День, когда разорвался мир

Послышался щелчок закрывшихся замков, и я проверила, не мешало ли мне что-нибудь двигаться. Я подняла ноги – сначала левую, затем правую, – крепления двигались без проблем. То же самое было и с креплениями на руках.

– Да, – произнесла я. – Он был очень… дружелюбен.

Хольден скорчил гримасу:

– Он знает, как получать то, что хочет. А он хотел получить тебя.

Я в замешательстве посмотрела на Хольдена:

– Он просто хочет исследовать то, что я делала.

– То, что ты делала, могло бы изменить весь мир, – ответил Хольден. – Ты всего за одну ночь стала самой важной персоной в этом институте.

– Тогда ты обо всем знаешь? – спросила я осторожно. – О том, что именно произошло?

– Что ты повернула время? – Хольден кивнул. – Отец рассказал мне, но это должно остаться между нами. Такой талант не должен попасть в чужие руки, тебе это понятно?

Я вспомнила, что Хоторн предупреждал меня о том же. Что меня нужно охранять. Я нахмурилась:

– И ты только поэтому сейчас здесь? Потому что тебе следует приглядывать за мной? Вообще-то это не обязательно.

Хольден тут же покачал головой:

– Нет. Но мой отец хочет, чтобы я поучился у тебя.

– Сгибать вихрь?

– Управлять им, – поправил меня Хольден. – Ты направила его прямо в Новый Лондон – и в прошлое. Я тоже должен овладеть этим умением. Я хочу уметь так же.

Я сглотнула, не зная, что сказать. Хольден ждал от меня слишком многого.

Внезапно я почувствовала сильнейшую усталость.

Железная леди снова вошла в нашу кабину и принялась настраивать пульты управления наших беговых модулей, в то время как пара мужчин в таких же белых кителях подошли к нам. Они прикрепили электроды к нашим вискам, проверили все крепления и только потом дали сигнал к началу тренировки.

Хольден подмигнул мне, а затем его тело вздрогнуло, словно он получил удар электрошокером. Он сразу обмяк, хотя платформа продолжала держать его в прямом положении.

Я сделала глубокий вдох и полный выдох, чтобы успокоиться. Звук, который производил беговой модуль при активации, был похож на щелчок. После него я попала в симуляцию.



Все началось, как обычно, в белом помещении, бесконечно вытянутом в длину.

Через несколько секунд на расстоянии двадцати метров передо мной появился первый вихрь. Но в симуляции я была не одна. Хольден уже находился в помещении, когда там материализовалось мое тело.

На нас были одинаковые белые костюмы, а вместо того, чтобы получать данные вихря на наши детекторы, мы видели их проекцию на стенах.

Вихрь 1

Направление: юго-запад

Оставшееся время жизни: 2 минуты, 24 секунды

– Пожалуйста, попробуйте направить вихрь на север, госпожа Коллинз, – раздался голос из пустоты, который я идентифицировала как голос той самой женщины, разбудившей меня сегодня утром.

– Нет ничего проще, – пошутила я и неуверенно посмотрела на Хольдена.

– Дамы вперед, – сказал мой партнер с усмешкой, жестом приглашая пройти к вихрю.

Я сделала глубокий вдох, а затем сорвалась с места. В конце концов, я ведь знала, что во время симуляций невозможно было повредить себя вихревой энергией.

Сделав большой рывок, я прыгнула в середину вихря, и меня тут же подхватило потоком. Каждой клеточкой своего тела я чувствовала, куда меня уносит. И хотя я знала, что во время симуляции совсем другие ощущения по сравнению с настоящим вихрем – здесь не было запахов, смены температур, реального места, к которому ты двигался, – я все равно чувствовала вихревой поток, словно проваливалась сквозь трубу. Я попыталась максимально сгруппироваться, чтобы не коснуться энергий по краям вихря. Мерцание вокруг меня становилось то зеленым, то желтым, то красным, в зависимости от расстояния до края.

Значит, на север. Я не помнила, как руководила вихрем во время гонки. Я подумала про внутренний двор кураториума, про финишную черту, на которую в тот момент непременно хотела попасть, поэтому сейчас я начала думать о севере.

Север, север, север.

Этот вихрь выплюнул меня, и передо мной тут же появился новый. Он, судя по показаниям на стене, направлялся на северо-восток.

Позади меня из вихря выпрыгнул Хольден и приземлился на обе ноги. Мы с надеждой посмотрели на потолок.

– Вы не изменили заданное направление вихря, госпожа Коллинз, – раздался голос. – Попробуйте, пожалуйста, направить следующий вихрь на запад.


Я закрыла глаза и сжала руки в кулаки. Не глядя на Хольдена, чтобы не видеть разочарование на его лице, я ринулась к следующему вихрю.

«Запад, запад, запад», – повторяла я напряженно, но это не помогло, потому что, когда я возникла на другой стороне, невидимый обладатель голоса объявил, что я снова не смогла изменить направление вихря.

– Бог троицу любит, – небрежно произнес Хольден, приземлившись рядом со мной, и я кивнула.

Мы – теперь уже вместе – прыгнули в следующий вихрь.

Мы вышли точно там, куда вел нас вихрь, – никаких искривлений, никакого управления, ничего. Бог не любил ни четыре и ни пять, ни шесть и ни семь раз, и, когда я попыталась направить восьмой вихрь на ЮГ, ЮГ, ЮГ, мне уже было по-настоящему плохо.

– Может, получится завтра, – сказал Хольден и положил руку на мое плечо.

Мы стояли перед вихрем номер тридцать три, задыхавшиеся и насквозь пропотевшие.

Перспектива того, что я каждый день по нескольку часов буду прыгать через вихри и выставлять себя на посмешище Хольдена, не настраивала меня на позитивный лад, но тем не менее я посмотрела на него взглядом, полным надежды.

– Прекратить симуляцию! – крикнул Хольден и посмотрел на потолок.

Ничего не изменилось.

Я растерянно взглянула на Хольдена. Только сейчас я поняла, что женщина, наблюдавшая за нашей тренировкой, на последних двух вихрях не сообщала нам о том, что госпожа Коллинз снова не смогла справиться с задачей.

– Прекратить симуляцию!

Но снова ничего не произошло. Белое помещение вокруг нас так и не исчезло.

– Может быть, она уснула? – предположила я и улыбнулась, когда Хольден начал смеяться.

– Ну, мы же не были насто-олько плохи, – произнес он, и мне понравилось, что он сказал «мы», а не «ты», что более чем соответствовало правде. – Тогда мы будем выбираться сами, – добавил он, пожав плечами, и побежал к стене.

Там Хольден открыл монитор, который появлялся после нажатия на белую плитку, и надавил на тревожную кнопку. Симуляция тут же закончилась.

Когда беговой модуль прекратил выполнять свою функцию, появилось ощущение, словно кто-то с силой потянул меня за волосы. Я очнулась в беличьем колесе и поморщилась от боли.

Хольден тоже пришел в себя. Мы еще немного подождали, пока откроются крепления, и покинули модуль.

Госпожи «Вы-не-изменили-заданное-направление» нигде не было видно. В кабине было ужасно жарко, и на этот раз мое волнение оказалось ни при чем.

Было так жарко, словно что-то горело.

Хольден встревоженно посмотрел на меня, и мы, пошатываясь, направились к двери. Но температура в обсерватории была не ниже. Наоборот, здесь было как в сауне, прогретой настолько, что нельзя было нормально дышать.

– Здесь что-то не так, – произнес Хольден.

Я удивилась спокойствию в его голосе, потому что здесь все было абсолютно не так.

Здесь был… дым. Он стелился, полз, как змея, от входа в обсерваторию. Черный, густой, смертельный дым, надвигавшийся на нас, словно стена.

А затем я услышала крики.





10


«Не может быть», – первое, что пришло мне в голову.

Не может быть, чтобы дым стеной продвигался по коридорам кураториума. Не может быть, чтобы сквозь этот дым продвигались цюндеры. Не может быть, чтобы повсюду лежали неподвижные тела. Не может быть, чтобы нижние этажи кураториума были сожжены дотла.

Как долго мы находились внутри симуляции?

Видеостойка в центре зала транслировала картину ужаса, и я снова вспомнила слова грундера из Анкориджа.

Совсем скоро не будет зон.

И кураториума тоже.

Хольден замер рядом со мной. Мы словно в трансе уставились в мониторы и не знали, что делать. Три, четыре, пять цюндеров с коротко стриженными рыжими волосами бежали по коридорам обсерватории. На одежде у них виднелся знакомый символ. Пламя, которое наверху заканчивалось вихрем.

«Красная буря».

Секунду спустя в коридорах раздался пронзительный сигнал тревоги.