на заводе долгие годы и, наверное, сейчас точно так же оскорблен. Лучше промолчать, чтобы отец слишком внимательно ее не разглядывал или не решил сорвать злость, посадив дочь под домашний арест за дерзость.

Так что Миранда просто пробормотала: «Понимаю, папочка», – и продолжила ковырять вилкой жаркое, которое мама пережарила.

Было невкусно, но и есть много она не планировала. Миранда не хотела, чтобы Он считал, что у нее толстая жопа. Теперь, когда есть тот, кто будет регулярно видеть ее обнаженной, стало еще важнее не жрать как свинка.

Когда она была маленькой и просила еще десерта, мама всегда прихрюкивала и отвечала: «Нет, Миранда. Ты юная леди, а не хрюшка».

«Что ж, если на то пошло, я и не юная леди», – ухмыльнулась про себя девушка, забираясь в душ.

От Него не было новостей с прошлого утра, но Миранда не переживала. Он сказал, что отыщет способ, как поддерживать связь.

А пока она согласилась позволить Таду сводить себя вечером на ярмарку.

Он наверняка попробует полапать меня на колесе обозрения. Миранда закатила глаза и намылила волосы. Что ж, это цена, которую придется заплатить.

Девушка понимала, что Он не может отвести ее на ярмарку, ведь их отношения – большой секрет. А Миранда все еще рассчитывала в следующем году ездить в школу на «Камаро» Тада.

Так что, если он захочет разок-другой полапать ее в темноте, она позволит.

А вдруг Лорен тоже придет?

Миранда промывала волосы от шампуня чуть более агрессивно, чем стоило. Ну и что, что Лорен тоже может быть на ярмарке? Это общественное место. Смитс Холлоу не настолько большой. Рано или поздно они все равно столкнутся.

Неважно, что вы увидитесь. Лорен ясно дала понять, что она о тебе думает.

В горле встал ком – Миранда с силой его подавила. Она не станет плакать. Она не плакала в день после ссоры, не плакала в пятницу, когда Лорен не позвонила ей извиниться, и сейчас тоже плакать не будет.

Лорен не доведет ее до слез. Лорен – мелкая позорная неудачница, которая до сих пор катается везде на велике, как маленькая. У нее даже грудь еще не выросла. Она все еще ребенок. А Миранда уже женщина, и ее любовник тому доказательство.

Она аккуратно побрила ноги и подмышки: впервые девушка начала делать это около года назад, как только появился первый пушок, и с тех пор не пропустила ни дня. Мысль, что кто-то может заметить у нее на ногах волосы, казалась невообразимо унизительной.

Миранда даже думать не хотела, что Он сказал бы, если бы почувствовал на ее коже щетину.

Девушка как раз смывала остатки мыла, когда услышала голос отца:

– Сколько ты еще собираешься сидеть в душе? Всю горячую воду потратишь!

«Дженис все равно не планирует идти мыться, – подумала Миранда. – Она, наверное, весь день в кровати проваляется». Но вслух сказала лишь:

– Уже выхожу, папочка, – и выключила воду. Она все равно уже закончила.

– И не сиди там еще два часа, завивая волосы.

– Хорошо, папочка.

Миранда никогда не накручивала волосы в ванной. Ее плойка хранилась в спальне, и лак для волос тоже, и папа отлично об этом знал. Он просто злился на Дженис и хотел на что-то пожаловаться.

Но Миранда не собиралась давать ему повод для раздражения. Она будет самым милым ангелочком на свете, потому что вечером собирается на ярмарку, и никто ее не остановит.

Девушка надела халат, завернула волосы в полотенце и двинулась в спальню. Проходя мимо комнаты родителей, она заметила, как папа стоит у изножья и смотрит на Дженис. Его плечи были печально опущены.

Миранда поспешила уйти. Ей не хотелось видеть выражение папиного лица. Не хотелось знать, грустит он из-за мамы, злится или еще что-то. Дженис – это его ответственность. Если отец хочет, чтобы она не пила днями напролет, надо было озаботиться этим много лет назад. Но вместо этого он лишь делал вид, что ничего не происходит, и Дженис перешла со стадии «пара лишних бокалов вина на ужин» на «валяюсь в отключке утром в субботу».


Миранды это не касается. У нее своя жизнь. Девушка заперла за собой дверь в спальню и стала разглядывать летние платья у себя в шкафу. Слишком жарко, чтобы надевать что-то из плотной ткани, и, кроме того, хотелось подобрать что-то, в чем все увидят ее фигуру, но в чем она не будет выглядеть как шалава.

Я же не шалава, как ты.

Лорен так сказала.

Так, ты не будешь думать про Лорен или переживать о ее мнении. Какая разница, что она считает тебя шалавой? Просто ты занимаешься сексом, а она нет. Она просто завидует.

(Но ты же правда шалава, Миранда, все знают, что ты доступная, и когда ты проходишь мимо, все шепчутся у тебя за спиной.)

«Мне плевать, что обо мне думают», – отрезала девушка, стягивая халат и надевая свое лучшее белье: комплект из белого кружевного лифчика и трусиков, которые она купила в торговом центре, когда мама отпустила ее одну. Дженис покупала Миранде только хлопковое белье. Девушка погляделась в зеркало, развернувшись боком: живот все еще был плоским.

И даже не вздумай есть жареные пирожки или сладкую вату, иначе вздуешься как воздушный шарик.

(маленькая хрюшка маленькая свинка-шалава)

Миранда потрясла головой, чтобы заставить внутренний голос замолчать, но это не помогало. Она так активно пыталась прогнать его, что полотенце слетело с ее мокрых волос.

Миранда не обратила на это внимания, вытащила из шкафа три своих лучших летних платья и разложила их на кровати, чтобы выбрать самое удачное.

«Я буду выглядеть сногсшибательно, – твердо заявила девушка сама себе. – И каждый, кто меня увидит, тоже так скажет».

Ее совсем не мутило от мыслей о том, что еще могут про нее сказать люди. Правда, совсем нисколечко.





15




В субботу в районе полудня мама отвезла Лорен с Дэвидом на ярмарку. С обеспокоенной улыбкой она вручила дочери две двадцатидолларовые купюры.

– Я их не потеряю. И обещаю, что все не потрачу, – пообещала Лорен.

– Все нормально, – ответила мама. – Вы двое за последний год так редко развлекались.

Девочка видела, что мама изо всех сил старается не переживать о предстоящих тратах, и мысленно пообещала сэкономить по крайней мере половину суммы.

– Веселитесь, – мама помахала ребятам из машины.

– Халашо, – сказал Дэвид и помахал в ответ.

В ту же секунду он ухватил сестру за руку. Лорен знала, что с Дэвидом не нужно переживать, что он потеряется в толпе. Малыш никогда не уходил далеко и всегда слушал взрослых – в отличие от всех других детей планеты.

Лорен затолкала деньги в карман шортов и встала в очередь, чтобы заплатить доллар за вход. Девочка не хотела лишний раз светить деньгами, чтобы их не выхватили у нее из рук.

Уже сейчас на ярмарке собралось множество семей и толпы подростков. От входа Лорен могла разглядеть верхушку белоснежного колеса обозрения с цветными расписными кабинками, установленного посреди поля. В воздухе витал аромат жареного теста: корн-догов, пирожков, свежеиспеченных пончиков. Со стороны аттракциона «Вихрь» сразу за воротами доносились восторженные визги. Звенели колокольчики – кто-то выиграл приз в тире.

Лорен купила у скучающей кассирши два оранжевых входных билетика и положила их в другой карман, отдельно от денег. Все лишь бы не выронить билеты, когда она будет доставать из шорт купюры.

– Хорошо, Дэвид, с чего начнем? Сперва объедимся вкусняшек, чтобы нас тошнило на каруселях, или лучше сначала покатаемся?

Ребята не обедали, потому что в предвкушении ярмарочной еды холодных сэндвичей совсем не хотелось, так что Лорен догадывалась, что выберет брат.

– Поедим, но немного – не хочу, чтобы тошнило.

Выражение лица мальчика было таким серьезным, что Лорен не смогла сдержать смеха и чмокнула его в лоб.

– Поедим, но немного, – согласилась она. – По крайней мере, для начала. Чего хочешь? Сладкой ваты? Попкорна?

– Попкорн на обед? – глаза Дэвида округлились.

– Чего пожелаешь, милый, – Лорен подмигнула брату. – Мамы нет, нам никто не может ничего запретить.

Дэвид на мгновение остановился, обдумывая слова сестры. Затем мальчик поднял глаза на Лорен и подмигнул в ответ – половину его личика аж скривило от усилия.

– Сперва жареные пирожки. С мороженым.

Ребята мгновенно умяли лакомство: во-первых, они были голодны, а во-вторых, вокруг тарелок настойчиво вились пчелы. Лорен раздраженно размахивала руками, чтобы отогнать насекомых от лица Дэвида.

– Не люблю пчел, – сказал малыш.