День, когда пропала Вероника

– Расскажешь, где и получишь их завтра, – деловито распорядилась женщина, – я тоже дам тебе немного, на первое время хватит, но работу придется искать быстро.

– Мне надо будет переехать? – уточнила Дина.

– Конечно, – кивнула женщина, – как можно дальше. Есть идеи?

– Мне все равно, – пожала плечами Дина.

Адреналин схлынул и ее заполнило тупое равнодушие. В глубине души она была рада, что есть кто-то, на кого можно переложить груз собственных проблем, но радоваться она не могла. Потихоньку начал накатывать шок. Она убила Родиона, ей придется трусливо бежать и всю жизнь скрываться. Жить под чужим именем. Оглядываться при малейшем шорохе. Она лишится жилья и всего того, что у нее было. Впрочем, что у нее было? Чужая бессмысленная жизнь?

– Пойдем, тебе нужно поспать, – распорядилась женщина и окинула ее критическим взглядом, что-то подсчитывая в уме, – какой у тебя размер? Тебе нужна новая одежда.

– Сорок восьмой переходящий в пятидесятый, – вздохнула Дина.

– Придется похудеть, – заметила женщина, протягивая Дине руку и увлекая ее за собой к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Зачем? – тупо переспросила Дина, подчинившись женщине.

– Потому что это очень меняет внешность, – пояснила та.

Ничего не говоря, они поднялись на второй этаж. Широкий коридор, смягчающий шаги толстым ковровым покрытием нежно-бежевого оттенка. Здесь все сдержано намекало на богатство и художественный вкус. Пронзительные картины на стенах. Интересно, чьи? Женщина явно собирала произведения одного мастера. При других обстоятельствах Дина с удовольствием рассмотрела бы их и задумалась о том, что имел в виду художник, но женщина торопливо вела ее прочь.

Светлые двери из массива дерева, покрытые прозрачным лаком, позволяющим оценить красоту древесины. Стены идеально выкрашены в светло-фисташковый цвет. Над домом потрудились профессиональные дизайнеры. Но Дина все равно не могла избавиться от ощущения пребывания в гостинице.

Женщина подошла к одной из дверей, выходящих в длинный коридор, и плавно нажав на ручку, открыла ее. Дина последовала за ней в большую светлую комнату. Большая кровать с кожаным изголовьем. Справа гардеробная, еще одна дверь вела в туалет. Плоский телевизор напротив двуспальной кровати и две прикроватные тумбочки, украшенные изящными лампами. Стильно, идеально, безлико.

Дина с тоской вспомнила собственную захламленную квартирку. Диван, который оставила сегодня утром неубранным. Мятое постельное белье, не очень свежее. Рядом с диваном валяется полупустая бутылка газировки, под ним – обертки от чипсов и шоколадок. Ей почему-то стало стыдно, что эта идеальная женщина увидит ее квартиру именно такой. Впрочем, сейчас это должно ее заботить меньше всего.

– Располагайся и отдыхай, – тем временем распорядилась женщина, – захочешь есть – спустишься вниз, еда в холодильнике. Мне нужно будет на какое-то время уехать, жди моего возвращения. Никому не звони и не пиши. Из дома не выходи ни в коем случае. Дай телефон, – потребовала она и Дина беспрекословно подчинилась.

Заколебалась лишь на секунду, передавая незнакомке свой побитый жизнью аппарат. Этот символический жест стал для нее своеобразным ритуалом прощания с прошлой жизнью.



Как только женщина вышла из комнаты, Дина рухнула на постель и закрыла глаза. И тут же ощутила себя на карусели, вращающейся со страшной скоростью и увлекающей ее в черную воронку. Стало страшно, но лишь на мгновение, а в следующую секунду она уже спала.

Проснулась она среди ночи от собственного крика. Ей приснилось, что она убила Родиона. Дина неловко вскочила и рухнула с кровати прямо на пол, стукнувшись лицом о дубовый пол. Крик оборвался, и Дина чуть не задохнулась, погружаясь в ужасающую реальность. Ей не приснилось, она действительно убила Родиона.

Дина заметалась в тщетной попытке встать, натыкаясь на кровать и углы тумбочки и лихорадочно соображая, что произошло и где она. Память возвращалась кусками. Она не дома. Вот женщина, соседка Родиона, протягивает ей руку помощи, после всего, что Дина натворила. Ведет к себе, рассказывает о том, что помогла сбежать Веронике, затем отводит в спальню, обещает обо всем позаботиться. Потом она уходит, а Дина засыпает.

Она с трудом встала, ощупала лицо – оно было мокрым от слез и пота. Дина почувствовала кислый запах – она вспотела, ей нужно в душ, попытаться смыть свои грехи.

Дина подошла к окну, потянула за ручку и распахнула его. Снаружи окно было надежно защищено от посторонних взглядов тяжелыми ставнями. За ними раздавался приглушенный шорох. С трудом справившись с механизмом и чувствуя отчаянную нехватку воздуха, Дина распахнула ставни и подставила голову под струи проливного дождя.

На улице стояла кромешная тьма. Где-то вдалеке тусклый фонарь безуспешно пытался разогнать ее теплым желтым светом, но все попытки были тщетны. В темноте, сквозь глухую пелену дождя не было видно ни зги. Голова немедленно намокла и одновременно прояснилась. Дина отчетливо вспомнила все произошедшее. Она убила Родиона и сейчас ей предстоит исчезнуть. Поменять имя, город, круг общения, начать жизнь заново.

Но такие решения нельзя принимать необдуманно. Как можно просто так отдать квартиру незнакомым людям? А вдруг женщина ее обманет, и она останется без жилья и прикрытия, вынужденная жить где-то под мостом, скрываясь от полиции? Дине стало плохо. Наверное, так чувствует себя мышь, угодившая в мышеловку. Надеялась набить голодное брюшко парой кусочков сыра, чтобы протянуть еще немного на этой грешной земле, а вместо этого подставилась под верную погибель.

Запахнув ставни и оставив окно чуть приоткрытым, Дина опустилась на пол и попыталась дышать глубоко и спокойно. Может ли женщина быть квартирной аферисткой? Теоретически может, но тогда зачем ей Вероника? Не могла же та в благодарность подарить ей дом, принадлежащий Родиону? Конечно, нет. Впрочем, у Вероники есть квартира, доставшаяся ей от бабушки с дедушкой. Но даже, если она и переписала ее на женщину через подставное лицо та действительно помогла ей исчезнуть. Ведь Вероника словно сквозь землю провалилась. Поэтому, возможно, что женщина поможет и ей.

Внезапно мысль о новой жизни с чистого листа показалась Дине довольно привлекательной. А что, собственно, ее держит? Работы у нее нет, царскими хоромами она не владеет, активной светской и социальной жизнью не живет. Грустить об ее исчезновении будут разве что приютские собаки. И то, как только они найдут настоящих хозяев, они сразу же ее забудут. Дина же никого и ничего не бросает. В отличие от Вероники, покинувшей на произвол судьбы мужа и детей.

Внезапно, при мысли о детях Вероники и Родиона похолодели руки – из-за нее они остались сиротами! Дина тут же оборвала себя – вовсе не из-за нее, а из-за собственной матери. Ведь не исчезни Вероника ничего этого не было бы.

Дина почувствовала, что замерзает. С трудом встав с пола она добралась до кровати, сбросила с себя всю одежду, включая белье и залезла под идеально чистую простынь, с лежащим поверх нее мягким одеялом.

Мысли начали путаться, цепляясь одна за другую. Шорох дождя и прохладный воздух успокаивали, ласково шептали, что все будет хорошо. Незаметно, Дина снова уснула.

Разбудила ее женщина. Вошла неслышно, несколько минут понаблюдала за мирно спящей Диной, а затем легонько потрясла ее за плечо.

– Эй, просыпайся.



Дина с трудом разлепила глаза, сфокусировалась на женщине, попыталась вспомнить ее имя, но не смогла. Впрочем, она не помнила, чтобы та представлялась.

– Просыпайся, время, – снова повторила та и подойдя к окну, захлопнула его.

Ничего не соображающая Дина, с опухшим от слез лицом, медленно села на кровати и, вдруг осознав собственную наготу, схватила край простыни и попыталась прикрыться. Огляделась вокруг в поисках одежды.

Твою одежду я выбросила, – поморщилась женщина, оборачиваясь к ней, – ей место на свалке. Купила тебе новую, – она кивнула на несколько свертков, лежащих на тумбочке возле кровати. Дина отметила фирменные пакеты из дорогих магазинов, которые она могла позволить себе в прошлой жизни, но никогда не считала нужным тратить деньги попусту.

– Прими душ, помой голову, но не суши волосы. Как закончишь сразу зови меня, – тем временем распорядилась женщина, направляясь к выходу из комнаты. Дина проследила за ней взглядом.

– Зачем? – бестолково спросила она.


– Затем, что тебя нужно подстричь и покрасить. И я сама этим займусь.

– Но… – при мысли о расставании с волосами стало грустно. Натуральные светлые локоны были ее гордостью, тем единственным красивым, что у нее оставалось от прошлой счастливой жизни.

Женщина ничего не ответила, лишь приподняла брови, и Дина поняла – лучше подчиниться.

Пятнадцать минут спустя, она сидела на стуле, закутанная в огромное банное полотенце, и краем глаза наблюдала, как на пол падают тяжелые светлые пряди.

– Как вас зовут? – спросила она.

– Это не имеет значения, – женщина, ловко орудующая ножницами, сделала небольшую паузу, а затем снова продолжила свое занятие.

– Вы стрижете меня налысо? – обреченно поинтересовалась Дина.

– Нет, всего лишь каре. Тебе давно следовало подстричься, – укоризненно попеняла она, заканчивая стрижку, – теперь краска.

– Цвет?

– Скоро все увидишь.

– Могу я на себя посмотреть? – жалобно попросила Дина.

– Нет, только, когда все закончу. Представь, что ты в телешоу, где меняют внешность.

Дина кисло ухмыльнулась, а женщина, убрав обрезанные волосы, аккуратно нанесла краску на то, что осталось, и принесла Дине большую чашку горячего чаю с молоком. Посмотрела на изящные часики, засекая время и устроившись на кровати напротив Дины, сообщила:

– Теперь тебя зовут Инна Викторовна Миллер.

– Инна Миллер? – бестолково переспросила Дина.

– Да, Инна созвучно твоему родному имени, так ты быстрее привыкнешь.

– А почему Миллер? – вяло поинтересовалась девушка.

На самом деле, назови ее женщина даже самым экзотическим именем ее бы это ничуть не взволновало. Просто на интуитивном уровне она чувствовала, что нужно выражать какие-то эмоции и поддерживать разговор с помощницей, чтобы не злить и не расстраивать ее. Нужно продемонстрировать благодарность. Дина чуть запоздало кивнула:

– Спасибо.

– Не перебивай и слушай дальше, – женщина холодно посмотрела Дине в глаза и продолжила, – твоя новая фамилия связана с твоей родиной. Ты родилась и выросла в Гремячинске.

– В Гремячинске? Это где? – искренне поразилась Дина, посмотрев на женщину с первым проблеском интереса.

– Пермский край. Небольшой умирающий городок, основанный перед войной. Населяли его в свое время в основном освободившиеся из ГУЛАГа заключенные и военнопленные немцы. Твой дедушка, Стефан, позже переименовавшийся в Степана Миллера, как раз из таких.

– Я немка по дедушке? – на этот раз Дина поразилась до глубины души.

– Да, – кивнула женщина, – это деталь, которая привлечет все внимание. Люди запомнят ее и не будут придираться ко всему остальному. В общем, дедушка твой женился на местной жительнице, Любе. У них родился сын, которого назвали Виктор. Сынуля был неудачным, приволок домой девицу вольного поведения, Вику. В результате страсти родилась ты. Но в итоге папаня спился, а мамаша ударилась в загул.

Дина отвела глаза – откуда женщина узнала?

– Ты уехала учиться в пермский университет, – не замечая реакции Дины, женщина продолжала пересказывать ее новую биографию, – а потом вернулась к дедушке с бабушкой. Присматривать за ними. А когда старички умерли ты решила уехать из родных мест и попытать счастья в другом городе. Замужем не была, пережила один несчастливый роман. Все, как в жизни.

Женщина улыбнулась, но глаза остались холодными.

– Откуда вы все знаете? – не выдержав, поинтересовалась Дина.

– Знаешь, милая, иногда лучше не задавать вопросы, на которые ты совершенно точно не получишь ответы.

Оставшееся время они прождали молча. Обе смотрели в окно, где снова зарядил монотонный дождь. Серый, выматывающий, бесконечный. Спустя полчаса женщина вымыла Дине голову, сама высушила ее и достала из розово-серебристого бумажного пакета, который принесла утром, новую косметику.

– Какое-то время ты должна будешь ею пользоваться, – пояснила она, начиная наносить Дине макияж, – чтобы произвести хорошее впечатление на людей.

– С помощью косметики? – поморщилась Дина, закрывая глаза и отдавая себя полностью на волю помощницы, принявшейся умело орудовать новенькими спонжами и кистями, – каким образом?

– Тебя в детстве не учили, что встречают по одежке? – покачала головой та, – в том городе, куда ты поедешь, время остановилось. Там женщины даже в магазин за хлебом не выходят без макияжа и красивой одежды. Местным жителям чужды идеи феминизма и равноправия, поэтому женщины по-прежнему пытаются быть красивыми для своих мужчин. Мужчина – вот главное в жизни местной фемины. А мужчины живут с твердой уверенностью, что они некий суперприз, за который окружающие должны бороться. Ведь женщина для них это просто товар, который можно поменять в магазине, если старый вдруг перестал тебе нравиться.

В ее словах неожиданно прозвучала неприкрытая горечь и Дине вдруг показалась, что женщина впервые говорит с ней откровенно. Но задавать вопросы она поостереглась.

– Так что да, тебе придется пользоваться косметикой. Без этого ты будешь выглядеть белой вороной. Там женщины с лишним весом не дефилируют в кроссовках и джинсах. Они надевают туфли на каблуках, чтобы казаться стройнее, и скрывают широкие бедра при помощи юбок и платьев.

Некоторое время она молча колдовала над лицом Дины, а затем, аккуратно сложив многочисленные приспособления, призванные сделать женщину красивой и принести к ее берегу призового самца, женщина кивнула на пакеты, стоящие возле кровати.

– Переодевайся.